— Вы пойдете в ашрам?

Ученик Великого риши — Сундаресан Айер

Утро уже давно наступило. Оно было солнечным и свежим. Дождливый сезон кончился. Он всегда кончается после того, как вспыхивает пламя на горе Священного огня. Было первое декабря 1963 года.

После завтрака Махадева мне сказал, что здесь, на горе, много ашрамов. С древних времен на Аруначале находили убежище многие шиваитские святые. Эта традиция продолжается до сих пор.

Ашрам, куда мы пришли, был основан Рамана Махарши — Великим риши, или мудрецом. Он умер в 1950 году, а легенды о нем живут на юге Индии по сей день. Несколько легких строений ашрама расположены в пальмовой роще неподалеку от подножия горы Священного огня. Там нас встретил ученик Рамана Махарши и теперешний секретарь ашрама Сундаресан Айер. С длинной седой бородой, высоким мощным лбом и каким-то детским выражением глаз, он вежливо и мягко спросил меня, откуда я. Я ответила. Айер несколько удивленно посмотрел на меня и сказал:

— Россия — очень интересная страна. Я бы сказал, великая страна. Вы дали миру Толстого и Достоевского. Я рад видеть вас здесь, у нас в ашраме.

— Она вчера поднялась на Аруначалу, — вдруг выпалил Махадева.

— Вы правильно сделали, — ласково заметил Айер. — Если вы интересуетесь нашей культурой, то побывать на Аруначале необходимо. Это очень древняя гора. Она старше священных Гималаев. Хотите, я вам покажу комнату Великого риши?

— С удовольствием, — ответила я.

Махадева сиял, явно польщенный таким вниманием Сундаресана Айера. Мы прошли мимо нескольких низких строений, около которых сидели члены ашрама, и оказались около скромного домика.

— Сюда, — сказал Айер.

Мы вошли в небольшую, прохладную и чисто прибранную комнату. С большого портрета на нас смотрел человек. Коротко стриженные седые волосы, ясные молодые глаза, рот, изогнутый в чуть смущенной улыбке.

— Это свами Рамана Махарши, — сказал Айер.

В скромно обставленной комнате стоял мягкий диван, покрытый шкурой леопарда, письменный стол с несколькими изящными безделушками и полка с книгами. Вот, пожалуй, и все.

— Великий риши был очень скромным человеком, — мягко звучал голос секретаря. — Он, несмотря на свои знания, никогда не претендовал на исключительность и не позволял фанатически поклоняться себе. Однажды, когда пришла к нему одна женщина и стала в припадке фанатизма биться головой о порог, свами спросил: «Кто это колет кокосовые орехи о мой порог?»

Мы постояли немного в комнате и вышли через заднюю дверь.

— Рамана Махарши, — продолжал рассказывать Сундаресан Айер, — очень любил детей. Вот, посмотрите, в этом здании размещается школа вед. Здесь дети получают традиционное воспитание, изучают священные веды и начинают практиковаться в йоге.

Несколько десятков мальчиков в одних только дхоти окружили нас. Они были выдержанны и вежливы, но в глазах их светилось нескрываемое детское любопытство.

— Кем ты хочешь быть? — спросила я малыша лет восьми, который оказался рядом со мной.

— Махарши, — не раздумывая, выпалил он. Все засмеялись.

— Ты думаешь, это так легко? — спросил Айер.

Малыш смутился и спрятался за спину своих товарищей.

Мы осмотрели небольшой храм, жилые помещения, где женщинам запрещено оставаться на ночь, отдел публикаций. Ашрам выпускает обширную литературу о Махарше и его учении.

Несомненно, Рамана Махарши был незаурядной личностью, а его жизнь и моральные принципы заслуживают того, чтобы о них написать. В индуизме подчас уживаются самые противоположные вещи: примитивное идолопоклонство и развитая философия, иногда даже материалистического толка, безоглядный фанатизм и критическое осмысление законов природы, дешевое шарлатанство и серьезная работа над духовным и физическим совершенствованием человека, преступность и корысть честолюбивых садху и высокие моральные качества. По-видимому, Рамана Махарши воплощал в себе то лучшее, что сохранила для нас древняя индуистская культура.

Эти мальчики из школы вед станут жрецами

В декабре 1879 года в семье брахмана Сундарама Айера родился мальчик. Его назвали Венкатараманом. Сундарам Айер занимал видное положение в городе Тиручузли. Мальчик рос обыкновенным ребенком, в меру подвижным, в меру задумчивым, и, казалось, ничто не предвещало в нем будущего великого мудреца. Когда Венкатараман подрос, его отдали в школу в Мадурай, принадлежавшую американской миссии. В школе он не проявлял особой склонности к занятиям. Он предпочитал гонять в футбол и проводил долгие часы в плавательном бассейне. Религия его не интересовала, и он равнодушно проходил мимо красочных гопурамов знаменитого храма Минакши. Учителя жаловались на нерадивого ученика, но школьный спортивный клуб гордился ловким и подвижным мальчиком. В нем было все обычно, так же как и в сотнях его сверстников. Но страна, где он жил, была необычной. Ее древние традиции, еще не понятые до конца Западом, продолжали существовать и оказывать свое влияние на людей.

Когда Венкатараману исполнилось 16 лет, ему пришла в голову мысль о смерти. Эта мысль была так сильна, что юноша почти реально ощутил приближение смерти. Его обуял страх. Ноги ослабели, тело покрылось холодным потом, дыхание замедлилось. Но тут произошло нечто странное, о чем он рассказывал впоследствии не раз. Он понял, что тело его умирает, а его дух, его «я» остается. Произошло какое-то раздвоение. Этот случай заставил его обратиться к своему внутреннему миру, что обычно делают индийские йоги, занимаясь духовной практикой. Однажды в школе во время занятий он неожиданно впал в транс. Так проявилась особая духовная одаренность будущего риши. С тех пор он утратил всякий интерес к школе и ко всему тому, что окружало его. А потом пришло окончательное решение. Объяснить его он не мог. От кого-то из родственников он слышал о Тируванаималаи. Он понял, что ему надо ехать туда. Взяв у отца три рупии, он незаметно исчез из дому, решив во что бы то ни стало добраться до Тируванаималаи. Это был долгий и трудный путь. На станции ему объяснили, как проехать в этот город. Венкатараман вскоре обнаружил, что трех рупий для этого недостаточно. Часть пути ему пришлось пройти пешком. Но на еду денег не было. Голод одолевал его, и он несколько раз падал в обморок, но продолжал идти. Наконец ему пришлось продать самое ценное, что у него было. Серьги. На вырученные деньги он купил еды. Через много дней пути в предрассветной мгле перед ним выросли четыре го-пурама храма Тируванаималаи и затянутая облаками вершина горы Священного огня. Он вошел в ворота храма. Там почему-то никого не оказалось. Он разорвал свою одежду, выбросил остатки еды и шнур дваждырожденного. Его шаги гулко раздавались под сводами зала с колоннами. Он остановился около одной из них, уселся рядом, скрестив ноги, и погрузился в самосозерцание. Так перестал существовать ученик миссионерской школы, футболист и пловец, сын своих родителей Венкатараман Айер.

А в Тиручузли и Мадурай была поднята на ноги полиция. Все искали исчезнувшего школьника. Но поиски не дали никаких результатов. Подозревали, что он сбежал с труппой бродячих актеров, приезжавших в Мадурай из Тривандрума. Никто ни в семье, ни в городе не мог себе представить, что сбежавший сидел в это время в храме в Тируванаималаи с закрытыми глазами и молчал. О чем он думал, сказать трудно. Что он видел, мы тоже не знаем.

Храмовой колокол возвестил начало утренней молитвы. В зале с колоннами появились первые посетители. Они увидели мальчика в позе санияси и удивились.

— Эй, ты, парень, — окликнул его один из них, — ты что здесь сидишь?

Но сидящий не ответил и не поднял век. Вокруг собрался народ.