– Тогда сегодня осмотр, а завтра едем на позиции.

– За сутки доедем? – поинтересовался Рузаев.

– Доедем. Комплекс доставят за три дня.

– Только бы американцы его на марше не перехватили.

– Я прослежу лично. Шпионов здесь нет, все спокойно, – заверил Шульц. – Я вас отвезу на склады. Фан Ки Ну будет переводить. Переночуете в гостинице, вечером заеду.

– Добро, – кивнул Рузаев – Лейтенант Кашечкин! – крикнул он в открытую дверь ангара, – берите девушку и идите к машине. Я скоро буду. Фан Ки Ну, проводите лейтенанта.

Фан Ки Ну взяла обмякшего Кашечкина своей маленькой ручкой под локоть и повела к машине. Ей было хорошо. А Вася еще не осознал, куда попал, и ему тоже было неплохо. Пока что.

***

Рузаев и Кашечкин проверили состояние оборудования и, особенно, электрики. Все было в норме. Тут же, не отдыхая, прямо в ночь, поехали на позиции. Ехали всю ночь и все утро. Советские офицеры, не привыкшие к этому часовому поясу, устали страшно, но уснуть в машине не смогли. Уже днем, при ярком свете, приехали на базу. Под густым пологом деревьев прямо в земле была вырыта целая сеть тоннелей, абсолютно не видимых с воздуха. Рядом располагалась деревня, на окраине которой стояли деревянные домики для военных. Гигантские деревья муссонного леса окружали этот с трудом отвоеванный у джунглей клочок земли. Деревья заслоняли солнце, создавая полумрак, и казалось, что они вот-вот кинутся на человеческие строения, чтобы подмять их под себя и превратить в такие же джунгли. Кашечкин, под утро все же заснувший прямо на сиденье автомобиля, потянулся, протер кулаком глаза и сладко зевнул.

– Что? Приехали, товарищ комбат?

– Приехали, Василий, приехали

Шульц вышел из машины.

– Тяо как, лиен со⁶! – к Шульцу уже подходили вьетнамские партизаны.

– Здравствуйте, товарищи, – Шульц по-русски крепко пожал им руки.

Из домика к офицерам вышла Фан Ки Ну, которую Шульц заранее направил в лагерь. Первым ее заметил Кашечкин. И замер, прикрыв ладонью сведенный зевотой рот.

– Здравствуйте, товарищ советник. – Фан Ки Ну обращалась, как и положено в армии, по старшинству.

– Здравствуйте, товарищ подполковник. Здравствуйте, товарищ лейтенант.

– Ой! Здравствуйте! – Вася отнял руку ото рта и расплылся в улыбке, – вы к нам надолго?

– Я? – удивилась Фан Ки Ну. – До окончания подготовки позиций и обучения расчета.

– А мы долго будем готовить. И учить будем долго! – обрадовался Кашечкин.

– Лейтенант Кашечкин! – снова прервал его Рузаев, – пойдемте смотреть новое место жительства. Нам дают день отдыха.

Осматривать поселок, состоявший из двух домиков, их повел пожилой вьетнамец, которого Фан Ки Ну представила как товарища Тхан Донга. Видимо, товарищ Донг был очень доволен тем, как он сумел подготовиться к встрече «товарищей лиен со», и весь светился от гордости, показывая запредельную в их местности роскошь.

– Вот! – хвастался он. – Здесь ваши комнаты. У каждого отдельная. Кровать вам. Тумбочка. Стул вот есть! Хороший, французский. Скоро обед приготовят, приходите в столовую, покушаете.

– А столовая где?

– Там, – махнул Тхан Донг в сторону леса, – недалеко. А вот здесь у нас даже душ имеется!

– Душ – это хорошо, – отметил Рузаев. – А вот где у вас это, как его… – Рузаев замялся.

Фан Ки Ну, готовясь переводить, терпеливо ждала.

– Оправляться личному составу где! – наконец сумел сформулировать он.

– Простите, что? – удивилась Фан Ки Ну, – вот же все так удобно.

– Я имею в виду туалет.

– Да вот же, – улыбнулась Фан Ки Ну, показывая на обширный эмалированный рукомойник, – умывайтесь, пожалуйста!

– Он про сортир спрашивает, – хладнокровно уточнил Шульц. – Армейский нужник у вас где?

Фан Ки Ну удивленно вскинула брови и что-то быстро стала говорить Тхан Донгу. Между ними завязался оживленный диалог, в ходе которого Тхан Донг становился все более озадаченным и расстроенным.

– В чем дело-то? – не выдержал Шульц.

– Товарищ Тхан Донг говорит, что вообще-то лес большой, и в любом месте можно испражняться. Еще у них есть яма, там, за домом, но ей пользуются редко, потому что запах сильный.

– А будка? – удивился Кашечкин.

– Товарищ Тхан Донг не понимает. Там над ямой лежит бревно. Садиться можно прямо на него.

– То есть сидеть на бревне посреди площади под окнами двух домов. А в соседнем доме что находится?

– Там казарма женского состава.

– Да, – протянул Рузаев, – недоработочка. Спросите товарища Тхан Донга, а нельзя ли загородочку какую-нибудь сделать? Ну, чтобы не на виду сидеть, хоть чуть-чуть закрыться.

Фан Ки Ну снова поговорила с Донгом и пояснила:

– Товарищ Тхан Донг просит прощения, он не знал, что обычаи советских товарищей такие же, как у французов. Он извиняется и говорит, чтобы вы отдыхали и не беспокоились, а он все сделает.

– А это, того, нельзя ли побыстрее… – смутившись, спросил Кашечкин.

– Сейчас все сделаем! – Улыбнулся Тхан Донг и, выглянув в открытую дверь, что-то закричал наружу. – Идите, все готово!

Офицеры вышли во двор и увидели замечательную картину – на самом краю ямы стояли три солдата и держали в руках растянутые наподобие ширм одеяла.

– Прошу, – с самодовольным видом пригласил Тхан Донг, – пожалуйста! Тужтесь в свое удовольствие, они постоят, сколько понадобиться. Когда закончите, крикните погромче!

– И так каждый раз? – в ужасе переспросил Кашечкин.

– Нет, что вы! К обеду все будет как надо, – еще больше обрадовался Тхан Донг.

– Делать нечего, пойдемте! – усмехнулся Шульц.

– Неужели и позиции так же оборудованы? – забеспокоился Кашечкин.

– Вот и посмотрим. Лейтенант Кашечкин, не задерживайте товарищей – оправиться и в душ.

Вася, сглотнув противный комок в горле, на глазах прекрасной Фан Ки Ну зашел за одеяло и подумал, что хуже этого ничего уже быть не может. Но он ошибся – самое интересное было впереди.

Когда Шульц с Рузаевым зашли в дом, Кашечкин уже мылся в душе. Из-за занавески слышался веселый плеск и пение.

– Значит, так, – Шульц обратился к Рузаеву, – вода здесь не просто плохая. Она чудовищная и кишит паразитами. Сырую воду не пить, ни под каким предлогом, даже если ее пьют сами вьетнамцы. Во-первых, они привыкли, а во-вторых, они тоже заражаются. Подцепите какую-нибудь заразу, которую в Союзе и лечить-то не умеют – намаетесь по здешним госпиталям.

– Добро. Пить только кипяченую воду. – Рузаев кивнул.

– Да. Заранее наполняйте фляжки. И еще. Чтобы вода была лучше, мы добавляем в нее немного рисовой водки. Вообще-то местная водка – дрянь ужасная. Я вам дам бутылку хорошего рома, добавляйте его в воду. Знаю, что это нехорошо, но выхода нет.

Рузаев снова кивнул.

– Далее. Белье во дворе сушить нельзя. Здесь водится муха, которая может завестись в мокрой одежде. Кашечкин, слышите меня? – крикнул Шульц, перекрывая плеск.

– Слышу! – ответил Вася. – У меня рому нет, у меня только бутылка водки. Мама дала.

– О! – одобрил Рузаев, – молодец, мама!

– И последнее, – продолжил Шульц, – в душе вода еще хуже. Упаси вас боже хоть каплю проглотить. Когда будете мыться, закрывайте глаза и затыкайте уши, чтобы глисты не попали на слизистую оболочку. Тут у них иногда даже пиявки сквозь душевую сеточку проскакивают.

– А-а-а-а!!! – раздался дикий вопль Кашечкина.

– Лейтенант, в чем дело? – Рузаев отдернул занавеску.

Кашечкин выскочил из-под душа и, стоя с закрытыми глазами, шарил рукой по стене, ища полотенце.

– Отвечайте.

– У-у-у, – плотно сжав веки и губы, Вася с мычанием тряс головой.

– Можете открыть рот. А так же глаза, – заметил Шульц. – Вы уже на сухом месте.

– Да, – Вася ошалело потряс головой, затем икнул и согнулся в рвотном спазме.

– Воды наглотался, – понял Шульц, – и много?

– Я это, того, – Вася пытался подавить рвоту, – я думал, показалось. А оно на языке шевелилось! Думал, показалось! А значит, это правда!