А по сложенным в лодочку пальцам другой руки, бежит уже точно такая же, чарующая своей краснотой полусферка, торопящаяся скорее внести и свою художественную лепту в этот грустный, ограниченный грязно-синими стенами, откровенно унылый мир.

Ну разве они не прекрасны?

И разве они могут не быть прекрасными эти маленькие, почти живые капельки, являющиеся совсем еще недавно неотъемлемыми, составными частичками идеально божественного, налитого спелыми жизненными соками женского тела, упруго и гармонично реагирующего на каждое, даже самое осторожное прикосновение.

Женщина! Красивая женщина, какой была и та, находящаяся сейчас в соседней комнате, это райский, сотворенный богом плод, наполненный неземным блаженством сосуд, который нужно выпивать до дна, благодаря Творца за мудрость его и щедрость…

Какое еще наслаждение может быть более восхитительно, более волшебно, чем полное обладание женщиной…

Какой химический наркотик :никотин, алкоголь, героин сравнится с этим?

Как глупо, бездарно, греховно, наконец, пытаться заменить естественную, подаренную самим Богом радость на какие-то мерзкие, галлюциногенные отравы, придуманные жалкими никчемными людишками для усиления собственной, и без того непроходимой, тупости.

До чего же тупы, злы и бездарны люди, в своей подавляющей массе!

Да, конечно, то, что еще два часа назад было олицетворением высшей милости, посланной Богом, висит теперь мертво, бесформенно и грязно, но это уже просто нужно принимать как данность. Ведь и от райского яблока в результате остается огрызок. А чтобы насладиться нежным молоком кокоса, его нужно разбить…

Глава 14

Опустошенно уронив руки, Антон поднялся. Тяжелым, неровным шагом преодолел последние ступеньки, замер посреди лестничной площадки, беспомощно опустив плечи и голову.

Почему-то стараясь ступать неслышно, Андрей обошел друга и встал перед ним:

– Что?

Тот поднял лицо. Неожиданно спокойное, обманчиво улыбчивое. Беспечным… Наигранно беспечным жестом смахнул почти высохшие на щеках слезинки и не глядя, с отрешенной уверенностью ткнул в правую от себя квартиру:

– Здесь.

Андрей с ненавистью посмотрел на обшарпанную, по старушечьи обитую цветастой клеенкой дверь.

– Точно?

Не дожидаясь ответа, подошел к ней, потрогал пальцами, словно пробуя на прочность.

– Не надо, – мягко, по леденящему мягко возразил Антон, прочитав его намерения. – Шум будет. Соседи выскочат. Или не выскочат, но милицию вызовут. Зачем нам лишние зрители при таком интимном свидании?

Положив ладонь на отверстие врезного замка, он заставил старый примитивный механизм испугано щелкнуть, после чего деликатным толчком раскрыл полностью обезоруженную, не по-современному хлипкую сосновую дверь.

– Ух, как разволновался! Даже засов не задвинул и цепочку не надел. Не забыть, потом сказать спасибо.

Переступив порог, друзья оказались в длинном узком коридоре с древним, местами вздыбившимся линолеумом, слабо освещенном единственной, уляпанной засохшей краской, лампочкой.

Зловещую тишину квартиры нарушало лишь сонное тиканье больших, механических часов, ни к месту висевших тут же на покрашенной в кошмарно зеленый цвет стене, да тихое журчание бегущей из крана воды, что доносилось из-за приоткрытой двери ванной.

Прислушавшись к последнему звуку, Антон удовлетворенно кивнул:

– Ручки моем. Это хорошо, чистые руки, как говорится, чистая совесть. Закройся, я пока пойду, познакомлюсь. И еще. В конце коридора, направо, находится зал. Послушай моего доброго совета – не ходи туда.

Легонько, одним пальцем приоткрыв обитую ДВП дверь, Антон бесшумно ступил в ванную комнату. Остановился за спиной маленького, лысоватого, в больничных шлепанцах, на босу ногу, человечка, любовно и нежно ополаскивающего под мутной от хлорки, струей воды, свои белые, по-детски тонкие ладошки.

Вдоволь налюбовавшись этой безмятежной картиной, Антон, прикрыв кулаком губы издал деликатное:

– Кхе.

Словно получив хороший разряд электричества, мужчина болезненно дернулся, развернулся и увидев перед собой небрежно улыбающегося парня, в черном кожаном плаще, едва не теряя сознание от испуга, привалился спиной к продолжающей мирно журчать раковине.

– Э-э, ты мне только господину Кондратию тут не отдайся, – обеспокоено попросил молодой человек, чей благополучный вид, по представлению Эммануила Валериановича, с одинаковой вероятностью определял в нем как рэкетира-бандита, так и не менее страшного «нового русского».

И тех и других Эммануил боялся одинаково: зло и тоскливо.

– Не отдашься?

С трудом сглотнув неожиданно возникший в горле шершавый ком, мужчина мотнул головой.

– Вот и замечательно, – облегченно кивнул гость.

Искренность этого жеста вселила, почему-то, в сердце Эммануила некоторую смутную надежду.

– В таком случае, выпрямись, пожалуйста, и сделай пол шага вперед. Ты знаешь, на самом деле у меня не хватает слов, чтобы выразить радость от нашей встречи. Поэтому попробую так…

От страшного удара ногой в живот, усиленного во много раз, выплеснувшейся, наконец, яростью, Эммануил Валерианович подлетел примерно на полметра, снеся тощим задом обиженно загремевшую раковину и расплющив свой остренький, с легкой горбинкой нос, растелился на гладком, в мелких щербинках, кафельном полу ванной.

Андрея в прихожей не оказалось. Словно большую поломанную куклу таща за собой слабо перебирающего ногами Валерианыча, Антон прошел в конец коридора, повернул направо.

Андрей стоял там, посреди залитого кровью зала, прямо возле приспособленного под живодерню крючка, что изначально создан был для поддержания огромной, возможно антикварной люстры, и отрешенным взглядом, мимо ТОГО, исполосованного, вспоротого и безжизненного, что висело на несчастном крюке сейчас, смотрел в дальний конец комнаты, покрытый равнодушным, молчаливым полумраком.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.