Но на этом история Перри не закончилась. Наследники и потомки продолжили его дело. Давно была ликвидирована Ост-Индская компания, над миром прокатились две войны, индийский флаг взвился над Фортом святого Георгия. А компания Перри все росла, захватывая Джорджтаун, и постепенно выбиралась за границы Мадраса. Она строила новые предприятия во время первой мировой войны, наживалась на спекуляциях зерном в голодные годы второй мировой войны, прибрала к рукам обанкротившиеся английские фирмы после независимости.

— Как теперь идут дела? — спросила я одного из управляющих компании в Мадрасе.

— Не так уж плохо, — ответил он. — Правда, сейчас стало труднее. Приходится считаться с индийскими дельцами. Но работать можно. Еще пока можно, — уточнил управляющий.

Фабрики Перри разбросаны по всему штату. Фирма владеет банками, магазинами, механическими мастерскими, управляющими агентствами. Ее конторы занимаются сбытом товаров из Лондона, Парижа, Торонто, Амстердама, Сан-Франциско, Мельбурна, Сингапура. Пароходные агентства Перри обслуживают десять пароходных компаний. Авиаагентства фирмы имеются на важнейших международных авиалиниях: Эр Франс; Эйр Индиа Интернэшнл, линиях Британии, Скандинавии, Дании, Америки.

Отделения и филиалы фирмы находятся в десятках индийских городов. Среди них: Калькутта, Бомбей, Дели, Бангалур, Кочин, Утакаманд, Хайдарабад. Тысячи рабочих и служащих заняты в конторах и на фабриках компании Перри. Чистые прибыли фирмы исчисляются миллионами рупий. 1950 год принес ей 3 миллиона, затем идут цифры 4, 2 и снова 3. Часть этих денег навсегда уходит из страны. Перри продолжает свое дело.

В холле многоэтажного Дома Дейра, главного оффиса фирмы, висит портрет. Жесткий взгляд, тяжелый подбородок, тонкие губы. Белый шелковый галстук небрежно откинут на высокий воротник сюртука. Это Перри Мадрасский.

Знакомьтесь: Бинни

Мягкая ковровая дорожка заглушает шаги. Вдоль коридора тянутся белые двери с до блеска начищенными медными ручками. От двери к двери снуют клерки. На них отглаженные брюки, галстуки модных расцветок. Волосы аккуратно напомажены бриллиантином. На папках, которые они бережно несут из комнаты в комнату, эмблема фирмы. Каравелла, венчающая голубой диск земного шара. Эта каравелла плывет по последним рекламным страницам мадрасских газет, пересекает вывески модных магазинов, поблескивает золотыми парусами на тысячах штук тканей. Каравелла и голубой земной шар — символ английской компании Бинни.

По широкой лестнице я поднимаюсь на второй этаж. Вежливый клерк с безукоризненным пробором-ниточкой почтительно склоняет голову.

— Старший клерк мистер Унникришнан? Пожалуйста, вторая дверь направо. Вы первый раз в здании нашей фирмы? Не беспокойтесь, я вас сейчас проведу.

Он вводит меня в большую светлую комнату. Над потолком бесшумно вращаются фены. Легкий морской бриз шевелит бумаги, лежащие на письменном столе. Из-за стола поднимается мистер Унникришнан, старший клерк. Улыбка гостеприимного хозяина приклеена к лицу. Однако глаза смотрят настороженно и выжидающе.

— Чем могу быть полезен?

Я объясняю.

— Бэкингемская и Карнатикская фабрики? Значит, вы ими интересуетесь? Ну что же, садитесь, поговорим. Вы знаете, это крупнейшие текстильные фабрики Индии, гордость нашей фирмы. Мы выпускаем 90 миллионов ярдов тканей в год. Ах, вы не об этом? Посмотреть? Фабрики хотите посмотреть? Простите, а из какой вы страны? Из Штатов?

— Нет, из Советского Союза.

На какую-то долю секунды глаза старшего клерка становятся задумчивыми.

— Ну да, конечно, — спохватывается он, — конечно, вам будет интересно. Мы постараемся это устроить. Нас недавно посетил герцог Эдинбургский.

Мистер Унникришнан нажимает кнопку звонка. Появляется тот же клерк с пробором-ниточкой.

— Пожалуйста, принесите мадам наш буклет.

Я перелистываю глянцевые страницы буклета и рассматриваю цветные фотографии.

— Вот, — подсказывает мне мистер Унникришнан, — его королевское высочество герцог.

Я вижу эскорт автомобилей, двигающихся между заводскими корпусами. Дорога пустынна, и только полицейские в красно-синих тюрбанах вытянулись у стен. Вот мистер Хантер, председатель компании, пожимает высочайшую руку. Этой чести удостаивается мистер Лоу, директор компании. Потом все трое сняты на фоне низкой спортивной машины с королевским штандартом. Я вижу Филиппа Эдинбургского около начищенных станков, рядом с белоснежными кипами хлопка, рассматривающего штуки готовой ткани. Он окружен элегантно одетыми джентльменами и их женами, ловящими каждый взгляд его королевского высочества. И наконец, прощальный взмах владетельной британской руки.

— Ну как? — спрашивает мистер Унникришнан. — Мы можем вам показать фабрики, как и герцогу. Нам нечего скрывать.

— Простите, я не герцог. Мне бы хотелось посмотреть фабрику по-иному. Ни на одном снимке я не видела тех, кто работает у ваших станков.

— Вы имеете в виду рабочих?

— Да.

— Ах, эго! — длинные пальцы старшего клерка делают в воздухе какой-то неопределенный жест. — Вы считаете, что это необходимо? Хорошо, мы об этом подумаем. Я как-то не учел ситуации сразу. — И он выразительно смотрит на меня.

Мистер Унникришнан думал долго. Так долго, что мне окончательно стало ясно — я не герцог Эдинбургский. Мне не отказали. Нет. Помилуйте. Мы же образованные люди. Мы все понимаем. Будьте добры, подождите. Уезжаете? Когда? Так, так.

Мне разрешили посетить фабрики через неделю после намеченного отъезда. Не можете? Очень сожалеем. Мы сделали все, что могли.

В конце концов фирма Бинни мне не указ.

…Низкое задымленное небо. Обшарпанные, с потеками стены приземистых длинных фабричных корпусов. Прокопченный асбест крыш. Жирная копоть наполняет воздух, плывет над фабричными дворами, оседает на тесных рабочих бараках, на глинобитных, крытых рисовой соломой хижинах. Здесь район трущоб. Около вонючей лужи возятся полуголые ребятишки. Исхудавшие женщины в застиранных сари стоят с медными кувшинами в очереди к колонке. Возле темных грязных харчевен толкутся мужчины. На них латаные рубашки и выцветшие шорты. Откуда-то слышится пыхтение и свистки паровоза. Вдоль узких пыльных улиц тянутся глухие стены складских помещений. Низкие каменные изгороди отделяют фабричные корпуса от рабочих кварталов. Оттуда, из корпусов, идет ритмичный, ни на минуту не затихающий шум. Временами в него врываются крики грузчиков, укладывающих тюки с тканями на ручные тележки. Раздается лязг железа. Тележки, груженные доверху тюками, медленно ползут от фабричных ворот к складам. Тяжелый жаркий воздух заполняет улицы. Так выглядит Перамбур, где расположены знаменитые мадрасские фабрики: Бэкингемская и Карнатикская — «Бэкингем энд Карнатик Миллз».

Перед каменным бараком, окна которого занавешены грязной мешковиной, на корточках сидит старик. Узловатые руки, покрытые коричневой морщинистой кожей, бессильно лежат на острых коленках. Слезящимися глазами он всматривается в сумрачную даль улицы. Я уже прошла мимо него, когда услышала за собой надтреснутый голос:

— Добрый день, мэм!

Я подошла к старику.

— Фабрику смотрели? — поинтересовался он.

— Походила вокруг.

— А внутрь и не надо. Я сорок лет был внутри. В красильном отделении. Смотри: пар и краска мне выели глаза. Теперь плохо вижу.

— Вы здесь живете? — кивнула я на окно, завешанное мешковиной.

— Здесь, здесь, — подтвердил старик. — Вон мои внуки.

Два мальчика лет семи-восьми и девочка лет пяти гоняли в пыли тряпичный мяч.

— Родители их на работе. Теперь мой сын работает в красильном цехе. Я ничего уже не могу делать. Меня кормят, и то хорошо. Но на рис не всегда хватает. Всего 120 рупий. А нас семь человек. Да за квартиру надо отдавать 30 рупий каждый месяц.

— И все так здесь живут?

— Большинство. Но есть и победнее нас. Все они работают на фабрике. Работали, когда были англичане. Работают и сейчас. Тоже на англичан. Слышали о компании Бинни? Бинни — это великое имя. — Старик о чем-то задумался и, казалось, перестал меня замечать.