Хантер замолчал. Офицеры переглянулись.

– Как вам известно, миротворческая миссия ограниченного контингента перешла в открытые боевые действия. Наибольшие потери несет пехота. Есть некоторые потери в штурмовой авиации. Войска Фам Ван Донга перешли к оборонительным боям. Эти неудачи есть следствие открытой помощи Вьетконгу со стороны Лаоса и Китая и скрытой помощи Советского Союза. Поэтому командование поставило задачу воздушным силам – пресечь любую активность Вьетконга в плане перевозок. Прошу высказываться.

– Сэр, – один из офицеров встал со своего места, – вы же прекрасно знаете условия местности. Надо уничтожить сами джунгли, и только тогда мы сможем добраться до партизан.

– Да, – Хантер кивнул, – и каковы ваши предложения?

– Ядерное оружие? – раздался недоверчивый голос.

– Хотелось бы, конечно, – кивнул Хантер, – но в условиях Вьетнама его применение не даст результатов. Крупные города не являются стратегическими центрами. А в условиях гористой местности, по рассредоточенным базам, оно неэффективно. Командование обсудило этот вопрос и решило, что атомную бомбу во Вьетнаме мы применять не будем. Еще предложения?

– Нужно оружие массового поражения.

– Да, это ближе. Командование разрешило нам однократное применение нервно-паралитического газа «зарин» в районе Куангчи. В этом районе обнаружен подземный лагерь с госпиталем для партизан. Операция будет проводиться тайно. Разовая квота – пятьдесят тонн «зарина».

– Наконец-то мы выкурим их из нор! – радостно заметил майор Слоу.

– А как же ООН? – недоверчиво спросил кто-то.

Хантер махнул рукой.

– Есть разрешение командования. Будем давить их, как тараканов. И еще одна приятная новость. Нам передано химическое оружие, не подпадающее под конвенцию ООН.

Офицеры застыли, внимательно глядя на Хантера.

– Состав «эйджент оранж» совершенно безвреден для людей и относится к группе дефолиантов. Его разрешено распылять как над войсками противника, так и над мирным населением. Более того. Его можно распылять даже над нашими войсками. Он абсолютно безвреден. После его распыления с любой растительности в течение суток опадает вся листва, и вьетконговцев видно, как на ладони. И тут появляетесь мы. Как думаете, с чем?

– С газом «зарин», сэр! – четко отрапортовал Слоу.

– Майор, химическое оружие – разовая акция! – Хантер поморщился. – Противника на очищенных от растительности местах следует уничтожать кассетными боеприпасами и бомбами типа «ананас». Наша миротворческая миссия должна войти в новую фазу активных действий.

– Мы выкурим их, как сусликов из нор! – снова повторил Слоу.

– Именно. Когда они окажутся на открытом пространстве, следует применить все средства для их скорейшей ликвидации. Операция близится к завершению. Именно стратегическая авиация решит исход нашей миссии.

На следующий день Хантер лично наблюдал за зарядкой в бомбардировщики баков с новым реагентом «оранж». Каждый бомбардировщик, стоявший возле ангара, окружало по четыре тягача, передававшие цилиндрические баки в бомбовые люки. Целями были основные направления наступления рейнджеров, чтобы те могли двигаться по чистой местности. Склад срочно получал заряды напалма и «ананасов», которые следовало применить после окончания действия дефолианта.

Хантер принюхался. Из-за безвредности порошка контейнеры не заваривались, а закрывались крышками, и тонкий пряный запах стоял над аэродромом, перебивая вонь горелого керосина.

Проследив за перегрузкой, Хантер поднялся на диспетчерский пункт. Первый бомбардировщик уже начинал рулежку.

«Как сусликов», – вспомнил Хантер слова Слоу. Действительно, как сусликов. Слоу уже закончил рулежку и остановился, ожидая разрешения на взлет.

– Давай, сынок! – Хантер дал отмашку. – Вытрави их из нор!

Слоу дал форсаж и пошел на взлет. На рулежку выходил второй бомбардировщик. Миссия выполнима.

***

Июнь месяц во Вьетнаме – это начало сезона дождей. Полковник Георгий Рузаев и лейтенант Василий Кашечкин, едва сойдя с трапа в военном аэропорту Ханоя, остановились, ошеломленные солнцем.

– Здравия желаю! – чуть козырнув, к Рузаеву обратился высокий, худощавый, сильно загоревший человек. Из-под фуражки выглядывали седые волосы. Слегка прищуренные темные глаза внимательно смотрели на Рузаева. Взгляд их был твердым и холодным. На плечах – погоны полковника с голубыми просветами.

– Здравия желаю. Шульц. Герман Генрихович. Военный советник.

Шульц протянул Рузаеву руку и крепко пожал. Ладонь его была мягкая, но сильная

– Подполковник Георгий Семенович Рузаев, командир батареи. А это лейтенант Кашечкин, офицер наведения.

Вася Кашечкин, сознавая собственное достоинство и величие, козырнул. Шульц ответил четким приветствием.

– Как добрались, товарищи?

– Хорошо. Только жарко у вас тут.

– Скоро еще жарче будет, – усмехнулся Шульц. Он был рад их прибытию, и не скрывал этого. – Как там Москва?

– Москва все хорошеет. А вы давно здесь, Герман Генрихович?

– Два года уже. Буду вас сопровождать и на первых порах помогу наладить взаимопонимание с местным населением. Пойдемте, – Шульц повернулся и пошел в сторону ангаров.

– Подождите, а наши вещи?

– Вьетнамские товарищи позаботятся.

Двое солдат уже спешили к самолету. Вася с удивлением рассматривал этих маленьких человечков с раскосыми глазами. Но больше всего его удивили не рост и не глаза, а черные жесткие волосы, щеткой торчавшие из-под фуражки. Вася никогда еще не видел иностранцев, тем более иностранцы никогда еще не носили его чемоданы. Вася остановился, замерев от удивления, и проводил их долгим взглядом.

– Лейтенант Кашечкин! – чуть насмешливо окликнул его Рузаев, – не отставайте!

Вася вприпрыжку бросился за командиром, но тут его нежную душу подстерегала новая опасность. Навстречу прямо к ним шла девочка в военной форме. Кашечкин увидел длинные, красивые волосы цвета воронова крыла, стройную фигурку, угольно черные глаза… И еще, уж чего греха таить, увидел он маленькую девичью грудь. Эта девушка-девочка с вполне сформировавшейся фигурой, но маленькая, как статуэтка и с детски чистым лицом поразила сердце Васи. Поразила так, что на секунду померк божественный образ Светланы Акиньшиной. А когда черноволосая нимфа подошла и по-русски поздоровалась с Шульцем и Рузаевым, когда прозвенел ее ангельский голосок с музыкальным акцентом, сердце Вася замерло и глаза заволокло туманом. Лицо приобрело счастливо-глупое выражение, а в воздухе зазвенели стрелы Амура.

– Лейтенант Кашечкин, познакомьтесь. Это Фан Ки Ну, наша переводчица, – отрекомендовал Шульц. – Фан, это лейтенант Василий Кашечкин, в скором будущем старший лейтенант. Лейтенант, соберитесь! – строгий голос Шульца вернул Васю на землю с небес.

Фан Ки Ну протянула маленькую ручку, и Вася, краснея, неловко пожал ее.

– Здравствуйте, Василий Кашечкин, – прощебетала Фан. – Очень приятно.

– И мне очень приятно, – ответил Вася и покраснел еще гуще.

– Василий, идите-ка вперед, – холодно скомандовал Рузаев.

Сердце Фан сжалось от какого-то предчувствия, и хорошего, и страшного одновременно. И пока Вася шел к ангару, она непрерывно смотрела ему в спину.

– Герман Генрихович, как боевая обстановка? – спросил Рузаев, тоже глядя вслед Васе.

– Очень тяжелая. Авиация противника действует непрерывно, все время бомбят, средств ПВО катастрофически не хватает. Если бы вы знали, как Освободительная Армия вас ждет!

– Мы уже здесь. Комплекс разгрузили?

– Да. – Шульц мгновенно настроился на деловой лад, – и регламентные работы произведены.

– Хорошо. Осмотрю все лично. – Рузаев тоже сосредоточился.

– Конечно. Завтра и начнем

– Нет. Начнем сегодня.

Шульц выдержал паузу и затем с чувством пожал Рузаеву руку.

– Спасибо. Я думал, вы устали, отдыхать с дороги будете.

– На фронт отдыхать не ездят, – отрезал Рузаев.