Наступление Красной Армии продолжается…

Итак, попытка Гитлера и генерал-полковника Моделя (танковая армия) удержать плацдарм Орловского выступа для будущих ударов в сердце России — сорвана…

В 4.15 поехал на трамвае в город на вечернее заседание в ЛССП. Выступил с речью о некоторых задачах писателей…

Вернулся домой. С. К. говорит, что днем был сильнейший обстрел Петроградской стороны (несколько снарядов — в Ботанический сад и др.). Явно метят по штабу флота.

Вечернее радио о битве на орловско-курско-белгородском направлении… Так было ликвидировано летнее «наступление» немцев. Их надежды на благоприятный поворот в ходе войны рухнули. Орловская победа окончательно сняла опасность для Москвы. Теперь война устремится не на Восток, а на Запад. Вот что главное! Думаю, что нового удара Гитлера не должно быть и не будет.

Написал короткую статью-отклик на Орловскую победу…

7 августа 1943 года.

В 10 утра пошел в горком комсомола. На Кировском — следы вчерашнего обстрела: воронки, верхушки деревьев срезаны снарядами. Дворники подметают мусор, битое стекло. Лица прохожих невозмутимо спокойны, просты. За решеткой госпитального сада столпились раненые. Долго-долго смотрят на прохожих… Стосковались, видно, бойцы.

…В горкоме комсомола меня ждали: «Рады вас видеть». Побеседовали…

Вспомнили митинг молодежи во дворце Урицкого 14 сентября 1941 года.

— Товарищ Вишневский, а вы знаете, что после этого митинга около пятисот тысяч человек ушло на фронт добровольцами? Запись была колоссальная — почти все комсомольцы города. Всего за июнь — сентябрь 1941 года Ленинград дал семьсот тысяч добровольцев из молодежи.

Просмотрел чистые экземпляры пьесы для ЦК, Комитета искусств и Ленинградского горкома. У меня отношение к ней уже объективное. Холодно перечитываю, вижу все недостатки. Хочется писать другое, новое.

Был парторг ЦК с завода имени Макса Тельца:

— Мы данное вам обещание сдержали: июльский план выполнен на сто шесть процентов. Просим и вас сдержать обещание: опять побывать на заводе, выступить.

— Буду!

Завод улучшил поточную систему, ввел новые технические приспособления, подтянул трудовую дисциплину. Прежде станки запускались в течение двадцати минут, а сейчас на это уходят одна-две минуты. Пулеметы по качеству всё лучше. На днях делегаты завода едут на фронт проверить свою продукцию в деле…

В «Правде» от 6 августа большая статья о втором фронте. Тон решительный, требовательный. Ироническое упоминание о том, что в Северной Африке союзники имели дело с четырьмя немецкими дивизиями, в Сицилии — с двумя, тогда как Красная Армия третий год воюет с двумястами сорока дивизиями противника. Обязательство союзников об открытии второго фронта в 1942 году не выполнено, фронт не открыт и к весне 1943 года. Указанный Черчиллем девятимесячный срок с января 1943 года подходит к концу (листопад скоро начнется), а второго фронта не видать.

Московский радиообзор. О забастовках в Венгрии и Греции. В Венгрии и Румынии антифашистские демонстрации с требованием мира…

Наступление на Брянск и Харьков развивается.

8 августа 1943 года.

Послал пьесу в Смольный и в Военный совет КБФ.

В 11 утра. Английское радио «ВВС»^[115] приветствует Орловскую победу: «Мы опять можем послать поздравление России». Ох, как надоели нам эти приветствия!.. Нам нужны их дела!

Когда страна приступит к созданию Большого флота? Как фатально нам с флотом не везет!.. Попытки создать новый флот были прерваны войной 1914—1918-го; разруха, прекращение судостроения в Гражданскую войну. Новые попытки создать флот — и опять война 1941 года. Теперь создадим! История ставит нас лицом к лицу с морскими державами. Это должно дать толчок. Работа уже идет, конструкторы думают… Хотя говорят, что в Генеральном штабе есть противники флота: «Моряки только красивую форму носят…» Эх!

Днем — огневой налет на Петроградскую сторону, Васильевский остров. Жертвы…

Был замполит Суворов. Рассказывал, что, когда наши «катюши» били по одному из участков, финны кричали: «Бейте подальше, там немцы» (?)…

В 11 вечера, по радио. Наши войска в 17–25 километрах от Харькова. Взят Богодухов. На брянском направлении наше наступление успешно развивается…

9 августа 1943 года.

Написал письмо Тарасенкову: о значении писателей в низовой печати, о своей работе, о событиях.

Наконец пришло письмо от Пронина. Несмотря на то, что он лишь кандидат партии, его назначили комиссаром партизанского отряда…

Письмо боевое, бодрое. Просит рекомендацию в партию. Немедленно пошлю.

Огневой налет — лопающиеся звуки, свисты, грохочущие тяжкие разрывы — снаряд за снарядом! Близко… Немцы бьют 8-дюймовыми!

Вчера на Садовой снаряд попал в толпу. Санитарные автомобили подбирали куски тел… На улице — лужи крови, обрывки платьев, чья-то уцелевшая шляпа…

На рынке картофель стоит 250–300 рублей кило, морковь и огурцы — по 200, ягоды — 450. Небольшая кучка сыроежек — 120 рублей…

10 августа 1943 года.

В 12 часов был в Военном издательстве… Начальник издательства полковник Цветков — страстный коллекционер автографов, рисунков и эпиграмм. У него есть письма Шаляпина, Горького и др. Рассказывает, увлекается. Развернул передо мной папки с автографами, собранными им в период обороны Ленинграда: тут и Билибин, и Орбели, и Тихонов, и Яр-Кравченко. Разные зарисовки, высказывания, театральные акварели Рудакова, рисунки тушью Серова, Павлова, Верейского; эпиграммы Саши Прокофьева… Запись B. Шишкова в декабре 1941 года — о мраке дней. Тут же театральные списки премьер в дни осады и автографы исполнителей. Все это в будущем представит интерес. По просьбе Цветкова я сделал запись в его альбоме — на память о Ленинграде, о его обороне…

От этой беседы пахнуло чем-то неожиданным, штатским.

Часа два поработал в международном кабинете Дома партийного актива. Прочел очередные бюллетени с 27 июля по 7 августа…

В 6 дня сделал доклад на заводе имени Макса Гельца. Встретились как старые знакомые. Много народа, слушали хорошо…

11 августа 1943 года.

Жду отзывов о моей пьесе из Смольного и из Военного совета. Дискуссионные моменты неизбежны. Вспоминаю прошлые работы… Да, habent sua fata libelli^[116]. Надо определить дела с пьесой и идти дальше!

Днем из поездки на Среднюю Рогатку и в Колпино вернулась C. К.:

— Мы видели места боев, руины, разбитое, замаскированное сетями шоссе. Были в окопах. Я до конца поняла, как оформлять твою пьесу… (С.К. поразила пустынность фронта.) Все в земле. Зарисовки в Колпино запрещены. На Средней Рогатке удалось порисовать. Потом поехали дальше. Мы так увлеклись, что чуть не попали к немцам. Спасибо постовому красноармейцу — окликнул, остановил…

…Приехала Нина Кравец с командиром Н-ской стрелковой дивизии генерал-майором Синкевичем. Он после мгинских боев отвел дивизию на переформирование. Это вояка, в армии с 1918 года, бритый, в пилотке, выпуклые серые глаза, нервозный, сдержанный, чуть «под мухой».

Из его рассказа:

«Идем по торфяным топям. Саперы у меня — орлы, но и они построить мостки не смогли. Сроду не видел я таких топей. Все черно — торф, вода. Посидели, покурили… Бойцы говорят: «Не шутить идем, помирать идем». Авиация двенадцать дней долбила фашистов. Те, конечно, изготовились. Артиллерия нам дала огонь, а потом — поддержку. Рванули мои!.. Немцев положили много… Вот, прочтите письмо одного моего бойца…»