– Вы, как я погляжу, просто смакуете этот вымысел о её якобы грязном прошлом, – возмутился Родион Борисович.

Я поймал себя на мысли, что мне тоже неприятно слышать что-то дурное о Тане.

– Настоящая проститутка, такая, как Танька, – поучала нас Зинаида Захаровна, явно провоцируя Боева на скандал, – даёт каждому мужику по его силе и возможности. Одному отдаёт себя всю, потому что он созрел. Другому – только часть себя. А третьему показывает лишь блеск свой, так сказать, прелесть форм. Для того, чтобы испепеляющая страсть несовершенного, войдя в неокрепшую душу его, не обожгла бы её смертельно.

– Ты, Медякова, – плохой человек. Что можно ещё о тебе сказать? Лживая, подлая дрянь! – прокричал Родион Борисович срывающимся голосом и, бросив кормить подопечных, пошёл домой.

Тут вдруг в неурочный час появилась, моя жена, Галина Гордеева. Увидев мужа в окружении кошек, она от удивления подняла брови, но ничего не сказала. Мы молча проследовали в подъезд, практически следом за Боевым.

Поздно вечером, когда я, приняв душ, собрался ложиться спать, позвонил Родион Борисович и взволнованным голосом сообщил:

– Я придумал ещё три чудесные вещи. Во-первых, «вакуумный дирижабль», – он же может практически до космических высот подняться. Так что можно непосредственно с него выводить в космос космические корабли. А главное, после того, как вывели, дирижабль можно бросить, – он ничего не стоит. Вторая мысль. Ты же знаешь воздушные шары, которые взлетают на тёплом воздухе? Знаешь, почему взлетают? Потому что их надувают тёплым воздухом, а тёплый воздух, – он имеет меньшую массу, но больший объём. Потому что он тёплый и движется. Масса может, и та же самая, но зато он занимает больший объём. Поэтому удельный вес тёплого воздуха, при том же весе, – меньше. Когда горячий воздух остывает, то шар сдувается. В этом его главная проблема, что сдувается. Если бы шар надулся тёплым воздухом и потом не сдулся, а остался бы в прежнем объёме, то количество воздуха в нём было бы то же самое. Ну, например, закрыли бы отверстие чем-нибудь. Объём бы остался прежним, и воздушный шар не стал бы падать. А представь себе, что мы надуваем шар, а он обратно не сдувается, застывает. То есть, он не сдуваемый. Сделан из какой-нибудь смолы. Таким образом, мы его надули, полетели, а отверстие, через которое надували, – заткнули. В результате, даже если воздух в шаре остынет, – удельный объём его останется прежним, и он никуда не упадёт. Я тебе этот эффект могу продемонстрировать на медицинских банках. Тех, что простуженным людям на спину ставят. Представляешь их себе?

– Да-да, представляю, – устало подтвердил я.

– Как банки ставят? Берут, внутрь банки суют горящий фитиль, там образуется горячий воздух, затем ставят банку на спину. Воздух в ней остывает, начинает занимать меньший объём и образуется вакуум. А почему вакуум? Да потому что объём банки не уменьшился. А теперь представь, что происходит то же самое, но в чуть большем объёме. В результате мы берём и делаем шарик, из которого нам даже не нужно выкачивать весь воздух. Нам надо горячим воздухом его раздуть, – и всё! Знаешь, что это будет напоминать? Шарик для пинг-понга. Пока скорлупа горячая, – она тянется до нужного предела. А потом запаивается, обрезается, остывает, – а внутри возникает вакуум. Не полный вакуум, но зато мы можем добиться того, что шары будут летать, как китайские фонарики. Но только в отличие от фонариков, шарики наши не приземлятся. Потому, что хоть воздух в них и остынет, но удельная-то плотность останется прежней.

– Как интересно, – позёвывая, сказал я.

– Шарик так и останется висеть в небе. Ну, примерно так же, как какой-нибудь поплавок в воде. Помнишь продавца воздушных шариков в кино? Он набрал сотню шариков и его унесло.

– Имеете в виду фильм «Три толстяка»?

– Такие же шарики унесли Олимпийского мишку в восьмидесятом году. Потом они все полопались и мишка где-то приземлился. Так вот, если поставить на конвейер изготовление таких вакуумных шариков, – то всё остальное «фигня». То есть можно сделать любые конструкции, любые дирижабли, платформы, что угодно. И любителям воздушных путешествий не придётся мучиться с воздушными шарами. Мы можем просто торговать этими шариками. Нет, не шариками. Мы будем торговать приручённым вакуумом.

– Был «Продавец воздуха», а мы будем «Продавцами вакуума»?

– Ага.

– Вы говорили, ракету можно будет поднять в стратосферу.

– Суть дела заключается вот в чём. Основные проблемы у ракеты возникают не на околоземной орбите, а именно при старте. Дело в том, что всю эту многотонную «дуру» создают только для того, чтобы вывести на орбиту крохотный спутник размером с кулачок. Огромные, тяжёлые, многотонные ракеты, – и всё для того, чтобы забросить на орбиту маленькую кабинку с парочкой пилотов. А ракеты ещё и падают. А представь, что мы на околоземную орбиту вывозим плато, с уже лежащей на ней ракетой? И расход топлива сократим, и всё это безопасно. Кстати она не разобьётся никогда.

– И не надо столько ступеней, если мы поднимем её до стратосферы.

– Совершенно верно. То есть, сколько веса сразу можно отбросить. А теперь посмотри, сколько весит эта вакуумная платформа? Смешно! Она ничего не весит.

– Ничего?

– Только вес материала, из которого она сделана. Но в связи с тем, что она огромная, – то её удельный вес будет крайне мал.

– Так что ракету она понесёт… Как это?

– Как пёрышко, – закончил за меня фразу Боев, – Это примерно так же, как мегатонные корабли возят и танки, и другие грузы. А почему? Потому что и с танками и с грузами в десятки тысяч тонн их удельный вес всё равно оказывается меньше веса вытесненной морской воды.

– А третье изобретение?

– Третье изобретение – материал. Он должен будет выдерживать хотя бы одну атмосферу.

– А почему не две, не три?

– Объясняю. Потому, что у нас давление воздуха, там, где мы находимся, равняется ровно одна атмосфера.

– На Земле давление одна атмосфера?

– Да, – радостно подтвердил Боев, – Одна атмосфера, именно так. А, например, коли ты будешь погружаться в воду, то там давление измеряется тоже в атмосферах.

– Увеличивается?

– Понятное дело, увеличивается.

– И при подъёме в воздух увеличивается?

– Нет, при подъёме оно уменьшается. И плотность воздуха уменьшается. Поэтому наш шарик будет подниматься до тех пор, пока его внутренняя плотность не сравняется с плотностью воздуха окружающей среды. То, бишь, он останется на том уровне, на той высоте, где плотность воздуха будет равна плотности нашего шарика.

– Где это, примерно, будет?

– Как сделаем. Чем больше шар, тем меньше его плотность, тем выше он поднимется.

– Это всё тоже рассчитывается технически?

– Конечно. По формулам. Легко.

– И что ж, может прямо доставить ракету к орбите? Или всё же придётся космонавтам лететь?

– Ну, по крайней мере… Помнишь, запускали в стратосферу шары на пятнадцать-двадцать километров? На такую высоту ракету точно поднимем.

– Оттуда проще, чем с Земли стартовать.

– Да, ведь ты пойми, у нас не будет никаких затрат на газы дорогие, на безопасность. Проект сам по себе очень дешёвый. Не требуется взрывоопасный водород, дорогущий гелий. Скажи, всё-таки здоровское решение? Я лично от себя в восторге. И главное, очень изящное. Потому что, ну что может быть легче водорода? Смешно! А ведь решение очевидное.

– Да. Очевидное.

– А вот самые очевидные вещи, они никому в голову и не приходят. Поэтому и говорят: «Всё гениальное – примитивно и просто». А главное, не нужно разрешения мирового сообщества. Просто берёшь горелку и делаешь вакуумные шарики.

На следующий день, в субботу, по двору неспешно прогуливалась Татьяна, выгуливая своего пуделя по кличке Дастин. Рядом с ней вышагивал Марк Игоревич Антонов, представившийся ей как старший по подъезду.