Михаил почувствовал вибрацию мобильного телефона в штанах. Власов достал мобильный. На экране телефона была трещина, панели отвалились, но телефон работал. Это было очередное сообщение от Анны. Михаил не стал его читать. Последнее, что было ему нужно сейчас это её насмешки. Михаил сильно боялся, нужно было бежать. Он кое-как поднялся со скамейки, нога ужасно болела. Михаил решил пролезть в электричку и уехать как можно дальше от города. Люди постоянно озирались на него, Власов не мог понять почему. Он посмотрел на своё отражение в зеркальце какой-то тонированной девятки. Его левый глаз сильно опух, нос был разбит, на верхней губе были следы запёкшейся крови, он был небритым, а его волосы были растрепанными и засаленными. От него пахло потом и спиртом. Да, наверное, никто бы не смог узнать в нем человека из администрации президента. Он скорее напоминал опустившегося в низины социума бомжа-алкоголика. Ему всё-таки удалось пролезть в электричку без билета. Он занял место в конце вагона. Михаил заметил в своем вагоне только двух старух и одного бомжа, который забрался поспать. Электричка тронулась. Власов смотрел в окно. Постепенно пейзажи унылой февральской Москвы сменялись лесным ландшафтом. Это был лес черных деревьев, торчащих из тающего снега. Власову сразу же вспомнился Лагерь. А потом он заснул, но проснулся через пару минут от внезапной мысли.

– У меня жучки в одежде! Они следят за мной, – думал он.

Примерно через час на какой-то остановке в вагон вошел контроллер. Это была подвыпившая полноватая дама за пятьдесят. После небольшой словестной перебранки она выгнала Власова из вагона. Михаил очутился на вокзале в пригороде Москвы. Хотя вроде бы всё было отремонтировано и сделано под Европу, но всё равно эстетику вокзала портили опустившиеся на дно российской жизни люди. Алкоголики спали на скамейках. Бомжи рылись в помойках и собирались в стаи в поисках угла, чтобы погреться. Какие-то ободранные гастарбайтеры с грязными изможденными лицами ели шаверму. Михаил тоже захотел есть. Кое-как ему удалось обменять тысячу долларов на рубли по слегка заниженному курсу. Обменщица приняла его за вора, а для воров обменный курс был не таким как для остальных, так как часть денег обменщица брала себе за оказанную возможность. Узбек повар с презрительным взглядом передал шаверму Михаилу. Власов жадно поглощал её, испачкав соусом себе всё лицо. Михаил купил в магазине пару бутылок воды и каких-то шоколадок. Ему предстоял долгий путь.

– Нужно найти место для ночлега, – думал он.

Михаил знал, что ему нужно делать. Он шел пару часов, пока реальность пригорода не сменилась дачными участками. Михаил потратил кучу времени, чтобы найти заброшенную дачу. Было темно, ему хотелось спать. Он забрался в недостроенную баню и уснул на деревянном полу, вспоминая своё пребывание в Лагере. Утром Михаила разбудило очередное сообщение от Анны. Он не придал никакого значения этой весточки от мешка с песком. Михаил вышел из бани и попал в гнилую реальность. Его окружали недостроенные домики, брошенные дачи, где-то виднелись сгоревшие чёрные домики. И всё это на фоне февральской природы. Михаил чувствовал опустошение.

– Наверное, Россия где-то ходит среди всего этого, – думал он.

Михаилу нужно было достать еды. Полтора часа он провёл в поисках магазина, пока один бородатый мужик не подсказал ему дорогу. В магазине Михаил купил себе множество консервов с тушенкой, открывалку, нож, пару буханок хлеба, жидкость для разжигания костров, упаковку спичек и пару бутылок минеральной воды. Михаил чувствовал зверский голод. Вернувшись в недостроенную баню, Михаил достал из пакета банку тушенки, открыл её, отрезал себе кусок хлеба и приступил к трапезе. Тушенка была плохого качества. Мяса было мало, а вот жира и жилок было много. Но Михаил всё равно всё съел. После чего он спрятал пакеты с едой в куче строительного мусора. Власов пытался попасть в обшарпанный двухэтажный деревянный домик, ему удалось влезть туда через окно, в котором вместо стёкол был полиэтилен. Внутри было пыльно и холодно. Михаил осмотрелся. Электричества не было, как и следов пребывания людей. На первом этаже располагалось что-то вроде жилого помещения со старой пыльной советской мебелью и раскладным диваном с неубранными грязными простынями. Михаил сразу вспомнил о старушечьей квартирке, в которой когда-то жил. Второй этаж был завален стройматериалами и грудой старых вещей. Михаил хотел открыть дверь изнутри. Ему повезло. Дверь закрывалась на засов. Михаил перенёс еду в дом. Он нашел веник в куче барахла и кое-как прибрался в доме. После уборки он обнаружил печку в прихожей. До этого она была завалена досками. Михаил попытался растопить её. Он накидал туда деревяшек из кучи строительного мусора возле бани и разжёг всё это при помощи спичек и горючей смеси. Власов захотел есть. Он разогрел тушенку. На этот раз ему попалась тушенка лучшего качества, и он с аппетитом съел ее, запивая водой. Через какое-то время Власов понял, что помещение не протапливается. Темнело, Михаилу хотелось спать. Ему удалось обнаружить в куче барахла два старых пуховика. Он долго вытряхивал их, после чего постелил на диван, убрав простынь и одеяло. Он лёг на них и уснул.

Когда Михаил проснулся, он сразу же почувствовал, что заболевает. Его лихорадило, поднялась температура. Но ему нужно было кое-что сделать. Власов встал с дивана и отправился на второй этаж. Михаил нашел в куче хлама пыльную рубашку и загаженные штаны по типу тех, которые носил в Лагере и зимние сапоги. Власов пытался вычистить одежду. Затем переоделся во всё это, а вместо своей меховой куртки надел один из пуховиков. Свою старую одежду он засунул в пакет, который нашел в куче строительного мусора. Он взял жидкость для розжига костров и спички. Власов отправился гулять по окрестностям. Пейзаж был унылым, людей было мало, иногда Михаилу попадались бомжи и просто опустившиеся люди, которые доживали свою жизнь в брошенных дачных домиках. Власова лихорадило, всё ещё болела нога. Михаил вышел в лесное пространство. Он кинул мешок с одеждой в сугроб, облил его горючкой и поджог.

– Надеюсь, что они меня не отследили. Всё. Теперь нет жучков, – думал он.

На обратном пути Власов заглянул в магазин и купил себе ещё минералки и разных консервов. Он хотел купить лекарств, но до аптеки нужно было долго идти пешком, так что Михаил купил себе пару бутылок водки. Он вернулся в свой домик, поел. После чего натер грудь водкой, оделся потеплее и выпил стакан водки, чтобы прогреться. Затем лёг на диван, его всё ещё сильно лихорадило. Ему становилось страшно за свою жизнь.

– Если не отпустит, то видимо это всё, – думал он, прежде чем заснуть.

– Ты, бля, кто такой? – Михаил услышал хриплый мужской голос.

Власов открыл глаза и увидел низкого полноватого бородатенького мужичка. На нём была китайская теплая куртка, потрёпанные джинсы и меховая шапка. Он с недоумением смотрел на Власова.

– Это твой дом? – спросил сонный Михаил.

– Да, а ты кто такой вообще? – спросил мужчина.

– Сколько хочешь за всё это. Могу дать тебе десять тысяч.

– Рублей что ли? – удивился мужичок.

– Каких, нахуй, рублей? Долларов.

– Это сколько будет?

– Триста двадцать тысяч рублей. Что-то вроде этого.

– Мало.

– Пятнадцать штук. Это четыреста восемьдесят.

– Тут так чисто стало, Витька зашел что ли? – спросил женский голос.

В комнату вошла толстая женщина в куртке и ободранных штанах. Её лицо было опухшим от длительного употребления алкоголя, под правым глазом был синяк, светлые волосы были сильно растрепаны.

– Слышь, Зин, – мужчина обратился к женщине. – Тут мужик предлагает купить нашу будку за четыреста восемьдесят тысяч рублей. Согласимся?

– Чё, деньги хоть настоящие? – нагло спросила женщина.

– А вы реальные собственники всего этого? – спросил Власов.

– Чё! Да мне дачка от бабки ещё досталась! – возмутилась Зина.

Просить каких-то официальных документов на имущество не было смысла.