– Витя! – тихонько позвала Катя мужа.

Виктор спал крепко и не отреагировал на тихий зов жены. Трясясь от страха, Катя позвала громче:

– Вить! Проснись.

Виктор вскочил:

– А? Что? – спросонья муж ничего не понимал.

– Витя! Иди сюда!

И Катя подтащила мужа к окну.

– Вон! Гляди!

Примерно в двадцати метрах от окна, а жили Бояркины в старой «сталинке» на первом этаже, несколько ребят пытались вскрыть замок столовой.

– Витя! Это воры? – спросила жена.

Катю колотило от страха, хотя муж, уже поняв в чем дело, гладил ее по плечу и даже пару раз поцеловал в макушку.

– Катюша! Успокойся, не трясись. Сейчас милицию будем вызывать.

– Лишь бы только они нас не увидели. Вить, потом все окна перебьют.

– Да с чего ты взяла? Сейчас приедут и всех схватят. Тюрьма им грозит, Катя. О чем они думали? Пьяные, наверное? – предположил муж.

– Давай звонить, Витя! А то откроют, смотри, как стараются. Зайдут, похватают продукты, да денег-то немного там, наверное? И убегут.

Виктор снял трубку, набрал ноль, и, вставив палец в окружность, под которой располагалась двойка, собрался вести ее до ограничителя, как вдруг жена вскрикнула:

– Погоди!

Виктор нажал на рычаг.

– Что, Катя? Что случилось?

– Витя, посмотри. Это ж Фенькин Сашка.

Виктор во все глаза смотрел на ребят, копошащихся у двери в столовую, и в ужасе признал в одном из них сына соседки. В их доме было всего восемь квартир. Дом стоял в тупике также, как и столовая. Соседи были друг другу как родные. В те времена квартиры не продавились и не покупались, а лишь крайне редко выгодно для обеих сторон обменивались. Поэтому люди жили несколькими поколениями, порою даже роднясь.

У Фени было три сына. Ну как говорится, два вроде бы неплохие, а третий так и вовсе дурак. Сашка был просто бедой, и не только Фениной, а всего двора. Хулиган, двоечник, безобразник, он не давал покоя ни взрослым, ни детям. Обносил соседские огороды и сады, освобождая их от урожая. Отнимал у малышей деньги, курил с малолетства, учился плохо, прогуливал уроки. Никто не мог повлиять на Сашку, даже участковый. Сколько раз он с ним разговаривал и на учет взял, а тому все нипочем. И вот теперь на воровство пошел. Он, видно, и навел дружков своих.

– Вить, испортим жизнь парню!

– Да он сам ее себе уже испортил.

– Витя, Феньку жалко. Одна с пацанами ломается.

– Ну что, тогда будем молча наблюдать? – Виктор помолчал, – а вот я сейчас пойду и навставляю паршивцу, а заодно и дружкам его.

– Витя, не ходи, – перепугалась Катя, – не пущу.

Катя вцепилась в мужа, а сердце снова зашлось в страхе.

– Чего это еще «не ходи!» Милицию не зови, сам не ходи. Пусть воруют? Так что ли? Катя, это же Сашка. Наш Сашка. Он же мне на рубашку сикал, и не раз. Я ж его за ухо трепал, велосипед чинил, физику объяснял. Кать, ты че? – быстро надевая спортивные штаны, рассуждал Виктор.

Накинув пиджак прямо на голый торс, он выскочил во двор. Катя, вся оцепенев от ужаса, наблюдала из окна. Вот Виктор подошел к ребятам. Те, похоже, испугались, но врассыпную не кинулись, Сашка им тут же что-то сказал, видимо успокоил, что это сосед подошел. Отошли от компании он и Виктор. Муж что-то говорит Шурке, а тот перебивает. Виктор берет парня за воротник рубашки, Сашка отстраняет руку Виктора. Он дает парню подзатыльник, и в этот момент подскакивает еще один и мощным ударом валит Виктора на землю.

Увидев, как муж осел и рухнул, Катя громко вскрикнула, открыла окно, не помня себя, вскочила на подоконник, спрыгнула на асфальт и с криком:

– Витя! Витенька! – кинулась к мужу.

Виктор лежал на земле, он был без сознания.

– Сволочи! Сволочи проклятые! – орала Катя, что было сил. – Феня! Феня! – выла Катерина. – Милиция! Милиция! Вызывайте милицию!

– Ты че, тетка? Ты че разоралась? – один из парней подскочил к Кате.

Удар мощной силы обрушился на женщину, и все померкло.

– Катя, умоляю тебя, не губи сына! – Феня сидела на краешке кровати и гладила Катю по руке. Огромная шишка на затлке, синяк, расплывшийся на все лицо, запекшаяся кровь в волосах, опухший правый глаз говорили об ужасах прошедшей ночи. Катя посмотрела на соседку левым глазом:

– Феня, а что дальше-то? Ну не заявим мы сейчас, не скажем, что это был твой сын. Дальше что? Фень, они ж грабить собирались!

– Катя, о чем ты говоришь? – отмахнулась и сморщилась Феня. – Пьяные были, дураки. Дети, Катя. Это ж дети! Да они бы в жизни не открыли дверь эту. Ну чего вы с Витькой полезли? Ну поковырялись бы ребята и ушли. Кать! Вина они хотели… выпить! Понимаешь! Ну себя вспомни! Мне Сашка сказал, что вина им не хватило! А в столовке у Дуськи всегда есть, ты же знаешь! О Господи, все знают! Из-под полы она продает. Ну? Кать? – Феня умоляюще посмотрела на соседку.

– Фень! Ты что сейчас городишь? Они Вите голову пробили. Он в реанимации. Фень, ты сейчас на больничной койке рядом со мной сидишь. Это дети сделали?

Феня схватила Катину руку и стала быстро-быстро целовать:

– Я тебя прошу, умоляю. Не говори, что Сашка с ними был. Скажи, незнакомые ребята. Пусть ищут. Катя, у тебя же тоже пацаны!

Катя отдернула руку.

– Уходи, Феня. Иди домой.

– Ты не скажешь, Катя? Умоляю! Катя! Прошу тебя!

Пятясь на выход, мать приседала и слегка кланялась.

– Прошу, Катя, прошу! Пожалуйста!

Феня расплакалась. Размазывая слезы по щекам и уже будучи в дверях, она сказала напоследок:

– Катя, это мальчишки. Неизвестно, что из твоих вырастет.

С тем и ушла.

В тот же день в палату к Кате пришел милиционер. Он задавал много вопросов, пытаясь выяснить, кто нанес женщине жестокие побои, что случилось ночью, и почему она вместе со своим мужем в три часа ночи оказалась на улице.

Катя отвечала односложно, не назвала никаких имен. И вскоре, сославшись на головную боль, попросила милиционера уйти, объявив окончательно, что никого из напавших на них она не знает, никаких примет не помнит.

Через пару дней Виктор пришел в себя, еще через день его перевели в палату, и жена пришла к нему проведать.

– Витя, я ничего не сказала ментам. И ты ничего не говори, ладно? – Катя помолчала. – Феня приходила, очень просила. Жалко мне ее, Вить. Одна она.

Виктор посмотрел на жену долгим взглядом.

– Катя, даже если он станет убивать родную мать, с места теперь не встану!

Как Виктор был близок к истине! Он ошибся лишь в одном.

Через пару лет Александр Третьяков пришел домой пьяный, начал буянить. Крики становились все сильнее и сильнее, и, когда отчетливо стал слышен крик Фени, Виктор не выдержал, выскочил в подъезд и стал тарабанить в ее квартиру.

Открыл ему Сашка, Феня тут же подскочила. Одним мощным ударом парень откинул мать назад. Виктор кинулся на него. Неизвестно каким образом вдруг возникшим у него в руках ножом Сашка пырнул Виктора в правый бок…

Витя умер в машине скорой помощи. Катя сидела рядом, ее душили рыдания. Последние слова Виктора были:

– Жалость – плохой советчик…

Сергей еле-еле плелся и стрелял глазами вокруг, отыскивая причину зацепиться подольше на улице, чтобы не идти домой сразу после работы. Но причин как назло не было. Никаких бездомных котов и никаких старушек, попавших в беду, и даже ни одного одноклассника, которого не видел сто лет, и просто так не расстанешься. Сергей мог бы просто присесть на скамейку или даже зайти в бар и пропустить стаканчик, но проблем потом будет больше, чем удовольствия.

Жена Галина легко эти проблемы организует. Хотя она их ему устроит в любом случае. Приди он домой хоть на час раньше, они все равно будут. Галина пилила его бесконечно по поводу и без него.