Со стороны уединенной комнаты послышалось грязное ругательство.

Мужское.

– Я так не могу, давай в следующий раз, – зашелестел женский голосок.

– Да нормально всё…

Лиза торопливо подняла книгу и поставила её на полку, а потом – выбежала из помещения.

Сердце её гулко стучало, руки тряслись от стыда и стойкого ощущения себя преступницей.

Понимая, что увидев её в таком состоянии старушка Шапокляк может заподозрить что-то неладное, Лиза намеренно медленно побрела к лестнице.

Пока спускалась вниз, следила за своим дыханием. Дышала глубоко и неспешно. И, вообщем, когда вернулась на первый этаж, ничего не говорило о том, свидетельницей какой откровенной сцены стала девушка.

Забрав свои пакеты с учебниками и тепло попрощавшись с сотрудницей библиотеки, Лиза поспешила обратно в общежитие.

Пока шла, перед глазами то и дело возникала та самая пикантная картина.

Блондинка с задранным платьем.

Мускулистые, загорелые руки.

И спина, по которой скользили женские ладони.

«Господи, как же теперь это развидеть?» – запульсировало в голове Лизы. Липкий жар противнейшим образом расползался по её груди. Не то чтобы девушка была абсолютно неграмотна относительно того, что происходит между мужчиной и женщиной.

Нет!

Она читала книги, в том числе и написанные врачом-гинекологом. Тщательнейшим образом изучала страницы романов, посвященный этой теме, и, чего таить, пару раз глянула голливудское кино, где присутствовали подобные постельные кадры.

Но!

Видит Бог, она, Лиза Белкина, была не готова увидеть это вживую.

– Лиза! Лиза! – женский голос окликнул Лизу как раз в тот момент, когда она проходила мимо фонтана.

Она обернулась на знакомый голос.

К ней бежала Ирина Смолякова. На девушке был спортивный костюм и кроссовки.

– Решила вот не забивать на занятия, – подбежав, сообщила Ира. Она заметила пакеты у Лизы и поинтересовалась:

– А ты, наверное, в библиотеке была?

– Ага, – Лиза постаралась непринужденно улыбнуться, хотя засомневалась, что это получилось у неё, когда Ирина задала вопрос:

– А ты что какая?

– Какая?

«Что же делать, – лихорадочно размышляла Лиза, – рассказать Ире о случившемся или лучше промолчать?»

– Встревоженная что ли… – девушка свела на переносице темные брови-домики.

– Да просто темно, – Лиза передернула плечами, – не люблю гулять, когда стемнело.

– Плохие воспоминания?

– Может быть, – уклончиво ответила Лиза, – а ты что, профессиональная бегунья?

– Какой там, – Ира улыбнулась, – любитель. Единственная физическая нагрузка, которая мне по вкусу. Вот и бегаю. Хорошо голову проветривает. Пошли в общагу?

– Пошли.

Девушки уже неспешно направились к розовому дому.

На их пути то и дело попадались другие студенты. Преимущественно девчачьи компании, которые, иногда, разбавлялись двумя-тремя парнями.

Они отличались и от Лизы, и от Иры.

Все в модных прикидах, раскрепощенные и без чувства ответственности, золотая молодежь шла тусить и набираться новых, адреналиновых впечатлений.

В общежитии Лиза и Ира вместе приготовили ужин. Яичница и батон с солеными помидорами – вот и вся еда. Договорившись завтра встретиться у выхода в восемь, девушки попрощались.

У себя в апартаментах Лиза разложила учебники, приготовила вещи на завтрашний день. Искупалась, надела пижаму и написала домой доброе сообщение.

И, как полагается хорошей, правильной девочке, Лиза Белкина легла в свою кровать ровно в 21 час.

Только вот сон никак не шел к ней.

Несмотря на усталость, девушка все никак не могла уснуть.

В голове мелькали те самые пикантные картинки и повторялся голос Арслана Ильясовича: «Ой у меня в штанах!»

Какой же он…

Ужасный пошляк!

«А ведь завтра мне предстоит встретиться с ним на занятиях», – обреченно пронеслось в голове Лизы, и она со стоном зарылась лицом в подушку…

Сердце в груди Лизы испуганно подпрыгнуло, когда дверь открылась, и в аудиторию стремительным шагом прошел Арслан Ильясович.

Взгляды всех присутствующих примагнитились к спортивной фигуре препода.

На нём были чернильно-синие джинсы, облегающая, белоснежная футболка, подчеркивающая загар и натренированные мускулы красавца.

Студентки пожирали взглядом Арслана Ильясовича, а он, купаясь в их внимании, как обычно, уселся за стол и закинул на него ноги, обутые в кроссовки.

Взгляд Лизы тут же примагнитился к их подошвам и прилипшему к левому кроссовку березовому листку.

«Какая несправедливость! – запульсировала в голове девушки. – Этот человек плюет на правила! И даже в кроссовках пришел на занятия! А я сегодня еле доковыляла в этих балетках».

К сожалению, мозоль, которую вчера «заработала» Лиза, сегодня лопнула и при каждом шаге приносила обжигающую боль.

Ситуацию смягчили бы родные кроссовки, но дресс-код запрещал студентам посещать занятия в «спортивной форме, обуви».

Приходилось терпеть боль и мысленно ругать всех тех, кто безнаказанно нарушал эти правила.

«Козел, самоуверенный козел!»

– Белка, ты что-то сказала? – голос препода проник сквозь мысленные ругательства Лизы.

Или не мысленные?

Девушка настороженно посмотрела на Арслана Ильясовича.

Тот ухмылялся.

Выразительно вскинул левую бровь и добавил:

– Делись, что за козел так огорчил тебя?

«О, Боже, – краснея, подумала Лиза, – я что же, совсем сошла с ума, и вслух сказала то, что было у меня в голове?»

Она, чувствуя, как лицо заливает краской, захлопала густыми ресницами и прижала ладонь к губам.

– Ой, – вырвалось из Лизы.

– Ой, – препод выразительно посмотрел на неё. – Какой «ой» в этот раз? Ты уж определись – ты занятиях или орехи собираешь. Белка.

С задних парт раздался веселый смех, больше походивший на индюшачий хор. Это смеялись Анжела (та самая Курица) и Оля (Цыпленок).

– Курятник оживился, – снисходительно протянул Арслан Ильясович. – Давайте домашку ко мне на стол.

– Какая домашка? – закудахтала Анжела. – Нам же не задавали ниче…

– Это же лекция! – встряла Оля, кудрявая блондинка. Она, жуя жвачку, продолжила:

– Хочу пишу – хочу нет.

– Ты что говна объелась? Здесь – только мои правила. Дома будешь свои хотелки хавать. Ваши предки определили вас сюда. Они отстегнули хорошее бабло, чтобы вас здесь в людей превратил, дегенераты вы конченные. На стол быстро все свои писюльки!

– «Писюльки», – засмеялись Курица и Цыпленок.

– Сейчас разберемся, откуда нам предстоит топать, – препод вызывающе улыбнулся и постучал костяшками по столу. – Тетради на стол. Все. Сдавайте, посмотрим, что вы записали.

Все – так все.

Студенты ломанулись к столу Арслана Ильясовича. Последней подошла Лиза.

Она снова покраснела, когда препод посмотрел на неё.

Нет, не из-за ругательства, вырвавшегося минутами ранее.

Совсем иная причина была для стыдливого румянца.

Вчерашняя, острая, запретная, ужасная…

– Что зависла? Клади давай и иди на место, – скомандовал Арслан Ильясович.

Лиза, пошла было, к своему столу, но посередине пути действительно зависла.

Внутри девушки все клокотало от обиды и острого чувства несправедливости.

С ней никогда никто так не разговаривал!

Никогда!

– Мне неприятно, что вы со мной так разговариваете! – почти строго бросила она все еще ухмыляющемуся преподу.

Все разом замолчали. Даже дышать, кажется, перестали.

Зловещая тишина загудела в классе. Что-то назревало.

– Неприятно ей, – Арслан Ильясович криво усмехнулся. – Приятно пусть тебе твой хахаль делает! А моя задача – сделать из вашего зверинца – образованных людей.

Препод встал. Смерил Лизу надменным взглядом и изрек:

– Поздравляю. С сегодняшнего дня прибавляется еще одно правило. Один за всех – и все за одного.

– Прям как у мушкетеров, – протянул смуглый, лохматый парень.