– Я ее мужик.

Потрясение, шок – все это мелькнуло в глазах Димы. София была потрясена не меньше, чем он. И только Рустем, сохраняя спокойствие, изучающее разглядывал то паренька, то девушку.

– Что же, – так и не дождавшись оправдания от Софии и ощущая себя поверженным – обманутым, Дмитрий отступил на шаг назад, – я и не знал. Могла бы сказать, Сонь. С днем рождения еще раз. Будь счастлива.

Не оглядываясь, парень спешно направился к кованым воротам – выходу из парка. У девушки все сжалось в груди от жалости к нему. Защемило-заныло сердце от сострадания к другу. Дима, даже не обернувшись, вышел с территории парка.

А Соня так и стояла, сжимая в руках букет ароматных роз. И стояла бы дальше, если бы этот злобный мужчина не вырвал из рук цветы и не засунул их в ближайшую урну. Грубо, нагло, словно имел на это право.

– Пошли, – рыкнул он, обхватывая девушку за правое запястье и утягивая ее за собой. София, пробудившись от его прикосновения, попыталась скинуть руку мужчины, но вместо этого тот лишь сильнее, как тисками, сжал ее своими сильными пальцами. Красавица дернулась в сторону, но Рустем притянул ее к себе, в конце концов, обхватывая рукой за шею. Как и прежде, никто из проходивших мимо не обратил внимания на попытки девушки освободиться от Рустема: во-первых, мало ли какие ссоры у молодых, а во-вторых, и это перевешивало всё – мужчина слишком пугал своим внешним видом, чтобы хоть бросить косой взгляд в сторону него.

Рустем запихнул Софию на заднее сиденье серебристого джипа вольво. Девушка тут же ринулась к двери – но мужчина мгновенно среагировал.

– Сиди смирно, – предупредил он, сузив темные глаза.

София отпрянула от Рустема, залезая на сиденье прямо с ногами и испуганно обхватывая колени своими руками. Хлопнула дверь, раздался спокойный голос мужчины:

– Ты живешь там же? Советская, 15?

– Да, – удивленная, что незнакомец помнит ее адрес, отозвалась девушка.

– Дома кто есть? – Рустем не смотрел на Софию, но знал – та продолжает нервничать.

– Да, мама, и, может быть, еще кто-то, – девушка мысленно взмолилась: «пожалуйста, пусть он действительно отвезет ее домой!»

– И зачем портить такое красивое имя Соней? – холодно поинтересовался Рустем. – София – звучит намного лучше.

Девушка молчала, она не знала, что ответить этому странному, пугающему мужчине. Горло сдавило от страха, в животе все крутило, а руки-ноги продолжали подрагивать. Страшные догадки уже набрали весомую силу, когда им пришлось отступить – потому что вольво плавно остановился возле старой 2-этажки, в которой жила София.

– Шлюха! – зло прокричала Анна Павловна, отвешивая дочери звонкую и весьма болезненную пощечину.

София испуганно вжалась в стену, прикрывая ладонями лицо. Потрясенная, она с ужасом смотрела на разъяренную фурию, синие глаза которой метали молнии. Светлые волосы рассыпались по плечам женщины, красивое лицо побагровело. Нет, девушка, не раз видела мать злой, но такой ужасающей, как сейчас – первый раз.

– Мама, я все объясню, – попыталась оправдаться (только вот за что?) София, но Анна Павловна оборвала ее жалкую речь громогласным голосом:

– Ты кого привела? Проститутка!

– Мама! – повторила девушка, пытаясь воззвать этими словами к материнскому сердцу женщины – тщетная, конечно, попытка. Сейчас ей было абсолютно все равно, что кто-то слышит оскорбления.

– Хотя этого следовало ожидать, – голос матери сочился злостью и обидой, – ведь ты вся в папашу, он такой же был. Ну, ничего, я на тебя управу найду.

Рустем, устав слушать ахинею, с силой толкнул дверь в зал, отчего Анна Павловна возмущенно вскрикнула, а София – порывисто отвернулась, не желая показывать своих чувств.

– А я вижу, ты наглый, – смерив черноволосого мужчину взглядом, пылающим ненавистью, сказала женщина, – сейчас я позвоню Игорю Олеговичу, нашему участковому, и с тобой тоже разберутся.

Мужчина холодно усмехнулся – всего лишь усмешка, а у Анны Павловна все сжалось внутри.

– Звоните, но на вашем месте я не стал бы этого делать.

Мать Софии замерла, пытаясь понять, что за человек перед ней стоит. Эта манера держаться: уверенно, расслабленно… Видимо, не простой человек. Тогда женщина решила сменить гнев на милость – по отношению к гостю, конечно, а не дочери – с ней она разберется позже, когда этот страшный мужчина уйдет.

– Вы понимаете, – деликатно начала Анна Павловна – и даже улыбнулась, прекрасно зная, как особо хороша она, когда улыбается. Сразу выглядит моложе лет на 15. Хотя она и так хороша, в свои 48, – Софии сейчас не до отношений. Все ее время уже расписано на эти месяцы вперед – дочь страстно хочет поступить на медфак. Она мечтает стать врачом. Сами понимаете, это дело важное и требующее особой подготовки.

София поморщилась от этой лжи. Она никогда не хотела быть доктором. Хотя бы потому, что боялась вида крови, и всяких медицинских манипуляций. Но Анну Павловну не волновали подобные «глупости». Это было уже решенным делом. Мать она или не мать?!

– Давайте обсудим это на кухне? – не сводя нечитаемого взгляда с женщины, предложил Рустем. Та колебалась, тогда мужчина добавил:

– Уверен, мое предложение вас заинтересует.

– Ладно, – Анна Павловна, продолжая улыбаться, направилась в сторону кухни – Рустем, не спеша, следом за ней. Они не стали звать с собой Софию – хотя то, о чем планировалась беседа – напрямую касалось девушки. А она – и не хотела идти. Забравшись на диван с ногами, София пыталась успокоиться и найти оправдание своей матери – быть может, та сильно напугалась, может, что-то болит у нее, или – она, София, действительно, шлюха? Девушка тихо всхлипнула, отгоняя мучительные воспоминания из прошлого. Но они навязчиво атаковали ее сердечко: и тошнота поднимается волной – до самого горла. Неужели мама не замечала? Не видела?… Наверное, нет. Конечно, нет. Она слишком уставала. Еще бы, работа в детском саду требовала немало сил. Откуда им потом взяться на дочку?

– Вы хотите, чтобы я продала вам дочь? – сдавленным голосом вопросила Анна Павловна. Ей было непросто выдерживать мрачный взгляд мужчины.

– Хм, звучит не очень, – Рустем цинично улыбнулся, – я предпочитаю это назвать благоустройством собственного ребенка.

– Не думаю… – начала, было, женщина, но мужчина не позволил ей закончить, обрывая ее речь:

– Думать не надо. Вы посчитайте. Сколько всего вы сможете себе позволить. Новую квартиру. Обставите ее. Наряды там, путешествия, – Рустем шире, по-акульи, улыбнулся, вспоминая, что может стать перевесом в решении женщины, – вот вам на работе все обзавидуются. А может, и вообще с работы уйдете. Будете посещать театр, фитнес, там. Заживете полной, своей жизнью. Быть матерью-одиночкой – это непросто, понимаю. Зато теперь у вас будет время на себя, на свою личную жизнь. И вы сможете спокойно заниматься всем этим, будучи уверенной, что ваша дочь в надежных руках.

– Ну, не знаю… – протянула Анна Павловна, а в синих глазах блеснуло так хорошо знакомое чувство, которое Рустем так часто видел в глазах многих женщин – алчность. Мужчина, чуть усмехаясь, извлек бумажник, и, хрустя купюрами, положил несколько на стол. Глаза Анны Павловны стали больше. Мужчина произнес:

– Это – только малая толика. Если вы не будете делать мне мозги, я уже вечером завезу вам половину от обозначенной суммы.

И когда Рустем в очередной раз заглянул в глаза женщины, он увидел в них согласие.

– София, – немного возбужденным от вида денег, голосом, начала Анна Павловна, возвращаясь в зал в сопровождении Рустема.

– Мама? – девушка сползла с дивана, с надеждой глядя на лицо женщины. Рустем даже поморщился – как по-детски наивно выглядела София.

– Мы все обсудили, – Анна Павловна окинула дочь строгим, оценивающим взглядом, – и пришли к соглашению. Собирайся, ты едешь с этим… добрым, мужественным, заботливым мужчиной. Я благословляю ваш союз.