У Денежки были свои заморочки, хотя вытянуть из нее жалобы мог разве что психотерапевт, которого она с завидной регулярностью посещала. Ее хоть и не бросало вверх-вниз, но зато вагон несло с такой скоростью, что картина за окном сливалась в абстрактную мазню. Вся ее жизнь была расписана по часам от и до. Утро со смузи и тостами, фильтр-кофе за деловым разговором, фитнес-клуб со штангой и ягодичным мостиком, посты в инстаграм21 с фотографиями продукта и какими-нибудь в меру заумными текстами, обеды с бурым рисом и лососем, запись подкаста и кальмаровый салат на ужин, стопятьсот сообщений в минуту в пяти мессенджерах, тайм-менеджмент, звонки и календарь. Съемки, монтаж, дрессировка девочек, продающих шмотки. Интересно, а свидания у нее тоже запланированы и расписаны по минутам? С восьми до одиннадцати в пятницу между посиделками с подругами в баре и вечерним сном. О чем она говорит со своим мозгоправом? Об эмоциональном выгорании? Тщетности бытия? Одиночестве?

Нет, такой жизни Наташа тоже не хотела. Уж лучше тихонько грести в своей мирной лодочке бок о бок с любимым по сверкающей водной глади, слушать тихий шелест волн и по-кошачьи жмуриться под ласковым солнцем. Болото, говорите? Пусть будет болото. Ква.

И все-таки иногда сонную негу хотелось разбавить. Но как?

Перед милонгой пересеклись во вьетнамском кафе с московскими товарищами Ингой и Славиком. Заказали том ям, фо бо и удон.

– Что там по музыке сегодня у вас? – спросил придирчивый Рома у москвичей.

– Сегодня у нас Антонова, – ответил Славик.

По его лицу было неясно отношение к персоне диджейки, и Рома решил уточнить.

– И как она?

– Ну, норм в целом. Иногда может уйти в пасьон, но такое случается нечасто. Иногда в ванильные сопли.

– Ну, эт ничего, – улыбнулся Рома, – для нас, болотных жителей, в самый раз. Это вы тут скакать любите под свой танго-рэп. Зачем вообще нужен диджей, когда можно просто поставить подборку Д`Ариенцо с Эчагуэ?

Этот вялотекущий спор о том, какая музыка лучше, более энергичная или более лиричная, давно выродился из горячих дебатов в дежурные подколы, которые забавляли обоих приятелей.

– А что вы скажете о выступанах? – спросила Наташа.

– Мальчик прекрасен, – коротко охарактеризовала Инга, – а девочка – бревно бревном. Pro-am22 в самой стремной форме.

– Ладно, проведаем бар, что уж… – философски отметил Рома.

– Ага. Только предупреждаю, что в очередной раз задрали ценник…

– Что, опять? – удивился Рома. – В этот раз чем мотивируют?

– Говорят, пол новый стелить будут.

– Так то будут…

– Это еще что, – улыбнулся Славик, – они еще клич кинули в фейсбуке23, говорят, мол, помогите нам, други добрые, пол постелить. Кто чем сможет. Деньгами, руками…

– Ай, молодцы какие! – восхитился Рома.

– Не то слово! Не удивлюсь, если после замены пола они еще и в плюсе окажутся. Вот как бизнес надо делать, а не эти ваши кредиты с инвесторами! Это все для лохов!

– А есть альтернативы? – спросила Наташа.

– Есть, – ответил Славик. – Можно в парке погулять. В кино сходить, в рестик. Культурная программа, опять же. В Новой Третьяковке выставка кинетического искусства, говорят, интересно.

– Да я про танго, – улыбнулась Ната.

– С танго все сложнее. Есть еще милонга, но это на выселках. Народу мало и в основном новички. И диджеи обычно… Ну, такое…

– Значит, в «Планетапок»? – взгрустнул Роман.

– Третьяковка тоже отличный вариант, – улыбнулся Славик. – Ты подумай. Выставка скоро уедет, а «Планетапок» будет жить, пока не загнется танго в Москве.

Рома на секунду завис. Видимо, всерьез размышлял о возможности выбора в пользу культурной программы.

– Давайте все-таки на милонгу, – вмешалась Наташа, – плясать охота. А на выставку как-нибудь в другой раз. Не эта, так другая.

Они неплохо посидели и на милонгу пришли часам к десяти. Скрипя зубами расплатились с наигранно доброжелательной барышней на входе и нырнули по раздевалкам.

Увеличение стоимости входа мгновенно взрастило в Роме притязательного критика.

– Раздевалка все та же, ничего не поменялось, – произнес он, отодвигая плотную серую ширму.

– Так кроме цены ничего не изменилось, – отозвался Славик. – Не ищите отличия, их тут нет.

– Но увеличение цены на треть?! – возмутился Рома.

Славик улыбнулся, пожал плечами и выудил из сумки танцевальные туфли.

Парни переоделись шустро и отправились занимать столик.

Самые лучшие из них, те, что у всех на виду, были зарезервированы выступающей парой и их свитой. Они в начале милонги пустовали. Остальные тоже разобрали, и большинству посетителей милонги оставалось либо испытывать удачу в попытках усесться на один из немногочисленных диванов, выставленных за линией столиков, либо смириться и за четыреста рублей топтаться весь вечер у кулера на своих двоих. А свита выступанов явится часам к одиннадцати, плюхнется за столик с табличкой «Reserved» и будет лакать шампанское. За напитки эти ребята, может, и заплатят, но это не точно, а вход для них будет свободным, в этом уже нет никаких сомнений.

«Старая добрая кастовая система на новый лад», – подумал Ромик.

«Наверное, оно так везде», – продолжил он размышлять, блуждая взглядом то по танцполу с немногочисленными в начале милонги парами, то по залу, где занятые места обозначались сумками, свитерами и прочими предметами гардероба.

Они со Славиком разделились. Тот шерстил столики по левую сторону зала, Роме досталась правая.

«Взять хотя бы фитнес-клуб какой-нибудь, – рассеянно думал он, – там иные бизнесмены махнули рукой на конспирацию и без затей облачили обслуживающий персонал в цвета, соответствующие их функциональным обязанностям. Бойцам гири и штанги – маскулинный красный, труженикам ведра и швабры – коричневый. Цвет той субстанции, которую им надлежит искоренять. Ну, чтоб сразу стало ясно. Все и всем».

Вообще-то, Рому такое положение вещей тяготило не слишком сильно. Вершиной его человеколюбия была ежедневная утренняя гримаса белого господина при встрече с трудолюбивым шудрой из Средней Азии. Быть может, его улыбка и «здрасьте, доброе утро» были нужны бедняге, как седло жуку, но Рома привык казаться окружающим милым, не обременяя себя при этом чрезмерными проявлениями доброты душевной.

В этот раз ему еще и повезло: в самом дальнем конце зала, в неприметном темном углу, отыскался свободный столик. Он тут же захватил его и принялся глазеть по сторонам.

Вскоре к нему за столиком присоединился Слава. Музыка, болтовня и множество мелькающих юбок быстро проветрили Ромину голову.

На танцполе между тем было оживленно – отсутствие внятной альтернативы делало свое дело. Как это принято говорить в подобных случаях, мышки плакали, но кактус кушали, и вечер стремительно набирал обороты. А вот что касается юбок, то осуждать Ромика не надо, он был примерный семьянин и выгуливал чужих женщин исключительно под присмотром собственной и в строго определенных дозах, негласно признанных их ячейкой допустимыми. Женщин он любил, спору нет, но перешагнув тридцатилетний рубеж и переобнимав их столько, что самому Казанове не снилось, понял, что все они не стоят той одной-единственной, которая все это терпит. Пришел бы он к такому выводу без такого богатого тактильного опыта – бог весть, но в строго формальном смысле судьбу он не искушал и верность Наташе хранил почище любого монаха.

Кстати, вот и она, любимая. Наташа с Ингой успели зацепить по коктейлю и стояли перед входом на танцпол, сканируя пространство в поисках своих мужей.

Рома буквально кожей почувствовал присутствие супруги. Так был всегда, на милонге, в аэропортах или на вокзале, например. Как такое возможно, не знали оба. Видимо, это было где-то за пределами разумных объяснений. Впрочем, они эти объяснения не искали.