— Я заметила, особенно в момент, когда они пихали языки друг другу в рот.

— Ну мы тоже пихали языки сегодня друг другу, — Андрей показывает язык и шевелит им как змейка. Тут я уже не могу сдержать своего смеха, это выглядит пошло и ржачно одновременно. — Но поверь мне как мужчине, она его абсолютно не интересует как женщина. Он все время готов наброситься на каждого из нас, лишь м держались от тебя подальше.

Если бы. Его вообще никто не интересует кроме себя самого.

Мы проговорили около часа, Андрей рассказал про Ильдара все что знал, и я была права, мне стоит держаться от него подальше. Андрей сказал лишь, что они враги, до Ильдара место занимал его старший брат, у них давние рамсы по поводу бизнеса. Это все, что мне нужно знать. Теперь я боюсь, что Ильдар может воспользоваться моим сыном против Демьяна. А я не переживу если с Демидом что-то случиться.

Возвращаться в общий зал не хотелось, но нужно со всеми попрощаться, манеры чтоб их. И как же мне хочется скорее оказаться дома, чтобы прижать сына к груди, почувствовать, что он рядом, его запах, да и грудь уже наливается молоком, время ночной кормежки.

— Тебя братишка обыскался, он рвал и метал, мы с Ильей его еле успокоили. Никто не мог сказать, куда вы ускользнули, пошел отслеживать камеры, Валентин дал добро на это.

— Флаг ему в руки, пусть сам играет в свои игры. И ты понимаешь, что это все… это бред какой-то!

— Да, но что-то здесь не сходиться! Лив, я так хочу, чтобы ты обрела свое счастье…

— И ты это говоришь… Ты что, думаешь этим счастьем может стать твой брат? — Я понимаю, она его сестра и будет за него всегда, так и должно быть, но как она может такое говорить.

— Ой ли, а сама об этом не думаешь прям. Я все вижу, как бегают твои глазки при виде него, как ты убиваешься и страдаешь, как борешься сама с собой. У тебя черепушка еще не опухла? Просто мне действительно кажется, что ты ему не безразлична, только представь, что у пирожочка может появиться родной отец, что вы можете стать настоящей семьей.

— Семьей? Ты в своем уме Марго? Какой из него семьянин? Когда ему через месяц наскучит играть в семью, и он исчезнет, опять, что я буду говорить сыну? Все, простите, но для меня вечер окончен. Я в дамскую, а потом домой.

— Ну Оливия! — Грозно смотрю на подругу, чтобы перестала мне рассказывать про «Долго и счастливо». Рита удручено вздыхает. — С тобой сходить?

— Я сама, спасибо.

Быстрым шагом удаляюсь по коридору.

— Чего пялитесь озабоченные! — Ругаюсь себе под нос.

Во мне клокочет обида и злость. Обида на всех и на все, понимаю, что веду себя как маленькая, но я так устала быть сильной, так хочется, чтобы рядом было родное сильное плечо, которое обнимет и скажет, что он со мной и что все будет хорошо. Морально я выдохлась, причем уже давно, и что делать я не знаю… Может он и правда должен узнать о сыне? А если он его заберет, а меня вышвырнет из жизни Демида, и мы больше никогда не увидимся? Он может это сделать по щелку пальцев, я в этом даже не сомневаюсь.

Нет, я не могу так рисковать.

Я так громко думала, что совершено перестала слышать звуки вокруг себя, а очнулась, когда меня схватила чья-то рука за предплечье.

— Что вы себе позволяете?!

— Тише Оливия, это всего лишь я.

— Ильдар? Какого черта? — Он стоит весь такой самоуверенный и довольно лыбиться. Как врезать бы по его наглой морде, чтобы не смел распускать руки.

Делает пару шагов в мою сторону, склоняется над ухом.

— Ты весь вечер где-то пропадала, а я соскучился.

И состроил такую мордашку, что другая бы обязательно повелась.

— И на это еще кто-то ведется? — Нагло ухмыляюсь.

— Ооо, ты даже не представляешь сколько безмозглых девиц готовых раздвинуть ноги передо мной.

— Ну почему же, представляю, но если ты намекаешь, что и со мной будет также, то ты ошибаешься. — Прихлопываю его по груди. Иди до конца, никогда не сдавайся. Раз уж строю из себя этакую стерву, хотя это громко сказано, то не стоит сдвигать с курса.

— Да, ты не такая и мне это нравиться, охота придает азарта, обязательно тебя поимею. — Его рука соскальзывает на мое попу, я перехватываю его своей.

— Себя поимей! — Ух, это так прозвучало… Сама не ожидала от себя такого и вот опять, откуда ни возьмись появляется он.

Я вообще не успела ничего понять, Демьян без слов наносит первый точный удар в челюсть Ильдару, тот валиться за задницу на пол держась за ушибленное место, сплевывает кровь, подскакивает на ноги и также бьет Демьяна, но только в живот. Они наносят друг другу удары, разбивая лицо и кулаки в кровь, дерутся на равных. Достойные соперники, но они же поубивают сейчас друг друга.

— Хватит! Прекратите! Дем, остановись, прошу тебя! — Все же видеть, как разбивают лицо человеку которого любишь невыносимо. Другое дело если бы это делала я.

Демьян останавливается с занесённым кулаком и смотрит на меня своими черными глазами, в которых беспросветная тьма, а Ильдар начинает хохотать как ненормальный и, мне кажется, он устроил это все специально, показательное выступление, чтобы доказать или опровергнуть что-то для себя.

Крам поднимается, а я уже иду к нему на встречу, осматриваю окровавленное лицо и руки с разбитыми костяшками. Из рассечённых трещин стекает кровь, кожа вокруг опухает и приобретает красно-синий оттенок. Губа также разбита и из нее сочиться кровь.

— Тебе нужно обработать раны, чтобы не было заражения.

— Имеешь опыт уже в этих делах, да Ангел? — Его властный прокуренный голос возвращает меня в тот день. Тогда он был таким же, хоть ранен был куда серьезнее. Вспоминаю как нашла его, ухаживала, готовила ему бульон и как провела самую лучшую ночь в своей жизни, после которой появился мой сыночек.

Горько улыбаюсь.

— Попроси свою девушку, она с радостью тебе поможет. — Выпускаю его руки, чтобы уйти.

Глава 28. Оливия.

Мне удаётся сделать шаг, прежде чем он затаскивает меня в комнату, включает свет, и мы оказываемся в каком-то кабинете.

Прижимает к двери своим мощным накаченным телом, его руки по обе стороны от моей головы, а носом уткнулся в изгиб шеи.

Опять? Серьезно?

Молчим. Он пыхтит как паровоз, пытается успокоиться, а я боюсь его потревожить.

На секунду прикрываю глаза и бесшумно делаю глубокий вдох, наполняя легкие тяжелым дурманящим ароматом. Так пахнет только он — мой нежный и ласковый зверь, таким я его хочу запомнить.

Медленно, боясь вспугнуть поднимаю ладони и кладу ему на грудь, одну в район сердца. Оно у него бьется неистово и так громко, что я слышу оглушающий бешенный ритм. Кажется, оно вот-вот разорвет плоть и броситься к нашим ногам, а мое следом. И мы будем топтаться по ним в танце боли, нанося неизлечимые раны, отрываю кусочек плоти за кусочком, пока не останется ничего.

— Оливка, что же ты творишь… — Сдавленным прокуренным голосом.

— Демьян пожалуйста, я больше этого не вынесу. Отпусти.

— Не могу. Больше не отпущу. — вскидываю голову и взгляд цепляется за открытый участок шеи с тату. Хорошая возможность ближе рассмотреть. Вблизи видны неровности кожи под рисунком — это определенно шрамы, про них и говорила Рита. Он мог их получить в том взрыве, а может позже и при других обстоятельствах, но мне зачем-то необходимо узнать ответ.

Не знаю как, осмеливаюсь спросить у него:

— Твои шрамы… Они получены в том взрыве? — молчит. Кажется целую вечность.

— Да, — выдыхает мне в рот припадая к моим губам в нежном и таком горьком поцелуе, совсем на него не похоже, одновременно поворачивает замок в двери. Мы опять отрезаны ото всех. Есть только мы в целом мире, как уже было раньше.

— Маленькая моя… — болезненный укус за нижнюю губу, а шепот, как сладкий мед вливается в мои бедные ушки.

Двумя руками скользит по оголенным бедрам под платьем, в этом деле ему так удачно помогает разрез.

— Демьян, — умоляю его отпустить меня.

— Чшшш, я просто немного… Мне надо… Я не буду тебя трогать. Не здесь и не сейчас.