Молодёжь сидела тихо, не зная, что ещё спросить, и всё же надеясь, что Ориент, найдёт-таки, что ещё сказать напоследок. Утренний ветер игриво увлёк занавеску в глубину комнаты. Светлая полупрозрачная ткань в изящном танце коснулась струн лиры. Звук вышел пронзительный и тревожный. Ориент точным ответным движением гармонизировал звучание и, выдержав верную паузу, добавил:
– Мой фонограф всегда направлен на вершину. Когда услышу, что Ключ сработал, начну аккомпанировать вам отсюда. Далековато, но звук усилит система каналов, пробитых мною в известняке за эти долгие годы. Надеюсь, сил нам хватит сделать ровно столько, сколько хватило ума понять. Нельзя меньше, и ни в коем случае нельзя больше. – Ориент не спеша поднялся. – На этом пора нам расстаться. Жду нашей следующей встречи так, как не ждал ничего в этой жизни!
Как всегда, неожиданно возникла Вилегва:
– Немного прибавилось к вашей поклаже! Хотелось побольше припасов вам собрать, но вам ещё Ключ тащить… и медлить вам теперь нельзя. Так что – кое-что съестное, связка вендалы, да тележка с Ключом. Без тележки вам никак не поспеть. Мастер-то наш старался делать Ключ, и прочно, и компактно, но всю дорогу на плечах его волочить было бы тяжко. Тем более что, команда у вас, вопреки нашим со стариком ожиданиям, не так многочисленна. Уж не знаю, что там, в Обсерватории думают – то ли не понимают…, а может, есть на то и свои причины. Не удивлюсь, если по пятам за вами идёт полновесная экспедиция с многочисленным персоналом и со всем, какое только может понадобиться оборудованием… Ну, да главное качество, а не количество! Да и ждать-то нам теперь совсем уже некогда…
Ориент торжественно вручил Ингмару точную карту окрестностей Горы и схему Ключа. Тою достался берестяной тубус с бумагой пропитанной специальным настоем. Алия получила несколько плотных нотных листов с множеством каких-то пометок от руки.
Маленький отряд, в сопровождении расчувствовавшихся хозяев, спустился вниз. Выйдя наружу, они удивились тому, как здесь светло. Когда глаза привыкли к свету, друзья обнаружили свою дополненную поклажу, стоящую рядком вдоль стены Обители. Кузов тележки с Ключом был сплетён из орешника, а её колёса были сделаны из старой дубовой бочки.
Все должные рукопожатия и объятия прошли своим чередом, и друзья вышли на тропу. Тележка загрохотала по камням. Ориент и Вилегва долго смотрели вслед уходящим, пока те не скрылись за высокой каменной грядой.
К Арфе
Каменная громада надменно возвышалась над ними. Уставшие, они шли, будто бы крадучись, осторожно ступая на острые камни. Шли молча. В окрестностях Горы было не принято говорить громко и смеяться. Ингмар и Той тянули тележку по очереди. Сейчас была очередь Тоя. Той молча и упрямо карабкался вверх, упираясь взглядом в тропу, и никак не ожидал, что впереди вдруг начнёт всплывать, как нелепый мираж, каменное изваяние странного вида. Некое подобие, то ли скамьи, то ли трона выглядело несколько антропоморфно, будто это и не скамья вовсе, а две пухлые, смуглые дамы присели на песок, обнявшись и держа ладони-подлокотники в приглашающем жесте. Расцветка особой породы камня давала впечатление подвижности и изменчивости манящих форм. Той всматривался в детали и находил всё больше зовущего покоя и уюта в плавных объёмах. Вместе с тем в нём нарастал страх. Страх стать частью этого уюта, дополнить собой эти формы, раствориться в этом томном изяществе, забывая и теряя себя… Мысли Тоя замельтешили в судорожной, суетливой спешке и окончательно спутались. Той уже совершенно не успевал что-либо понять… Последним, что мелькнуло в голове Тоя, было Слово:
{…в ложе лжи упал
правду в кулаке зажал
спал…}
Ингмар тоже смотрел… Взгляд невольно цеплялся за причудливые каменные узоры, плотно усеявшие поверхности скамьи. Узоры будто бы пронизывала некая логика, они будто сплетались в некий шифрованный текст на забытом наречии. Внимание Ингмара вовлекалось в лабиринт едва различимых знаков и символов. Ему тщилось, что вот-вот он разгадает их смысл, и он не мог отвести взгляда от этого множества тонких, строго организованных «буквиц». Краем сознания Ингмар всё же понимал, что это ловушка, но он был уже не в силах оставить эту «интереснейшую задачу» нерешённой. Знаки периодически выстраивались в ясную, строгую последовательность, которая тут же терялась в смутных намеках на нечто уже крайне невнятное. Всё что Ингмар знал о лингвистике и математике, вроде бы, легко и удобно вселялось в видимое, но сразу же принималось блудить в полной неопределённости. Каждая данность постоянно оспаривала саму себя, а зыбкие, хрупкие умственные построения сталкивались с некоей неучтённой мелочью и в скорости рассыпались рыхлым ворохом чуши и хаоса. Все логические цепи упирались в тёмные, глубокие, безысходные тупики. Мысль беспрерывно цеплялась за очередной призрак смысла и вновь канула во множестве бесплодных вариаций…
Ингмар и Той стояли молча и неподвижно. Казалось, уже ничто и никогда не изменит их нынешнего состояния.
Алия чувствовала себя неосязаемым призраком пытающимся докричаться до живых. В её голове рисовались незавидные перспективы. Путешествие казалось завершённым, ситуация безвыходной. Она сотрясала воздух возле уха Ингмара и трясла Тоя за плечо. Эхо на разный манер передразнивало и перевирало её отчаянные вопли. И вдруг кто-то ответил, будто издалека… будто с небес. Алия прислушалась – сверху громыхнуло ещё и несколько капель без всякого уважения к зодчеству шумно плюхнулись на бюст одной из дам, затем на нос другой… Начался проливной дождь. Той заёжился под холодными струями. Неведомые узоры на мокрой поверхности забликовали, смешались и стали неразличимы. Сквозь плотную завесу дождя трудно было разобрать даже общие формы. Все подробности канули в смутном силуэте. Дамы стали невнятными призраками, почти исчезли. Сейчас их объёмы выглядели нелепыми и грубыми, так что уже хотелось высмеять неумелость автора. Теперь это была лишь плохо сработанная каменная скамья.
Некоторое время все трое стояли под дождём, обнявшись, качая головами и судорожно посмеиваясь. Дождь не давал установить доподлинно наличие слёз на их лицах.
Однако пора было двигаться дальше. Усталость просила помедленней, но дождь торопил. Прятаться от дождя было негде, костёр развезти – не из чего. Они были вынуждены двигаться, чтобы не замёрзнуть.
Спустя пару часов нелёгкого пути тропа вдруг упёрлась в обрыв. Все по очереди заглянули в него. Скала внизу была совершенно гладкой – никаких следов лестницы, ни единого уступа, даже гвоздя нигде не было вбито. Ингмар достал карту – она тут же взмокла. Ингмар прижался к утёсу, согнулся над расплывающимся изображением. Той и Алия встали по бокам. Той заглядывал в карту через плечо Ингмара. Алия тоже вовсю тянула шею, взявшись за уголок… с трудом разобрались. Пришлось вновь возвращаться к изваянию.
Дождь отчасти поутих, но пока коварное изваяние всё ещё оставалось не более чем мокрой каменной скамьёй. Ингмар ещё раз сверился с картой, огляделся. Оказалось, что тропа пряталась непосредственно за каменной скамьёй. Низкий, тесный проход, пробитый в скале, неохотно пропускал усталых согнувшихся путников. Они протискивались по одному, цепляясь мокрой одеждой об острые выступы и с трудом проталкивая отсыревшую тележку.
Назойливая морось преследовала путников до самого вечера. Вечером дождь видимо устал преследовать упрямых ходоков, и подотстал. Изредка они опасливо поглядывали назад, туда, где осталась висеть мутная пелена дождя. Подъём становился всё круче, но теперь им не хотелось останавливаться под открытым небом, не просохнув.
Совсем стемнело, но друзья решили пройти в этот день как можно больше, пока держится погода. Через несколько часов изнуряющей ходьбы Ингмар, с трудом тянувший за собой тележку, вдруг остановился и сел прямо на неё. Той и Алия молча присели рядом. Ночь застала их на очень протяжённом и узком участке тропы. Это было явно не лучшее место для ночлега. Но ни у кого уже не было сил, искать другое. Расположились прямо на тропе. Ощипав с тележки немного орешника Той с Ингмаром развели небольшой костерок. Еды было немного. Разговоров тоже. Да и сил оставалось ровно, чтобы доесть остатки и лечь спать. Только уже перед самым сном, Той вдруг сказал:
