1 мая 1944 года.

В 6 утра — приказ И. В. Сталина. Главные пункты: огромные заслуги Красной Армии и советского народа; Германия проиграла войну, Красной Армии надо завершить освобождение советской территории от Черного до Баренцева моря.

Дальнейшая задача: освободить европейские нации, добить фашистского зверя в его логове — при совместных с союзниками операциях.

Дело теперь за союзниками. Видимо, если союзники не выполнят своих обязательств, СССР должен будет и сможет сам решить свои задачи.

Но практически наша установка — долговременное сотрудничество с демократическим миром.

2–4 мая 1944 года.

1 мая был почти весь день у С. К. Потеплело на душе.

3-го был на «Кирове», на «Максиме Горьком» и на гвардейском эсминце. Провел беседы с командирами в плане моей новой работы (сценарий). Некоторые наблюдения над их бытом, манерами…

Утром 4 мая вернулся из госпиталя домой.

В Пубалте две телеграммы — меня опять вызывают в Москву. Поеду числа 10-го — надо привести некоторые литературные и организационные дела в порядок.

В госпитале я так и не отдохнул: статьи, люди, доклады, но давление крови все-таки упало с 182 до 140.

5 мая 1944 года.

(День печати.)

Поехали на открытие выставки литературы и печати за период обороны Ленинграда. Два зала: щиты, витрины, доски, альбомы. В целом — скромно. Было много народа…

Потом пошли с С.К. в ресторан ЛССП. За нашим столиком — бывшие локафовцы^[179]. Хорошо поговорили, выпили, закусили. Кто мог бы в январе 1942 года в голодной столовой ЛССП подумать о возможности таких «банкетов» через два года?..

В 3 часа дня — в Смольном, у товарища Попкова. Речь шла о создании литературно-документального сборника: обвинительного акта Ленинграда против Гитлера. Наметили план-схему; составили редколлегию.

Затем я задал вопрос о судьбе города, попросил сообщить некоторые данные.

Товарищ Попков:

— Немцы причинили Ленинграду убытка на пятнадцать миллиардов рублей. Разрушено три миллиона квадратных метров жилой площади. В лучшие годы пятилеток мы давали в год двести тысяч квадратных метров. Значит, понадобится около десяти лет, чтобы все восстановить… Нам нужно окрасить весь город. Площадь наружных фасадов — восемь миллионов квадратных метров… Реставрация дворцов будет осуществлена постепенно. Многое уже невосстановимо. Городское хозяйство: трамваи, осветительную сеть, канализацию и т. п. восстановим в два года…

Этот рассказ интересен. Мне он дополнил тему города и до известной степени проблемы восстановления Сталинграда, Киева, Орла, Смоленска и других городов.

Да, Гитлер причинил нам ужасные беды… Тем поразительнее сила сопротивления нашей страны…

Вернувшиеся с Урала говорят, что там вырос замечательный «Рур». Везде новые заводы, везде стройки, везде дороги, подъездные пути и т. д. С продуктами там еще трудновато…

6–7 мая 1944 года.

Звонила Мария Константиновна Тихонова^[180] — просила дать рекомендацию для одного сироты, 14-летнего школьника, награжденного медалью «За оборону Ленинграда»: паренек просится во флот. Охотно выполнил. За рекомендацией пришел небольшого роста мальчик, подстриженный, светловолосый, несколько застенчивый. Вспомнил себя в 14 лет…

Долгие психологические разговоры с С.К. — некие итоги четырнадцати лет; анализ внутренних перемен в каждом из нас… Да, много трудного пережито вместе…

8 мая 1944 года.

Перечитываю ряд материалов к поездке, собираю книги, бумаги. Усталость…

В вечерней сводке — о штурме Севастополя. Немецкая главная линия уже прорвана.

Всю ночь под окнами грохочут танки. Опять тяжелые военные сны…

9 мая 1944 года.

Заехал к генерал-лейтенанту Москаленко (старый друг с таллинских дней). Поговорили об обстановке…

Познакомился у него с начальником глубокого тыла генералом Лебедевым… Им и его сотрудниками за время войны был создан в городе Н. главный узловой тыловой центр, обслуживавший и Балтийский и Северный флоты… В критические дни 1941 года этот центр подал Балтийскому флоту сто тысяч снарядов…

Рассказ генерала Лебедева-.

— Немцы в трех километрах от нас. Что делать? Оставить боезапас врагу нельзя. Взорвешь до времени, значит, Балтийский флот — опору Ленинграда — лишишь снарядов. Катастрофа! Вот и сидишь на проводе и соображаешь… Приказал заложить подрывные заряды. (Немцы уже в двух километрах!) Заложить шнуры. (В полутора километрах!) За такую ночь можно поседеть… Жду У аппарата. Звонок: «Отогнали немцев на три километра». Ух! Отлегло от сердца… Так боезапас и сохранили.

Как всегда, трудно уезжать из Ленинграда. С.К. снаряжает меня в дорогу…

Ночью. «Несколько часов тому назад освобожден Севастополь!» Нет слов…

10 мая 1944 года.

С утра в ПУ. Договорился о срочном вызове в случае начала наступления на Карельском перешейке… Последние сборы. Прощание… Отъезд в Москву.

5 июня 1944 года.

С 11 мая не вел записей (лишь схематический календарик). С.К. приехала на неделю в Москву.

К 7 вечера за нами заехал адмирал флота И. С. Исаков.

Встретились очень дружно, старая симпатия, еще со времен 1925 года, академических дискуссий, первых маневров Балтфлота.

Поехали с женами в Переделкино на дачу Ивана Степановича. В пути краткий разговор.

Иван Степанович:

— Место в речи Идена^[181] о подозрениях я рассматриваю как относящееся, между прочим, к затишью на советско-германском фронте. Англичане обеспокоены временным прекращением активных операций Красной Армии. Их тревожит необходимость вторжения — в момент, когда русские могут оказаться наблюдателями. Но я убежден, что мы не будем «наблюдателями». И в политическом и в стратегическом отношении важно наступать одновременно и с востока, хотя бы для того, чтобы решающая победа в Европе не была приписана англосаксам.

Взятие Рима — успех крупный, в первую очередь политический. Имеет значение и тот факт, что у союзников будет крепнуть уверенность в возможности побед в поле. Они не излечились пока от страха перед немецкой армией… Они долго откладывали решающие] операции. Мы же помним фразу об «осенних листьях»… Однако теперь дело идет к настоящему вторжению. Договоры Англии с Норвегией, Бельгией и Голландией — это векселя!

На даче у Ивана Степановича просто, уютно… Но он не упивается ни дачей, ни природой. Он чувствует себя хорошо лишь за письменным столом. Сейчас ведает вмузами^[182], особенно Военно-морской академией, в которой опекает оперативный курс; научными изданиями, «Морским сборником»; работает в комиссии по подготовке условий перемирия.

Обедали на балконе…

Исаков говорил о том, что в данное время война, в общем, вырешена почти математически. Германия идет к поражению неотвратимо… Надежды Гитлера смутны, эфемерны, но формы поражения Германии пока предугадать трудно: военный переворот, капитуляция деловых кругов, сдача?

…Заговорили о флоте.

Исаков:

— В 1941 — 1942-м моряки героически защищали Либаву, Таллин, Одессу, Севастополь! Народ и армия полюбили моряков. Ныне другая обстановка: огромные потери в тоннаже у обеих воюющих сторон; моря плотно минированы с самолетов, подлодками, минными заградителями и т. д. До тех пор, пока не протралят подходы, мы не сможем свободно входить с моря в Одессу, Феодосию и др. порты; не сможем непосредственно с моря помогать армии. Таким образом, флот сейчас «тащится», отстает от темпа продвижения фронтов. А армия ждет от нас не только снабжения, но и смелых рейдов, набегов на фланги противника. Пока не будут очищены от мин главные фарватеры — это неосуществимо и, к сожалению, может сказаться на оценке действий флота со стороны тех, кто не знает положения с минной обстановкой. А героическая, трудная работа тральщиков остается малозаметной.