И пошел, не оглянувшись, рассматривал трофей. Старый примитивный нож. Поморщился, кинул в урну. Возле этой каменной урны лежал неподвижно Муравьев с разбитой в кровь головой.
Ларс беспокойно ждал в машине. Вся компания, поменявшись местами, торопливо рассаживалась — Майя с Олей и собака сзади, Галя — рядом с водителем.
— Ты туда больше не пойдешь, — сказала Майя.
— Мам, что случилось-то? Подумаешь, алкаш вонючий. Ты его случайно не укокошил?
— А что с ним делать? — отвечал Дима нехотя. — Он каждый день у магазина бузит.
Свернули на шоссе и помчались.
— А был такой голубоглазенький, тихоня, — вспомнила Галя.
— Ладно, больше ни слова про Муравьева. Забыли! — приказала Майя и закрыла глаза.
— Его еще этот бородач отмутузил, я первая подошла и глазам не верю… — тараторила Галя.
— Тимурчик? — невзначай поинтересовалась Майя.
— Ага, — сказала Оля, обняв пса и расслабившись. — Мам, я с вами не поеду. Только до Абдуловки.
Все ясно, у девочки уже есть кавалер, и душой она далеко. Майя кивала молча, с закрытыми глазами.
За окном тянулись скучные промышленно-гаражные пейзажи. Прилепившийся к городу поселок совсем захирел. Пустыри да остатки бараков у заброшенной железнодорожной ветки. Старые вагоны, склады, два кирпичных, без окон без дверей, дома.
Майя осторожно переступала через доски вывернутого пола. Поглядывала наверх — не рухнет ли потолок. Оступилась, ударилась коленкой.
— Черт! А стены крепкие.
—Фу! — Галя зажала нос. — А здесь чем-то пахнет.
— Дерьмом, — сказала Оля. Остановились в темном помещении со следами человеческого обитания.
Чайник, колченогое кресло, дырявое корыто, стены исписаны во много слоев на разных языках. Майя щелкнула зажигалкой. Поверх чужих «факов» и наивных «Вова+Ира» — с размахом, крупно — «Бей жыдов, спасай Россию!» Оля засмеялась, подробным взглядом художника изучая настенную роспись,
— Мам, а разве жиды пишется через «ы»?
— Перепачкаешься, — Майя потянула Олю назад, в открытый с двух сторон коридор. — Иностранка в России.
— Нет, я читала у Достоевского…
— Тихо, там кто-то есть…
В другом конце длинного строения врубили веселую музыку.
— Бомжи, наверное. — Галя ковыляла сзади, зажимая нос. — Везде теперь бомжи расплодились.
— Ну почему бомжи? — разговорилась Оля, когда вышли на воздух и нашли облупленную скамейку в бывшем палисаднике. — Просто приезжие. Не все же могут за гостиницу платить. Ты сама вон сторожишь чужую собаку. — Ларс прибежал с какой-то дрянью в зубах, стал прыгать вокруг Оли. Женщины, подстелив газету, сели под чахлым деревом. — В прошлом году тут цыгане жили, а теперь молдаване, — просвещала их Оля. — Вон, вино привезли, продадут и уедут, а бригада останется, можно нанять.
— Ты откуда все знаешь? — изумилась Галя.
— А наши ребята вон там окопались, — показала Оля на соседний флигель. — Нежилые помещения теперь в городе знаешь почем?
— И ты тут была? Бываешь?
— А что такого? Вон, ваш Димочка пузырь тащит. — Олю явно забавляло, как взрослые, вылупив глаза, познают действительность. Дима вышел с пожилым дядькой, в двух руках — пластмассовые пятилитровые канистры с темным вином. Открыл багажник.
— Что он им… лапшу на уши… Дань собирает? — догадалась Майя. Галя приложила руки к сердцу.
— Почему лапшу? Он сдал помещение, — смеялась Оля. — Менты тут не ходят. Такой малый-малый бизнес. Мам, я к ребятам… Вон, там кто-то вылез. Там сегодня шашлыки, день рожденья. — Она живо вытащила свою папку из машины.
Дима уже заводил мотор. Покосился:
— А кто спасибо скажет?
И все вспомнили утренний скандал.
— Ой! Спасибо. — Она поцеловалась с собакой, чмокнула Майю. — Все, я помчалась!
— Прошу — больше ни слова про Муравьева, — сказала Майя.
Двухэтажный дом стоял в глубине участка и был еще не достроен, но огорожен глухим забором. Железные ворота гаража открывались прямо на улицу. Дима открыл дверь рядом с гаражом, потом ворота, и крупная дворняга сходу облаяла Ларса. Пока Майя знакомила собак, Галя прошлась по каменной дорожке среди ухоженных роз, восхищенно озираясь. Послышался голос хозяина:
— Динка, привяжи Руслана!
— Я посуду мою! — в нижнем окне, словно на картине, возникла восточная красавица. Она была в фартуке, отдраивала казан из-под плова, но улыбалась, как фотомодель. Андрей сам привязал собаку.
— А мы вас к обеду ждали. Гости уехали, не дождались. Димка, ты колючку привез? Туда неси!
Два мужика тянули по забору колючую проволоку.
— Димочка, ты бешбармак будешь? А то весь плов съели.
— Давай башмак! Ам! Гав-гав! — Дима подпрыгнул, изображая голодного пса, и побежал к рабочим.
— Вот так ты теперь живешь? — восхищалась Галя. — Тишина, красота — супер!
— Так мы и живем. Это мой верный пес Руслан, а это — дикая собака Динка.
Женщина, уже без фартука, сошла с крыльца.
— А это моя подруга Галя, — пошутила Майя, глядя на Андрея.
— Мы где-то уже встречались. — Он поцеловал Гале руку и обнял ее за плечи. — Проходи.
— Туда! — Майя сразу отправилась за дом, где, под деревьями стоял длинный стол со следами большого воскресного обеда. — Нам же поговорить надо.
Дима побежал в кухню. Рабочие стучали молотками.
— Нет, все-таки неприятно жить за колючей проволокой, — сказала Галя, сдвигая неубранные чашки из-под кофе.
— За что я люблю Галушку, она всегда найдет изъян и не замедлит высказать. Садись, она уберет.
— И не называй меня Галушка!
— Галина Евгеньевна. Ну выскажись, выскажись — «три волоса на голове осталось, живот вырос, а ходит, как охламон, в собачьей душегрейке». Сама же мне и связала, из собаки. От радикулита.
— Не из собаки, а из верблюда. А внешность твоя меня никогда не интересовала.
— Ребята, умоляю, пока никого нет… — Майя села поближе к Андрею. — Надо поговорить.
— Что будем пить?
Дина принесла поднос с закусками, с тарелками. Пока расставляли, Андрей усадил Галю в плетеное кресло, а Майе сказал:
— Уехали нужные люди. Тебя ждали с нетерпеньем. Где вы шлялись? Один уехал в большой досаде.
— Я ему что-нибудь должна?
— Пока ничего. Ради кого я их приглашал? Мне эти званые обеды…
— Виновата.
— Димку с утра послал, чтоб к обеду, ровно…
— Вот не надо больше Димку за мной посылать. Возместить убытки?
Все дружно засмеялись, а Андрей вскочил и крикнул в окно:
— Да выключи ты эту дребедень!
Там, в гостиной, на полную мощь включили телевизор. Шел боевик, и голос переводчика разносился по всему участку: «Пошевеливайся, парень, трахай ее, трахай, а не то мои парни покажут тебе, как это делать!»
— Дима, выключи эту гадость, кому сказал?
Там уменьшили звук.
— Так, — громко вздохнула Галя. — Вот так он занимается. Ты соображаешь вообще, что ты наделал?
— А что?
— Ты дал ему машину! Ты все пустил на самотек! Ты обещал, что он будет заниматься, а сам…
— Из-под палки? Не будет. Обойдется пока без института.
— Да? — ахнула Галя. — Ты хочешь, чтоб его забрали? Так и скажи! Он тебе мешает?
— Он мне помогает.
— Конечно, тебе нужна обслуга! Тут на участке столько работы…
— Не заводись, Галка, — сказала Майя. — «Кто виноват», нам уже ясно. — Андрей устало кивнул. — Теперь — «что делать?» Отобрать у него машину, и все!
— Тише, девочки, там слышно. Налить еще вина? Димка, выключи эту галиматью! — Андрей встал и прикрыл окно.
— А есть еще вино?
В бутылке оставалось на донышке.
— Позвони, — сказал Андрей.
Майя знала, где кнопка на столбе. В кухне раздался звонок.
— Надо еще работяг покормить.
— Вот это да… комфорт, — сказала Галя.
— Не люблю кричать.
— А я терпеть не могу эти кресла, они врезаются, — заерзала Галя.
— Хотел как лучше. — Он снял верблюжий жилет, подложил под нее, отошел к кухне, потом к рабочим.
