– И то верно! Наполеон мне и сметанник с черной смородиной! – заказала Яна.

Себе Валериан заказал два классических эклера с белым кремом и белой помадкой сверху. Яне – кофе, себе – чай.

– Ты так скоро разоришься, соришь деньгами направо и налево. И много с тебя Лиза взяла за наш выгул? – спросила Цветкова.

– Вступлю с ней в интимные отношения, будет бесплатно, – ответил парень. – Она нам еще пригодится.

– А хочется вступать-то? – ехидно спросила Яна.

– Приятное с полезным… Иногда это называют гормонами, – ответил Валериан.

– Понятно. Очень хорошо, что мы сейчас не в этой элитной психушке. После обнаружения видеонаблюдения не очень-то хочется беседовать там на серьезные темы. Вдруг и правда подслушивают? – сказала Яна.

– А разговор будет серьезный? – подпер свое симпатичное лицо руками Валериан.

Яна сняла кусочек кремовой верхушки с пирожного и облизала палец.

– Кто ты? – спросила она.

– В смысле? – вздрогнул парень.

– Кто ты, Валериан? Ты точно не сын тети Клавы! Так вот я тебя и спрашиваю: кто ты? У нас с тобой нет сексуального притяжения, как нам уже пояснил психотерапевт, очень сильно любящий денежные средства, готовый пойти даже на должностное преступление. Скрыть, возможно, преступников от преследователей. То есть за бабло положить в психушку совершенно здоровых людей. Но сейчас не об этом. Ты-то кто? – допрашивала его Яна.

– Сын Клавдии. Я тебя помню, ты всегда появлялась в театре неожиданно, заполняя собой все пространство. Красивая, яркая, все так радовались, хотели, чтобы ты бросила свою учебу и стоматологию и пришла к ним в труппу. А что я? Я был тогда еще маленький. Ты не обращала на меня никакого внимания. Я смотрел на тебя как на голливудскую диву, как на мечту. И думал тогда, что тоже хочу уехать в Москву из этой провинциальной дыры – за своим счастьем и судьбой. А один раз ты угостила меня длинным, вкусным леденцом на палочке… Я был так счастлив!.. – как-то чересчур бодро отбарабанил Валериан, будто заранее подготовленный и выученный текст.

Яна откинулась на спинку стула и хаотично, на скорую руку заплела себе неровную косу.

– Я, конечно, не молода. И меня можно заподозрить в маразме… Неужели? Надеюсь, что нет. Конечно, никакой феей я не была, от театра меня тошнило с детства, и даже в редкие приезды в свой родной город я так туда не заваливалась. Встречалась с матерью дома или в ресторане. И уж точно я никого бы не стала угощать длинным леденцом на палочке. Ненавижу эти кустарные конфеты!.. Сама никогда в жизни не сосала и другим не давала. Да и где бы я их взяла? Оторвала бы нос у Буратино и заставила бедного мальчишку сосать деревяшку? – Яна вздохнула. – Прокол твой. И не первый! Но даже это можно было бы списать на то, что прошло много времени, что я просто не помню…

– Так и есть! – вклинился Валериан.

– И было бы так, если б я не помнила, как выглядит настоящий Валериан, и не общалась бы с ним…

– Когда это было? – явно занервничал парень.

– Год назад, – сухо ответила Цветкова. – Когда я вытащила его из настоящей психиатрической клиники после шести попыток самоубийства из-за того, что много лет он чувствовал себя девочкой и не находил ни у кого поддержки. Валериан прошел все мыслимые и немыслимые экспертизы, консилиумы и обследования. Все они на сто процентов подтвердили, что по мозгу этот человек – абсолютная женщина, что ненавидит свое тело, которое не совпадает с ее мыслями. И тогда я заплатила круглую сумму за операцию по перемене пола Валериана в швейцарской клинике. Операция прошла успешно, и в мире на одну счастливую женщину стало больше. И вот смотрю я на тебя и думаю: долго ты еще врать-то будешь? Или тебе истинное фото Валериана показать? Об этом ни его мать, ни моя мать не знают. С этой вот тайной живу я одна. И это – вторая твоя ошибка.

Валериан обхватил голову руками.

– Черт, черт, черт!.. И как давно ты знаешь, что я не я?

– Ты еще и тупой, что ли? Я же сказала, что год назад у тебя сиськи выросли до третьего размера. Я прекрасно знала Валериана до и после операции. Он обратился ко мне за помощью! Что ты – не он, что ты – самозванец, я знала с первого момента, – ответила Яна.

Парень ошарашенно посмотрел на нее.

– Ты знала, что я не я, предполагала, что я преступник, мошенник… И поехала со мной в вагоне СВ в Питер?! Выпрыгнула ко мне в объятья с движущегося поезда, рискуя поломаться, заселилась в частную психушку… Просто так?! – воскликнул он.

– Так вот и я об этом! Сколько мне нужно еще рисковать собой, прежде чем ты скажешь правду?

– Ты не ответила!.. Если ты знала, что все не так, зачем со мной поехала?

– Во-первых, тебя рекомендовала мне моя мать. Возможно, ты и ее обманул, но тогда мне надо бы выяснить насколько. Не угрожает ли что моей матери? Уж она-то настоящего Валериана видела и знает как облупленного. Не знает только, что он теперь – Валерия, Лера. Он и поплотнее тебя будет, и ниже на полголовы. И глаза у него светлее, светло-карие с зеленцой. И волосы прямее, чем у тебя. Ты пойми, я двенадцать лет занималась рисованием, в том числе творила и портреты. У меня фотографическая память. Да, мальчика Валериана я видела не часто и мельком, но этого было достаточно, чтобы запомнить его лицо навсегда. Ну, а уже потом, в Москве, он нашел меня сам и попросил помочь со своей не совсем простой и часто осуждаемой у нас проблемой. Во-первых, он знал, что я не бедная, во-вторых, знал, что у меня есть связи, в том числе и в медицине, в-третьих, что живу я в Москве и всегда готова помочь всем знакомым из своего Волжска. Ну, так кто ты? – спросила Яна, совершенно серьезно глядя на парня холодными, большими, голубыми глазами.

– Поразительно!.. Думал, блондинки намного тупее. Да и… Это как надо было притворяться или играть, что я ни разу не почувствовал, что ты знаешь… Короче, что я не Валериан. Ты совсем безбашенная? Или такая смелая?

– Я – это я. Кстати, совсем не смелая, – ответила Яна, не отводя вопрошающего взгляда.

– Меня зовут Петр Мартинович Вейкин. Согласись, как и у тебя, самое неподходящее сочетание имени, фамилии и отчества. Да, я сын Мартина, твоего, как ты выразилась, любимого человека. Вот так вот! Как говорится, познакомились, – развел парень руками. – Наверное, это должно было произойти как-то по-другому.

– Так вот ты какой, Петр. Конечно, я знала, что у Мартина есть взрослый сын. Ты родился, когда ему было двадцать лет. Да, я хотела с тобой познакомиться… действительно, не так… Для чего все эти титанические сложности? Мы же в Питере? Можем встретиться с твоим отцом.

– Не получится, – вздохнул Петр. – Отца нет. Он уехал на войну.

– Как на войну? – воскликнула Яна. – Он же… Он давно уже не военный.

– Он очень опытный человек в сфере военной разведки и вообще в военной сфере. Я думаю, весь его бизнес был не то чтобы прикрытием, но чем-то вроде того. Вряд ли отец окончательно ушел из дела своей жизни. Просто не говорил об этом, не афишировал. Служба сложная, засекреченная. Ты знаешь, например, что его пытали?

Яна думала о своем, так что несколько рассеянно посмотрела на парня.

– Я? Да… Знала, что он был в плену.

– У отца столько наград!.. Он о них никогда не говорит, то ли не любит хвастаться, то ли вспоминать не хочет. А сейчас очень тяжелая ситуация. Он пошел добровольно. А может, его и попросили. Думаю, задание будет тяжелым…

– Как тяжелым?! А я?! Почему он не позвонил мне? Не приехал?! Не попрощался?!

Слезы навернулись на глаза.

– Именно этого отец и боялся. Сказал, что не выдержит твоих эмоций. Просил передать, что любит тебя и всегда любил, со дня вашей первой встречи. Так вот и сказал…

Слезы все-таки полились из глаз Яны.

– Где он? С ним можно связаться? Я хочу ему кое-что сказать, хочу слышать его!

– Связи с ним нет. Сказал, если выживет, сам объявится, – ответил Петр.

– Если выживет? – Естественно, Яна зацепилась только за это словосочетание. – И ты отпустил его?!