– А ты не думал решить проблему с твоим Николаем законными методами? – спросил Владислав.

– Чтобы его чекисты застрелили меня при попытке контакта. Я же тебе не читал его письмо. Вот, – Михаил покопался в карманах. – А, оно же у меня дома.

Он примерно пересказал содержание письма. Его очень удивило, что Владислав не смеялся.

– Какой глубоко больной садист, – Владислав погладил бородку и цинично ухмыльнулся. – Теперь понятно, откуда берутся все эти идущие вместе. Да-да. Растят себе достойную смену.

– Когда я узнал, что Петров сдох в дерьме. Я просто. Я никогда не был так счастлив. Это было просто великолепно, – Михаил говорил тихим и дрожащим голосом. – Это нормально?

– Хмм, – Владислав задумался. – Убийство – хреновый поступок. Ты встал на плохую дорогу.

– Впервые в жизни я не ощущаю себя ничтожеством.

– Быть зверем, освобождает от боли быть человеком, – начал Владислав. – Вроде бы это цитата из фильма.

– Давай без нравоучений. Я тебе лучше расскажу, как Анечка вымаливала у меня прощение. Помню, как эта шалава при мне обсасывалась с мужиком похожим на мумию. Она же ещё не хотела уходить, пока я не рассказал всё. Она так испугалась. Ты бы видел её рожу.

– Меня тошнит от твоей личной жизни. Я тебе давно ещё сказал, что она тебя не любит. У меня опять выставка слилась.

– Гопота постаралась?

– В этот раз до них дошло, что они смогут нанести больше ущерба картинам, если будут заливать их краской, а не слоем из говна и тухлых яиц, – Владислав рассмеялся. – Пошли, покажу тебе, что осталось от моей выставки “Жизнь в Совке”.

Владислав завёл Михаила в некое подобие галереи. Помещение не было отремонтировано до конца. По всей комнате были развешаны не только картины, но и фотографии. Большинство материала было забрызгано краской и испорчено. Михаил заметил нетронутую краской фотографию. Это было чёрно-белое фото длинной очереди в Мавзолей. Работа называлась “Дорога в ад”. Михаил заметил ещё фото. Оно было в цвете. На нем был изображён вход в заброшенный колхоз. Левый нижний угол фото был забрызган краской. Михаил обратил внимание на лозунг, который висел над ржавыми железными воротами.

МЫ ПОСТРОИЛИ СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ

Михаил обратил внимание на следующее фото. На нём вроде бы была художественная инсталляции на тему жизни в ГУЛАГе. Фото было сильно испорчено. Михаил смог опознать только шкаф с клопами и подвешенного вниз головой голого мужчину. Михаил заметил ещё парочку порченых фотографий на эту тему, после чего его внимание привлекла необычная картина. Это был портрет каково-то человека. Михаил не мог понять кто это такой. Нетронутой краской была только правая сторона лица. Это был лысоватый мужчина средних лет со светлой бородкой и усиками. Михаил обратил внимание на его взгляд. Он смотрел с хитрым прищуром, а его правый глаз сиял красным. В этом было что-то инфернальное. Михаил посмотрел на название. Это был Ленин. Власов рассмеялся.

– А я думал, Ленин – гриб, – сказал Михаил.

– И радиоволна, – добавил Владислав. – Эта картина выражала скрытую природу Ильича. На самом деле Ленин был лжепророком. У меня было ещё где-то полотно на тему Апокалипсиса. Надо будет потом тебе показать.

Михаил хотел посмотреть на какую-нибудь художественную работу Владислава. Он заметил картину испачканную краской только немного снизу. Она была выполнена в четкой чёрно-белой палитре. На ней была изображена Красная площадь с явным наличием на ней Дворца Советов и Здания Наркомата Тяжёлой Промышленности. Эта картина оставляла мрачное тоталитарно-монументальное впечатление в сознании Власова. Михаил искал ещё картины. Он обратил внимания на почти полностью заляпанное краской полотно. Это было подобие православной иконы, Михаил мог разглядеть только часть красного нимба на черном фоне. Картина называлась “Святомученик Иосиф”. Работа не вызвала никаких воспоминаний у Власова.

– Что за святомученик Иосиф? Я не специалист по православию.

– Как? Это же Сталин, – бодро произнёс Владислав.

– Зачем делать святого из этого палача? Это оскорбляет русскую культуру, – возмутился Власов.

– Мое искусство это не возвышение человека к божественным идеалам, а отражение действительности. Сейчас русской культуре в первую очередь нужно научиться понимать действительность, а не витать в облаках. Реальность в том, что в самой нашей церкви есть группа почитателей Сталина. И вообще уже вроде бы собирались где-то подписи за канонизации Сталина.

– Это стокгольмский синдром?

– Скорее рабский менталитет.

Тут Михаил обратил своё внимание на частично забрызганное краской фото школьного класса. Это был обычный класс советской школы, в котором сидели уже пожилые пионеры. Их лица выражали безысходность пополам с безразличием.

– Слышь, – обратился Владислав. – Пошли я тебе покажу самую свою охрененную работу.

– Она тоже загажена?

– Нет. Она не для массового потребления. Это мой шедевр.

Владислав отвел его в соседнюю комнату. Она была гораздо меньше предыдущей, но в ней присутствовал ремонт. На каждой стене висело по занавешенному тканью полотну. В центре комнаты находилась причудливая скульптура. Михаил думал, что это что-то вроде круглого корабельного руля из красного гранита с четырьмя ручками. Владислав подошел к скульптуре.

– Эта работа называется “Колесо Грозного”, – начал Владислав. – Как тебе, наверное, известно российская история имеет циклический характер.

– А почему оно так называется?

– Мы дойдём до этого. Так вот. Российская история – история циклично сменяющих друг друга тираний. Каждая ручка этого колеса символизирует определенную стадию развития тирании: начало, пик, спад и развал. Конец новой тирании знаменует начало следующей. Эту тенденцию заложил Грозный. Как именно он это сделал, я не знаю. Возможно, в создании колеса ему помогали силы планетарного ада.

– Ударился в религию?

– Можно быть неверующим в Норвегии или в Бельгии, но не в России. Ни в одной стране мира так сильно не ощущается холодное дыхание ада как в нашей. Достаточно, опять же, обратиться к истории. Скажем если взять личность Распутина. Нет. В другой раз. Вернемся к колесу. Допустим если рассматривать период Романовской тирании. С советской тиранией всё и так понятно. Романовская тирания началась после гибели Московского царства. Пиком этой тирании было правление Николая Первого. После его гибели народ, уставший от безумных запретов и рабской казармы, разуверился в легитимности тирании Романовых. И никакие дальнейшие половинчатые реформы предпринятые царизмом не могли вернуть доверия населения к власти. А что было дальше, вроде бы знают все.

– А как же Пётр?

– Пётр боролся с демонами как мог. Он смог прорубить окно в Европу, заложить Петербург. Он продлил жизнь Романовской тирании, но разрушить колесо ему не удалось.

– Как-то это всё трагично звучит.

– Понимаешь, Миша. Без Грозного не было бы и Сталина.

В помещение вошла худосочная девушка с короткими светлыми волосами и тонкими чертами лица. Власов где-то видел её худые ноги.

– Так вот где ты! – она обращалась к Владиславу. – И где же мой аванс?!

– А это – Александра, – начал Владислав. – Моя любимая натурщица. Мы с ней работаем над фильмом “Житие президента”. Это такой артхаусный стёб на тему сегодняшней России. Сейчас мы должны снимать сцену про секту свидетелей Мигалкова.

Михаил рассмеялся, а потом понял, что нужно заканчивать разговор. Он вернулся в свою квартиру в подваленном настроении. Ему нужно было отвлечься, Власов нигде не мог найти Черновик. Когда он обыскал каждый угол, он понял что те, кто ворвался к нему в квартиру, могли украсть Черновик для Петрова. Тогда Михаил заварил себе чашечку кофе и набрал Зайцева.

– Здорово! – Зайцев был пьян.

– Я разобрался с тем, кто был инициатором захвата нашего дела.

– Да, – Зайцев засмеялся. Хохот подхватил кто-то на заднем плане. – Мы тебя с этим поздравляем.