– Вот и все, можете зажимать. Ой, что-то вы бледная. Девушка, девушка?!

Красавица, чувствуя, как из нее вытекают остатки сил, а еще, ощущая себя странно равнодушной к происходящему, стала медленно сползать со стула.

Резкий, обжигающий аромат заставил Софию открыть глаза. Она непонимающим взором уперлась в нахмуренное, такое недовольное лицо Рустема. Видеть его девушка точно не хотела, поэтому вновь опустила веки, желая продолжить находиться в забытье. Это было – значительно лучше. Но ее решение не устраивало мужчину.

– Эй, – что-то закололо – защипало щеки, и София поняла, что это – легкая пощечина, – смотри на меня.

Девушка, возмущенная поступком Рустема, вновь открыла глаза, теперь уже взирая на него укоризненно. София сглотнула – еще и еще, ощущая жажду. Ее веки, такие тяжелые, снова, против воли девушки, стали закрываться. Мужчина встряхнул Софию за плечи и требовательно произнес:

– Я сказал – смотри на меня.

– Смотрю, – побелевшими губами прошептала девушка.

Что-то позади Рустема мелькнуло – тот обернулся, принимая из рук медсестры бокал с чаем.

– Вы уж извините, Рустем Исмаилович, кто ж знал, – защебетала женщина, – как же она рожать-то будет.

– Как она будет рожать – не ваше дело, – окидывая медсестру ледяным взором, прорычал Рустем. Он вновь посмотрел на бледную Софию.

Уже не оборачиваясь, мужчина приказал:

– Оставьте нас на 5 минут.

Медсестра тут же испарилась, напуганная тоном Рустема. Ох, уж эти теневые хозяева города – с такими – лучше не спорить!

Мужчина убрал в сторону ватку, пропитанную нашатырным спиртом. Одной рукой держа бокал с чаем, другой – помог Софии подняться с кушетки, на которую он успел ее перенести, когда девушка едва не упала со стула.

– А теперь, будь хорошей девочкой – выпей чай, – говоря с Софией тоном самого настоящего врача, произнес Рустем. Он, конечно, сперва, хотел приказать ей. Но подавил в себе это желание – успеет еще, пусть девушка, для начала, придет в себя.

София отхлебнула чай – он, к ее радости, оказался вкусным и сладким – как она и любила. Почти горячая жидкость приятно растеклась по горлу, пробуждая очередной приток жажды. Руки девушки все еще были слабыми, поэтому Рустем сам поил ее, тщательно наблюдая за тем, чтобы София не пролила на себя напиток. Это была не то чтобы забота, а просто нежелание, чтобы девушка вновь получила какое-либо повреждение. Наконец, когда бокал был опустошен, по нежной коже красавицы растекся мягкий, розовый румянец. Теперь она не выглядела такой больной. Рустему не доставляло удовольствия лицезреть Софию измученной и безжизненной, какой она была совсем недавно.

– Идти можешь? – вопросил он, окидывая девушку внимательным взглядом.

– Да, мне лучше, – как есть, ответила она.

– Тогда поехали – пожрем. Видимо, ты с голода в обморок упала, – сделал свое ошибочное заключение Рустем. На все события в жизни он имел собственное, только его мнение. И только оно было правильным. София начала догадываться об этом, поэтому промолчала, не имея никакого желания что-либо доказывать это мужчине.

В этот раз Рустем выбрал местное кафе, в котором изумительно вкусно готовили пиццу – он с братьями нередко заказывал ее себе на работу и домой. Конечно, это не фешенебельный ресторан, но это не волновало мужчину – главное, чтобы еда была вкусной. Он выбрал столик вблизи красивой картины, на которой была нарисована узкая итальянская улочка, залитая солнечным светом. София залюбовалась ей, на миг, ощутив яркое желание когда-нибудь побывать там.

– Садись, а то опять упадешь, – нарушил ее мечтания грубый, немного раздраженный мужской голос.

Девушка испуганно вздрогнула и, ответив Рустему хмурым взглядом, разместилась на удобном диванчике. Мужчина сделал заказ, и вскоре официантка принесла ароматную, с исходящим от нее паром, пиццу. Глянув на это итальянское великолепие, София осознала, насколько сильно проголодалась – ее даже затрясло. Рустем заметил ее состояние и, проглотив едкие замечания по поводу кулинарных способностей красавицы, молча, протянул ей огромный кусок пиццы. София, вцепившись зубами в тонкое, слегка хрустящее тесто, от восторга зажмурила глаза. Это было единственным хорошим, что случилось с ней за сегодняшний день.

Когда девушка доедала третий кусок, Рустем, заметив кого-то из знакомых, вышел из-за стола, чтобы поздороваться. София украдкой наблюдала за мужчиной – он держался расслабленно, но в каждом его движении: повороте головы, взмахе руки, да даже в том, как он стоял, явственно ощущалось, что Рустем – человек власти. Сильный, опасный, завораживающий своей харизмой. Девушка нахмурилась, неприятно удивленная последним замечанием – она что, находит его привлекательным? А затем, щеки обдало стыдливым румянцем, потому что в груди шепнуло: «да».

– Ой, София, привет, – раздался веселый женский голосок.

Красавица перевела взор с мужской спины на улыбающееся лицо одноклассницы – Карины. Она, вся лучась от радости, продолжила:

– А я вот, наконец-то, платье на выпускной нашла, это, конечно, рискованно, было оставить все на последний день. Жутко дорогое. Но папа сказал покупать, – Карина потрясла объемным пакетом. Она была из обеспеченной семьи, не знала бед и горестей и воспринимала жизнь в привычном, розовом цвете.

– Здорово, – улыбнулась София, ощущая неловкость. Она опасалась, что Карина задаст ей вопрос. И та задала:

– А ты-то платье купила?

– Нет, – честно ответила девушка.

– Как – нет? – веснушчатое лицо Карины исказилось от искреннего ужаса. – Ты на выпускной-то пойдешь?

София опустила глаза, не зная, что ответить. Сказать правду – следом посыпаются еще вопросы, как из рога изобилия. Соврать – язык не поворачивался.

– О чем беседуете? – поинтересовался внезапно вернувшийся Рустем. Карина, заметив его, окинула мужчины любопытным взглядом, и, одновременно, инстинктивно попятилась назад.

– Моя одноклассница спросила, пойду ли я на выпускной, – пояснила София.

– Мм, точно ведь, завтра выпускной, – Рустем хрустнул шеей и одарил светловолосую красавицу улыбкой-оскалом. – Пойдешь, конечно.

– Только не забудь купить платье, – немного осмелев, добавила на прощание Карина. Она, подмигнув Софии, спешно направилась к выходу. Впереди ее ждали такие трудные дела: маникюр, педикюр и, о, Боже, эпиляция.

– Дожевывай пиццу и пошли, – вальяжно развалившись на диване, сказал Рустем. Он заскользил изучающим взглядом по красивой груди Софии, задаваясь вопросом – стоит ли девушка того?…

– Тебе не кажется, что это платье слишком откровенное? – вопросила София, сосредоточенным взглядом изучая свое отражение в огромном зеркале фешенебельного бутика. Конечно, этот вопрос девушка хотела бы задать подруге, а не этому хмурому, бородатому мужику. Но музыку заказывал здесь он.

Рустем изучающим взором посмотрел на Софию – черная, матовая ткань платья соблазнительно облепила фигурку девушки, глубокий вырез на декольте позволял увидеть часть аппетитной груди. Талия девушки – пусть и не узкая, зато явно выраженная, с таким женственным изгибом, была словно в корсете – спасибо крою наряда. Длинный подол платья доходил до самых стоп, но и здесь не обошлось без провокации – справа был высокий вырез, открывавший вид на точеную ногу Софии. Какая ирония, что именно с этой стороны у нее была травма!

– Ну, ты же не в детском платьице собираешься выпускаться? Или, хочешь, чтобы я прикупил тебе наряд, как для песочницы? – изогнув губы в циничной усмешке, произнес Рустем. Он медленно поднялся с кресла и, не сводя глаз с отражения девушки, подошел к ней, останавливаясь позади нее так, чтобы теперь они оба были видны в зеркале. Заметив, как мужчина смотрит на нее – холодно, властно, София нервно сглотнула. Затем, Рустем исключительно собственническим жестом опустил ладонь на обнаженную спину девушки – меж лопаток, обжигая и одновременно замораживая красавицу своим прикосновением. Мужчина ощутил, как София вся напряглась, но не стал убирать руку – ему нравилось ощущать теплую, такую нежную кожу под своей шершавой, огрубевшей от тренировок, ладонью.