Тротуар вдоль бесконечного забора был широким и асфальтированным. С противоположной стороны пешеходной дороги от высокого забора стоял забор метрового роста. Это были две параллельные земле свежевыкрашенные белые трубы, которые крепились красными «кулаками» к таким же белым столбикам. Получалось, что пешеход был зажат двумя разными заборами на этой дороге. Один забор не пускал в больничный сад, а другой огораживал от выхода на проезжую часть дороги. С противоположной стороны низкого забора были во всю длину припаркованы машины, некоторые даже с людьми, которые ночевали прямо в них, ожидая вестей из лечебного учреждения или просто ожидая утренней выписки своих родных и знакомых. В больницу приезжали лечиться люди со всех городов и районов региона, с деревень и даже с соседних республик.

Больница была огромная, многопрофильная с десятком различных многоэтажных корпусов и работала круглосуточно. Людей привозили днём и ночью в приёмный покой, травматологическое и родильное отделение. Мобильных телефонов не было. Чтобы узнать о состоянии «свежепринятых» посетителей больницы, приезжим родственникам приходилось ждать до утра. Не у всех была возможность заночевать у родных. Гостиниц на весь полумиллионный город было штук пять, устроиться в них это отдельный квест, поэтому многие предпочитали поспать ночку в своей машине.

Специально Джонни не считал, но краем глаза прикинул, что бодрствующие люди находились примерно у каждой седьмой машины. Кто-то готовился ко сну, кто-то перекуривал на улице, кто-то так грузно переворачивался на другой бок, что качало машину.

В конце этого длинного-предлинного забора маячил свет, там виднелась какая-то жизнь, активность, движение молодых парочек и групп молодых ребят.

Практически уже пройдя весь этот двухсотметровый путь вдоль ограды, Джонни дёрнуло на углу. «Стоп, это кажется был …!», – вспоминая имя своего школьного товарища из младших классов, он медленно развернулся и пошёл назад к началу того самого забора.

Мысль о знакомом лице, которое мельком проскочило на расстоянии при слабом освещении, не давала покоя. Проверить свои догадки ничего не стоило, нужно было просто вернуться на то место, подойти туда, где был старый товарищ и посмотреть – действительно это был он или ему показалось.

К прекрасному вечеру в кругу друзей хотелось добавить ещё немного радости от встречи старого детского приятеля, с которым хотелось увидеться, поделиться новостями и обменяться контактами.

Развернувшись, Джон пошёл назад, в конец этого длиннющего копьеобразного забора. Калитка, возле которой он мельком увидел знакомое лицо, была вначале, ну или от нынешней его геопозиции, в конце этого бесконечного полотна. В детстве этот забор казался «с километр».

Шёл не быстро, тем более на встречу попадались какие-то люди. И вдруг из этой мглы, как из ночного океана, разрезая тишину своими плавниками, вынырнула агрессивная группа городских «акулят».

Не могу сказать, что я их чем-то спровоцировал или испугался, но «клапан» поддавило чуть сильнее. Вот откуда пошло выражение «обоссаться или обосраться со страху». Это наш древний инстинкт, переданный от животных и предков – во время смертельной опасности необходимо скинуть лишнее, чтобы быстрее убегать от хищника. Делать это легче, когда мочевой пузырь и кишечник свободны. Бесценная энергия внутри организма не тратится на удержание и подогрев мочи и испражнений. Свободный от лишней массы организм легче, гибче и проворнее. Убегать или вступать в схватку за жизнь лучше без отягощений, предназначенных на «выход». Поэтому ничего зазорного в том, что со страху или при опасности люди мочатся, нет. Просто их организм автоматически и инстинктивно готовит их к бою или побегу. Хотя есть такие зверьки и люди, которые нагадив, испускают сильную вонь, чем отпугивают хищников, которые не хотят возиться в чужом дерьме, издающим смрад отбивающий аппетит. К какому типу относитесь вы, судите сами. Мой же организм настоятельно порекомендовал сбросить балласт перед надвигающимися проблемами с бандой молодых хищников.

Чем ближе надвигались на меня тени этих восьми, десяти уличных бойцов, тем сильнее и крепче инстинкт давил мне на живот и межножное пространство. Спасибо моему здоровому организму, что не выплеснул всё содержимое на них, иначе «бандиты», намокнув явно не обрадовались.

В детстве и юности, пройдя все стадии уличного взросления, понимаешь, что тушеваться перед пацанами нельзя. Осознавая, что в состоянии поддавленного пресса из меня сейчас вряд ли получится хороший переговорщик или спарринг-партнёр я сбавил свою прыть и решил прикинуться тенью, чтобы иметь один шанс из ста проскочить по тёмному, ограниченному тротуару мимо группы, которая ищет жертву и приключения.

Любая проблема в организме делает нас более уязвимыми. Сделать морду кирпичом у меня скорее всего сейчас не получится. Главное, чтобы на лице не промелькнули жалобные нотки боли, которые хулиганы могут принять за страх.

Куда же мне пристроиться? С одной стороны, прозрачный забор – кольями, с другой турникет, тянущейся вдоль всего тротуара. Стоящие за ним машины были прижатые друг другу «попа к носу» так, что между ними не пролезть. За редкие деревья, высаженные вдоль тротуара, не спрячешься, они тонкие их можно было четырьмя пальцами обхватить. И вот в этом, зажатом заборами положении, я продолжаю сканировать всю территорию вокруг себя и ищу возможные пути отхода. Бесполезно. Они приближаются.

Разворачиваться и бежать – это вообще глупо. Всё равно как от бешенной собаки. Так она вас может не заметить, но если вы внезапно рванёте, то «будьте любезны», принимайте её прикус на своей тёплой попе! Повода разворачиваться и бежать точно нет. Пока ещё не было никаких для этого причин…

… уже есть. Через пару секунд банда начала меня окружать, перегораживая дорогу. Она впилась глазами в лицо. Каждый из них время от времени бросал взгляд на игрушки. Дети ещё.

Готовность №1. Возможно придётся драться, в прямом смысле, спасая жизнь. Это вообще не преувеличение. Хорошо поставленный боксёрский удар, обломок кирпича, металлическая труба, нож, неудачное падение виском о бордюр могут отправить человека к праотцам или сделать «овощем», который до конца своих дней будет лежать с «уткой» под кроватью. Мне всё это не надо, поэтому активизируем резервы организма попав в «красную зону».

К сожалению, я был не в той физической форме, по вышеописанным причинам, чтобы начать встречный агрессивный диалог. Мочевой пузырь давил, мешая физически, зато алкоголь добавлял дерзости и бесстрашия.

Подростки – это страшные существа, сила уже есть, а мозгов ещё нет. Желание выделиться перед «стаей» и подняться в иерархической лестнице ближе к альфа-самцу бросает на подвиги, а широкого набора инструментов для этого, кроме агрессии и жестокости нет. Я сам был подростком и знаю, на что способны пацаны.

В тот же момент мне в голову ворвалась история Камбоджи, в которой такие 12–17-летние ребятишки забивали насмерть людей всеми доступными им способами.

Уровень беспощадности этой полубандитской шайки я не знал, а мозг сразу включил тревогу «красного уровня» – готовность бороться за выживание по максимуму.