День не клеился, всё валилось из рук. Игорь сильно
перенервничал и никак не мог прийти в себя. Хорошо хоть
пятница, короткий день. Ровно в три он выскочил из проходной
управления и тут вспомнил про утреннее знакомство.
Ему хотелось услышать продолжение истории, которую
рассказывал новый знакомый.
Дома его ждала записка от жены: «Опять тяжелые роды».
Когда придёт, не знает. Игорь достал пиво из холодильника и
включил телевизор, периодически поглядывая в окно в сторону
теплового коллектора. Свет не горел. А значит, Николая
Павловича ещё нет. Он сел в кресло и включил телевизор. Какие-то безголосые девицы пели с надрывом. Игорь сделал звук тише и
закрыл глаза.
Звонок телефона в прихожей надрывался резкой трелью.
Игорь подскочил и понёсся поднимать трубку.
– Да, слушаю,– ответил он, ещё сонный.
– Игорёшка, ты как, ещё замену мне не нашёл, – услышал он
голос жены.
– Привет, Солнышко… Какая замена, мы умрём с тобой
через сто лет вместе. Что, опять сложные роды?
70
– Не могу уйти, девочке шестнадцать лет. Сама ещё ребенок.
Не знаю, сколько пробуду. Что творится! Дети стали рожать. К
чему мы катимся?
– Ладно, не переживай, дождусь. А куда катимся? Ну, при
коммунизме жить не захотели. Теперь катимся к светлому
будущему капитализма. Целую. – Игорь положил трубку и
неторопливо побрёл на кухню.
Да, ему же снился какой-то хороший сон… О чем? Обидно, снилось что-то хорошее. Стоп, ведь это было утром. Да и этот
бомж, Николай Павлович.
Игорь бросился к окну: через щели в коллекторе пробивался
свет. Игорь кинулся в прихожую, накинул куртку, надел кроссовки.
Перед выходом вернулся на кухню и достал из холодильника
котлеты и бутылку водки.
Он шёл быстро. Какая-то неведомая сила тянула его к этому
бомжу. Подойдя к коллектору, осторожно постучал и приоткрыл
тяжёлую дверь.
– Можно, Николай Павлович? – спросил он громко.
– А-а-а, Игорь, проходи, – обрадовался Зацепин.
Игорь вошёл и сразу поставил на стол котлеты и бутылку
водки.
– О, у нас сегодня пир? Тогда и у меня есть припасы. –
Николай достал маринованные грибы. Скоро на столе стояла
приличная закуска и бутылка водки.
– Только у меня стаканов нет, могу предложить только
чайную чашечку.
– А вы? – удивился Игорь, видя, что наливают только ему.
– Мне нельзя… Погибну… С трудом вышел из штопора…
Назад не хочу. Так что не извольте обижаться.
Игорь повертел чашечку и залпом выпил. Старик ел котлету, блаженно закатив глаза.
– Двести лет не ел котлет домашних…. А как готовила их моя
Катенька! Закачаешься… Да… – Неожиданно он опустил глаза, перестал жевать. Некоторое мгновение молчал, затем смахнул слезу.
– Что-то случилось?
– Нет, нет… так… вспомнилось. А вы выпивайте. – Он налил
Игорю ещё водки. Тот залпом выпил.
Старик достал свой табак. Дружно задымили…
71
– Вот вы про свою молодость рассказывали… Всё было, как
и сегодня? Всё решали деньги, а не закон?
– Нет, Игорь, порядки были другие. Конечно, встречалось
беззаконие, но это было исключение из правил. Сейчас закон –
исключение из правил. К примеру, отец у Кирилла, начальник
милиции города. Конечно, взяточник был ещё тот! Но воровали –
не дай бог, кто заподозрит. Боялись эти люди своё богатство
показывать. Не дай бог, прознают. На партийном собрании сразу
по шапке – и долой с должности. Страх был у чиновника, страх
беспредельничать не давал. А сейчас? В каждом суде прайс-лист.
Отмазать от воровства – одна цена, от убийства – другая. Есть
деньги – можешь творить беспредел, нет денег – на Колыму…
Потеряна суть государства, его предназначение – следить за
соблюдением закона. Сама государственная власть – сборище
преступников… Государство мехом наружу. Основной лозунг
нашего времени – «Рыночные отношения во всём». Товар – деньги
– товар. Продается всё: здоровье, родина, свобода, власть. Торгуют
всем. Должностями, привилегиями. Ты знаешь, уже даже награды стали
продавать. Официально. Придумывают какой-нибудь орден, ну, к
примеру, какого-нибудь святого Онуфрия. Рассылают уведомительные
письма богатеньким Буратино. Так, мол, и так, за ваши заслуги перед
Отечеством, развитие экономики, ну, прочая хрень. Только с вас, за
участие в мероприятиях, полмиллиона деревянных. А что ему
полмиллиона… Он натырил денег из бюджета столько, что уже и сам не
знает, сколько их у него. Собирают эти мошенники знать всякую, ну, артистов, художников… на вручение. Естественно, каждому гонорар. Те
в торжественной обстановке этому ворюге орден и вручают. А потом во
всех газетах: меценат, благодетель, отец родной. А народ наш, отупевший от семидесяти лет Советской власти, в ладоши хлопает. И на
выборах дружно голосует – за. За этих орденоносцев липовых. Вот и вся
технология. Схема для папуасов из какой-нибудь отсталой Республики
Бургундии. Да, в общем-то народ наш сейчас по своему интеллекту
недалеко от папуасов. Его имеют, как проститутку на площади, а он
голосует за эту власть. Немыслимо! Наша страна владеет сорока
процентами мировых запасов! А народ в говне! Это ж умудриться надо
так управлять… Ладно, хватит о грустном… Да, я закончил на том, что
мы дружили крепко. То, что с Кириллом подрались, забылось быстро.
72
Хотя он после этого стал какой-то другой, чужой, что ли… или нет, слово есть такое – лицемерие. Вот и он говорит одно, а в глазах другое.
Май 1980 года
1
Ветер налетел неожиданно. Сухая пыль школьного стадиона
закружилась в вихре, набиваясь в глаза и рот. Красные флаги
бешено затрепетали на флагштоках. И сразу же за ветром на землю
упали первые крупные капли майского дождя. Гроза. Все побежали
в укрытие… Кто под навес, кто в здание школы. Ливень начался за
десять минут до начала школьной линейки, посвящённой
последнему звонку десятиклассников. Ученики, нарядные и с
цветами, уже выстроились в ровные ряды и ожидали появления
директора школы. Вдруг небо стало чернеть, и в воздухе запахло
дождём. Ветром срывало красивые банты с косичек, вырывало из
рук букеты цветов. Пышные причёски мам разметало, как солому в
поле. Рубашки мальчишек надувались пузырём и вылезали из
брюк. Но это событие нисколько не расстроило десятиклассников.
Наоборот, они радостно шумели и веселились, как первоклашки.
Собравшись под навесом мастерских, они жались друг другу, как
пингвинята, стараясь укрыться поглубже. Но капли дождя
брызгами оставляли грязные пятна на белоснежных гольфиках
девчонок и отутюженных брюках мальчишек.
– Девчонки, ну-ка плотнее, плотнее. Всех забрызгает сейчас.
– Колька Анисимов нарочно прижимался к девчонкам.
– Уберите от меня этого маньяка, – кричала Наташка
Петрова, отталкиваясь от Анисимова.
– Дурочка. Я же о твоих гольфиках беспокоюсь. – Колька
Анисимов продолжал прижиматься к Наташке.
– Наташ, а ты расслабься и получи удовольствие, – медленно
ответил спокойный Ваня.
– Вот детский сад. Им завтра в армию, а они как
первоклашки. – Катя стояла рядом с Колей. Он держал её за руку и
прикрывал плечом от натиска мальчишек.
– Не верится: через месяц выпускной, и мы разъедемся кто
куда. – Коля смотрел Кате в глаза.
73
Они смотрели друг на друга, как будто вокруг них не было
всей этой суеты одноклассников, дождя и шквалистого ветра. Весь
