– Этого навалом. И даже в избытке, – уже более уверенно обнадежил и успокоил их молодой черногорец, – Но я могу предложить вам и свою помощь. Если вы захотите поездить по стране, я могу стать вашим водителем и гидом одновременно, – он помолчал, видимо, ведя внутри себя борьбу с чувством долга перед семьей, которая каждый день просит кушать. – За умеренную плату. Ну, если вам, конечно, подходит мое предложение.
Драган смутился. Если бы не лучи от света фонарей, я бы этого и не заметила. А так, мне посчастливилось стать очевидцем проявления у черногорца признаков порядочности и доброты.
– Это здорово, – чуть ли не хором выразил свою радость, в первую очередь, мужской состав нашей компании, уразумевая, какой подарок делает им Драган.
– Драган, – нашла я «окошечко» в беседе, уже и не чая, что мне дадут вставить слово. – А пан Петар за нами едет или впереди?
– Они впереди, – почувствовав мое волнение, подошел он ко мне вплотную. – А что такое? Что-то случилось?
Я пальцем указала ему на машину, которая так и стояла, немного прячась за поворотом, выставив на обозрение лишь переднюю часть.
– Там кто-то остановился, как только мы вышли из автомобиля, и до сих пор не уехал. Боюсь предположить, но мне кажется, эта их вынужденная остановка напрямую связана с нами.
Все, кто услышал мою фразу, а это были абсолютно все, замерли, уставившись в ту же точку в темноте, куда всматривались я и Драган.
– А что? – неожиданно спросил Драган. – Есть причина следить за вами?
– Нет никакой причины, – за всех ответил Алексей, решив пошутить. – Мы еще ничего не успели натворить.
Девчонки промолчали, лишь плотнее сдвинувшись, друг к другу.
– Ладно. Поехали, – громко скомандовал наш водитель и все заспешили в микроавтобус.
Немного отстав, я взобралась в салон последней из всех пассажиров. «Началось», – вздохнула я и мысленно смачно выругалась.
Приблизительно через полчаса, Драган остановил наше транспортное средство у двухэтажного дома, встречающего нас светом, лучащимся из всех окон первого этажа. Пан Петар и еще какой-то мужчина стояли у ворот, по обе стороны от которых тянулся забор, выложенный из цельного камня. Забор был невысокий и если использовать рост пана Петара в качестве измерительной шкалы, то высота забора, можно сказать, была ровно тому по пояс. И если бы какой-нибудь визитер его телосложения захотел попасть на территорию двора, то ему совсем необязательно было бы проходить через калитку, было бы достаточно лишь перешагнуть кладку условного ограждения. Сам дом был тоже каменный, старой постройки, но, очевидно, претерпевший современную реконструкцию.
Из авто мы вывалились не шумной ордой, а заспанной и уставшей от долгой дороги компанией. Но вид нашего будущего крова разбудил, взбодрил и поразил каждого из нас в самое сердце, потому что возгласы и всхлипы восхищения не заставили себя долго ждать.
– Вот вы и на месте, – без сомнения, довольный произведенным эффектом, улыбался пан Петар, когда мы выбрались из нашего авто и, попрощавшись, с Драганом, столпились вокруг него. – А это мой приятель и даже, можно сказать, друг. Прошу любить и жаловать, Стефан Иванович. Он хозяин кафе и он-то и будет вашим кормильцем и поильцем.
Пан Петар засмеялся над собственной шуткой, а мы разом повернули головы к новому знакомому.
Представший нашему взору мужчина не был таким высоким, как те черногорцы, с которыми нас уже свела судьба. Пан Стефан был значительно ниже пана Петара и круглее (словно шар), с огромной плешиной на голове в виде круглого блина, обрамленного волосами, как бахромой, и пышными рыжими усами на лице. «Кухонный объевшийся таракан какой-то», – отметила я, разглядывая хозяина кафе.
– Иванович – это отчество? – осмелилась заговорить Ирина, озвучив общий интерес, застывший немым вопросом в глазах у всех.
– Нет. Это фамилия. У нас отчеств нет, – ответил ей тоже на русском языке друг пана Петара.
– А очень похоже на отчество, – почему-то возмутилась Ирина.
– Если вы не против, – обратилась я к «таракану». – Мы вас так и будем называть «Стефан Иванович». На русский манер. Вроде, как по имени отчеству. У нас так принято обращаться к старшим. Да, и нам запомнить легче.
– Называйте хоть горшком, главное в печь не ставьте, – согласился, проявив познания в наших пословицах, Стефан Иванович.
Синхронно с ним согласились и его усы, уголки которых, как мне почудилось, на миг опустились в подтверждение слов их хозяина и тут же вернулись в первоначальное положение.
– Ну, вот и познакомились, – дружески похлопал друга по плечу пан Петар, – А теперь можете осваивать апартаменты. Таня, – приблизился он ко мне, когда все остальные, подхватив рюкзаки и сумки, с восторженными возгласами направились в дом. – Вот ключи от дома. А про регистрацию, которую должны сделать все туристы, прибывающие в нашу страну, вы осведомлены?
– Нет, – искренно удивилась я. – Про это мы ничего не знаем.
– Значит, давайте так. Завтра днем, в районе двух часов, я заеду за вами, чтобы помочь вам с этим вопросом. Будьте готовы. И еще, – пан Петар осёкся. – Таня, у меня к вам будет просьба. Пусть вам это покажется старомодным, но предупредите, пожалуйста, девочек, чтобы не надевали шорты, когда пойдут в кафе к Стефану.
– А что? Побить могут? – испугалась я, мгновенно пожалев о выборе этого места в качестве пункта отдыха.
– Да, ну, что-о-о-о вы, Таня, – прижал пан Петар свою руку к груди в области сердца. – Русских у нас любят. Знаете, как говорят черногорцы: « Нас и русских сто пятьдесят миллионов, а без русских – два грузовика и тележка». Просто у Стефана кроме дочери, сын есть. Он немного странный молодой человек, нелюдимый и с женщинами у него не получается. Когда-то гонками увлекался, попал в аварию. Серьезную аварию, горел даже. У него шрамы и следы от ожогов остались и на лице и на руках. Вот с тех пор ходит с бородой и всегда в перчатках. Мне так ни разу и не удалось поговорить с ним. Он избегает всех, а на дам по-особому реагирует, злобно, словно в каждой падшую женщину видит. Ну, вы меня поняли.
– Поняла, – кивнула я, – Спасибо, пан Петар. Учтем и «в чужом монастыре устав» менять не будем, – поблагодарила я его.
Черногорец протянул мне для прощания руку.
– Пан Петар, – вдруг, вспомнила я о загадочной машине. – А вы не заметили, что за нами кто-то следил, пока мы сюда добирались?
Через рукопожатие я почувствовала, как вздрогнул пан Петар. Но уже через секунду, вернув себе самообладание, тем же радушным тоном проговорил:
– Ну, что вы, вам померещилось. Это же напарник Драгана ехал. Вы просто не узнали его автомобиль.
Ничего так сильно не режет слух и не сводит судорогой челюсть, как очевидная ложь, о которой ты пребываешь в курсе. Очень, очень и очень необычная реакция пана Петара породила во мне твердое убеждение, что не все уж и так просто в данном деле, как он хочет показать. Поэтому (видимо, благодаря шестому чувству) я не стала сообщать ему, что машина была чужая, и ездил на ней совсем не напарник Драгана, а кто-то другой, для которого преследовать нас в темноте стало первостепенной задачей. И если этот кто-то между сладким сном, с посапыванием и причмокиванием в мягкой, уютной постели и ночной слежкой выбрал слежку, то это порождает не просто массу вопросов, но и будит подозрение размером с пятиэтажный дом. Что, собственно, и произошло со мной. Мысленно взвалив на свои хрупкие плечи представляемую махину, я повернулась, чтобы, наконец, ступить ногой на территорию двора нашего жилища. Но вспомнив еще об одной вещи, я развернулась в обратном направлении.
– Пан Петар, а как же трость? – крикнула я ему, когда он уже закрывал дверцу авто. – Вы забыли трость.
– Ничего, – откликнулся он. – Пользуйтесь пока. Мне она не к спеху.
Пан Петар захлопнул дверцу, и машина сорвалась с места. На меня же навалилось четко осознание происходящего. Осознание того, что нас втягивают, если уже не втянули, в какую-то скверную историю, которая еще только крадется за нами, выискивая нюхом наши следы, но уже скоро, когда она, наконец, разыщет их, то непременно начнет наступать на пятки, а потом и хватать за горло.
