– Милая девушка, успокойтесь. Иначе мы не сможем вам помочь. Поспите еще, а когда очнетесь, даже не думайте нервничать!

Не то чтобы Анжела вот так просто сразу же послушала незнакомого человека, но сработало лекарство, и она снова погрузилась в темноту.

Когда вновь открыла глаза, перед ней был все тот же потолок, по-прежнему пищало где-то над ухом, а трубки торчали изо рта будто она бензобак.

Состояние было премерзкое. Тошнило, голова болела, во рту будто песка насыпали, а в горле саднило. Но хуже всего было на душе. Анжеле казалось, что она смыла свою жизнь в унитаз и даже не заметила, когда успела. Ее окружали или пустышки, или страшные люди, лишенные даже намека на благородство. А она среди них отвечала за глупость, если не сказать резче. В этот момент Энж, пожалуй, не было рада тому, что выжила.

Единственный человек, который хорошо к ней относился за всю ее жизнь, был Миша. Он поддерживал, помогал, терпел все ее капризы, и делал это не за зарплату, а по собственной глупости или по любви, что, впрочем, возможно, одно и то же. А теперь он превратился в злого амбициозного монстра, и это она, Анжела, сделала его таким своим пренебрежением и безразличием.

Энж потеряла счет времени. Она смотрела в потолок и вспоминала всех, кого знала, и слезы сами текли по щекам неиссякаемым ручьем. За последние три года самыми близкими, как ей казалось, стали для нее Клара и Жорж. Сейчас пелена собственной исключительности спала с сознания Анжелы, и она отчетливо увидела, что Кларе было удобно быть рядом с богатой подругой, которая всегда оплачивала их общие счета. Но если подумать, Анжела даже ни разу не была у нее в гостях, ее не приглашали. И встречались они исключительно в ресторанах и «Вате».

Про Жоржа вообще все было прозрачно с самого начала. Почему Энж не видела очевидных вещей? Потому что дура!

От осознания, что за ее счет он наживался и пользовал ее как куклу, когда хотелось, злые слезы навернулись на глаза, а писк в палате стал громче и чаще. Анжела стала дышать глубоко и равномерно, чтобы успокоиться. Но тут ее посетила мысль, что может и не надо успокаиваться. Проще сдохнуть сейчас, ведь впереди ничего хорошего не ожидается. Отец узнает, что его дочь – наркоманка и побьет. Если не убьет, то выдаст замуж за Мишу, который ради своей карьеры будет делать тестю внука, не спросив об этом мнения Анжелы. Впрочем, никто и никогда не интересовался ее мнением.

«Ложь! – сама себе возразила девушка, – Миша интересовался, пока я не вытерла об него ноги».

От самобичевания Анжелу спасла молоденькая медсестра, она впорхнула в палату радостной птичкой. Улыбнулась пациентке и звонко защебетала:

– Вы уже проснулись. Чудесно! Как себя чувствуете? Сейчас позову врача, а потом вернусь и вы мне скажете, кому я могу позвонить из ваших близких.

Энж задумалась, чей телефон ей продиктовать. Папы? Видеть его сейчас не было сил. А вдруг он все еще беситься после предательства матери. Анжела никогда не лезла в их отношениях, ей даже казалось, что и лезь-то некуда. Бурная реакция отца пугала ее. Мише? Она не знала его новый номер телефона. Когда три года назад он ушел из ее жизни, обиженный и разочарованный, она пыталась ему звонить – безрезультатно.

Вернулась медсестра.

– Врач скоро подойдет. Может, даже переведут вас в обычную палату к вечеру. Ведь с вами ужасно хочет поговорить следователь. Так кому мне позвонить?

Слова про следователя все расставили по своим местам. Ей нужен адвокат. Девушка обреченно продиктовала номер отца.

Не прошло и часа, как в реанимацию со скандалом и криками ворвался Глеб Артемович. Его лысая голова была красная как раскаленная лава, густые брови были грозно сведены к переносице, а губы некрасиво кривились.

– Дрянь! Решила сдохнуть или опозорить меня! – громыхал он на все отделение, пока молоденькая медсестра пыталась остановить его, обхватив широкий торс поперек своими худенькими руками.

– Вам сюда нельзя, выйдете вон. Больных нельзя беспокоить.

Анжела лежала на кровати подключенная к приборам, но уже без трубок. Дышала самостоятельно, хоть и тяжело.

Увидев надвигающегося на нее отца, она вся сжалась, сбоку опять противно запищало, видимо ее сердце в панике забилось слишком быстро.

– Бл@дь! – орал Глеб Артемович, отпихивая от себя постороннюю девушку. Он навис над кроватью, схватил Анжелу за ворот больничного балахона и замахнулся. Энж зажмурилась, но удара не последовало. Она приоткрыла правый глаз и сквозь выступившие слезы рассмотрела рядом с отцом Мишу. Он уверенно отвел руку отца и заговорил вкрадчивым спокойным голосом:

– Глеб Артемович, не нервничайте. Все обошлось. Анжеле нужен сейчас покой, чтобы быстрее поправиться. Думаю, в пятницу ее уже выпишут, и в воскресенье мы поженимся, как и было запланировано.

Тут в палату вошли два тощих мужичка с нашивками «Охрана» на рукавах и строго объявили:

– Посторонних просим покинуть реанимацию. Иначе мы будем вынуждены вызвать полицию.

– Идемте, Глеб Артемович, – подталкивая в спину будущего тестя, проговорил Миша, – Езжайте домой, отдохните, вы всю ночь не спали, искали дочь, вам нужно отдохнуть. А я позабочусь о палате, поговорю с врачами…

Речь Михаила текла спокойно, без эмоций, видимо, поэтому действовала умиротворяюще. Он вывел разгневанного отца Энж, бросив на прощание на девушку сердитый взгляд.

Оставшись одна, девушка с облегчением выдохнула.

«Миша злится на меня, но защищает. Может стать его женой не такая уж и плохая идея…» – подумала она, снова погружаясь в сон.

Как и обещала удивительно позитивная медсестра, вечером Анжелу перевели в отдельную палату.

Следователь пришел почти сразу. Девушка сказала, что почти ничего не помнит о последнем вечере, она просто встретилась в баре с подругой и все. Энж понимала, что упоминать Жоржа не стоит, она прекрасно помнила его раздраженный приказ «выкинь это…» и суровое лицо его подручного. Да и адвокат Макар Андреевич, которого прислал Миша, а ведь она даже попросить его об этом не успела, советовал говорить поменьше.

После простого, но на удивление вкусного ужина, Анжела загрустила. Ее мучили мысли, как жить дальше, и тоска. В палате стены были выкрашены в бледно-фисташковый цвет, потолок побелен, светло-голубое постельное белье приятно соприкасалось с кожей, на окнах висели серые жалюзи, на полу лежал бежевый линолеум. Все такое монотонное. Как ее жизнь. Девушке не хватало яркости, энергии. Она знала способ, как все это получить, но он ей больше не нравился.

Тут зазвонил телефон. Энж вернули ее сумочку. На экране сверкала надпись «Клара». Анжеле не хотелось сейчас с ней разговаривать, но она решила все-таки ответить, чтобы сообщить, что с ней все в порядке.

– Привет, Клара!

– Фух… Жива! Отлично, – с раздражением в голосе ответила подруга, – Жорж вчера был ужасно злой. Заставил меня одну отрабатывать. Так что, Анжелочка, ты мне должна минимум сто тысяч. И не корми меня завтраками. Мне деньги нужны завтра.

Анжела не стала слушать дальше, она сбросила вызов и поставила номер в черный список. Терпеть претензии дешевой проститутки она не собиралась. В этот момент в палату вошел Миша. В руках у него была сетка с мандаринами. Он ярким рыжим пятном водрузил их на прикроватную тумбочку и, заметив телефон в руках Анжелы, с ухмылкой спросил:

– Что? Приятели тебя уже потеряли?

– У меня нет приятелей, – сердито бросила Энж.

– Хорошо, что ты это понимаешь. И давно ты употребляешь? – продолжил допрос парень.

– Не твое дело!

Парень усмехнулся, наклонился к Анжеле, заглянул ей в глаза и холодно отчеканил:

– Было не моим делом. В воскресенье ты станешь моей женой.

– Посадишь меня под замок? – зло сверкнув глаза, поинтересовалась Энж, ее начал раздражать этот самоуверенный тип, раньше он был куда мягче.

– Да, посажу. Мне нужны здоровые и свои дети.