- Кто? – рыкнул Кайсар и тряхнул говорившего. – Кто нанял вас?

- Клянусь… мы не знаем, и не видели их лиц, - в ужасе зашептал мужчина.

- Привязать всех троих к колесу и бить палками, пока не вспомнят! – приказал Хан.

- Смилуйтесь! – выкрикнул еще один похититель. – Мы не видели их лиц, но один был очень толст, а другой - неимоверно худой. И еще… Они называли друг друга братьями!

- Баяр и Унур, - брезгливо произнес стоящий рядом Етугай и сплюнул на землю, словно даже от звучания этих имен у него во рту растекалась горечь.

- Отрубить им головы и вывесить на кольях за стойбищем, - приказал Хан.

- Пощады… Пощады… - вопили похитители, когда их уводили прочь.

- Быстрая смерть станет вам утешением, - вместо друга сказал Етугай.

Кайсар не мог говорить. Он лишь вдыхал ночной ветер и думал о том, как у такого достойного отца могли появиться столь недостойные и порочные отпрыски? Он стыдился того, что в их жилах течет одна кровь.

Наконец, он пришел в себя и обрел голос.

- Моих братьев Унура и Баяра найти и изловить. Пешком доставить в Аршаим и посадить в эцих на хлеб и воду. Я буду судить их по возвращению, и тогда они позавидуют мертвым.

Эйлин вздрогнула и больше не пожелала здесь оставаться, она поспешила в гэр эмегтэй, надеясь, что ее помощь понадобится мудрому Тарусу. Нет, княжна не осуждала Хана, она его жалела, но никогда бы не показала этого, потому что подобное чувство обнажило бы все слабости сильного несокрушимого воина.

В гэре творилось неладное. Никому из воинов не позволялось входить к эмегтэй хана. Все, что сделали помощники, это донесли носилки до входа, а там уж старый Тарус волоком втащил неподвижную, истекающую кровью Сувду.

Эмегтэй Ксиоли и три ее служанки подняли визг, прикрывшись платками и шалями, и бедный доктор не знал, что ему делать: то ли закрывать уши, чтобы не слышать женского ора, то ли лечить хворую.

Эйлин подоспела как нельзя кстати.

- От кого услышу хоть один звук, та будет ночевать на улице, - строго произнесла княжна, и сразу стало тихо.

- Фух, - вытер со лба испарину старичок, и Эйлин помогла ему уложить Сувду на стопку кожаных тюфяков, которые собственноручно застелила лишь белым полотном.

Доктор споро принялся за работу. Первым делом он извлек узкий изогнутый нож и разрезал ткань на платье. Тарус поцокал языком, покачал головой и сказал:

- Хорошо, что прошло навылет, но рану нужно промыть и зашить, - а потом беспомощно посмотрел на Эйлин.

Она и сама понимала, что с дамами даже Кайсар предпочитает общаться как можно меньше, а значит, придется ей или заставить саинарок, или все сделать самой. Однако, ее статус Сайхан Эмегтэй позволял ей распоряжаться в этом гэре так, как вздумается, несмотря на то, что Эйлин больше любила просить, чем приказывать. Но сейчас иного выхода не видела.

- Ты принесешь кувшин арзы и медный таз! Ты нагреешь воды столько, сколько потребуется мудрому Тарусу, но не меньше ведра! А ты разрежешь полотно на полоски для перевязок! – приказала она служанкам Ксиоли. – И шевелитесь!

На эмегтэй по воле случая княжна даже не посмотрела. Однако, остроносая сама обратила на себя ее внимание.

- Не много ли ты на себя берешь, Эйлин? – вдруг прошипела всегда тихая и болезненная Ксиоли.

Если бы случай располагал, княжна бы сейчас рассмеялась этому созданию в лицо, но вместо этого она поговорила со знатной саинаркой спокойно.

- Тебе следует учиться на чужих ошибках, чтобы не допустить своих, Ксиоли. Твой брат отдал жизнь за то, чтобы его сестре Великий Хан назначил лучшую долю и выбрал хорошего богатого мужа. К сожалению, Мать Всех Степей не наградила тебя красотой, но в твоих силах показать Кайсару, что у тебя чистая душа и золотое сердце. Поверь, он заметит и оценит это, а путь Санрай привел ее к смерти.

- Врешь! – заявила Ксиоли. – Санрай выдали замуж за богача, и она избежала наказания за то, что пакостила тебе!

- Кости Санрай и ее служанок сейчас глодают степные волки, - честно призналась Эйлин. – Можешь спросить у любого воина, что был в ее охране и вернулся в стойбище, но у меня нет привычки лгать, и ты прекрасно это знаешь. Нам нечего делить. Кайсар никогда не будет твоим мужчиной, но он может стать тебе другом или врагом. Выбор за тобой.

Больше княжна с ней не говорила, она отошла, чтобы помогать старому Тарусу промывать рану Сувды, а когда повернулась снова, увидела, как Ксиоли снимает с огня кипящий котелок и собственноручно, очень бережно, чтобы не пролилось ни капли, выливает горячую воду в таз.

Одним врагом меньше. Это хорошо, но сколько их еще притаилось в разных уголках Саинарского ханства?

- Вот так-то лучше… Вот так-то и хорошо… - приговаривал старый Тарус. – Ну-ка, девицы, возьмите травки, заварите мне их покрепче да побольше. Неровен час жар поднимется, снимать станем.

Он покрикивал на служанок, а те, видя, что Эйлин стоит рядом, не смели его ослушаться. И Ксиоли поощряла их действия, эмегтэй сама бросалась на помощь, стоило доктору хоть о ем-то попросить.

- Ну, жить будет, - наконец улыбнулся старичок. – Я и не таких хворых выхаживал. Вы уж ступайте отдыхать, Сайхан Эмегтэй, а я до утра пригляжу, и девицы ежели чего мне в помощь будут.

Эйлин горячо поблагодарила целителя и поняла, что сама еле держится на ногах.

- Я приду утром, - предупредила она Таруса.

- Не спешите, моя госпожа. В старости сон уже не тот, что в начале пути. Жаль на него тратить оставшееся время, а вы отдыхайте. Вам это нужнее, чем мне.

Княжна не стала с ним спорить, а тихо выскользнула из гэра. Ее шаги были столь бесшумны, что охранник на входе в ханский шатер издали ее и не приметил, а потом, услышав голоса, она и сама остановилась.

В шатре разговаривали двое. Хотя, скорее, эти двое ругались и находились на грани ссоры. Оба голоса были ей отлично знакомы. Возможно, она прошла и прервала бы их, если бы речь не велась о ней.

- Надеюсь, ты понимаешь, что произошло сегодня? – спрашивал Хана Етугай. – Это не Сувда должна была там лежать, а Эйлин. Это на Калишскую княжну покушался тот стрелок, которого не нашли наши воины. Тот самый охотник, который заключил сделку с ундир Унаф, а потом убил ее на твоих глазах и скрылся, неопознанных даже ханской силой. Даже Мать Всех Степей не смогла его поймать, Кайсар!

Нукер негодовал. Его голос то удалялся, то приближался, и Эйлин догадалась, что мужчина расхаживает по гэру, не в силах устоять на месте.

- Не забывайся… - тихо произнес Кайсар, и за войлочной стеной повисла мрачная тяжелая тишина.

Однако, вскоре Етугай снова заговорил:

- Ты дал мне слово в самый первый день, в тронном зале, что никогда не обидишь Эйлин. Ты обещал мне, Кайсар. А вместо этого уже много раз причинил этой девушке боль.

- Однако, в гэре эмегтэй все же лежит раненая служанка, а не ее госпожа, - возразил ему Хан. – Значит, я все еще способен защитить ту, что дорога мне.

«Дрога мне… Дорога мне…» - отстукивало сердце девушки, на душе становилось светлее, а губы тронула легкая улыбка.

- Сегодня это удалось тебе, - согласился Етугай. – Но у Хана всегда есть враги или завистника, а эметэй – твоя слабость. Нападения продолжатся, пока княжна находится в твоей тени. И однажды…

Кайсар и сам много думал об этом. Они так мало были вместе даже из крошечного срока, отпущенного им судьбой. Он столько не сказал ей, столько не сделал, он еще не надышался ею, а несчастья просто преследуют его Эйлин.

- Договаривай, брат! – выпалил Хан.

- И однажды ты убьешь ее, Кайсар. И сам прекрасно знаешь об этом, - очень тихо произнес нукер.

Повелитель Саинарского ханства и сам не раз думал об этом, но все же слова друга его задели. Сердце опалило жгучей ревностью и он процедил:

- Ты намеренно стараешься приблизить нашу разлуку, потому что желаешь сам заполучить эту женщину! Ты только и ждешь, чтобы я отказался от Эйлин, чтобы тут же занять мое место.

Сказал и тут же устыдился своих слов.