— Бля, мы че в сериале? Что по компании?

— Было две попытки рейдерского захвата сомнительными фирмами, но ты знаешь, что у нас ни к чему не подкопаешься, все спрятано, схвачено.

— Броздов о себе не давал знать?

— Нет, боится падла, наблюдает из далека, хотя для всех ты мертв, СМИ почти месяц вещали о твоей кончине. И это точно были его попытки, думал, что он покажется и мы его накроем. Вот это огонь будет, когда ты явишься живее всех живых.

— Он дурак, конечно, но не на столько. Хотя… Что по погибшей девушке? У нее были близкие родственники?

— Да, мать и бабушка, финансовая помощь была оказана сразу.

Молчим.

— Больше ни о чем или ком не хочешь спросить? — Сверлит взглядом.

Конечно хочу.

— Говори. — Голос охрип. Закуриваю. Первая затяжка заполняет легкие забытым ощущением, это всегда меня успокаивает. Люблю курить в тишине и темноте, слышать, как трещит табак при сгорании и смотреть как тлеет уголек, как неравномерно горит сигаретная бумага ярким оранжево-красным цветом. В такие моменты стараюсь ни о чем не думать, просто оставаться наедине с самим собой.

Сколько раз пытался бросить, но не получалось. С моей работой это сделать весьма проблематично, хотя скорее недостаточно хотел.

— С ней все нормально, живет, ходит в школу. Следить за ней перестали три недели назад, и я тоже отозвал своих ребят. Ей ничего не угрожает… Пока. — Протягивает свой телефон с ее фотками. Первый же снимок отзывается болью в груди, живот скручивает, будто получил под дых. Отдаю обратно. — Иногда я просил фотоотчет, чтобы убедиться лично.

— Все нормально пока я не объявлюсь… Скинь мне. — Да и как я такой покажусь перед ней, мое тело будто через мясорубку прошло. Меня рвет на части, как мне хочется к ней, но я впервые в жизни попытаюсь поступить правильно, отступить ее, она создана не для этой жестокости. Что, если бы в ту ночь она была со мной, и она сейчас лежала в холодной земле? От этой картины все поплыло перед глазами.

— Гребаный сотряс. — Да, если я сейчас встречусь с ней, это автоматом поставит ее под удар. Лезу в ящик за таблетками. Скоро только их и буду жрать.

— Сильно болит? — Илья устало вздыхает. Он тоже выглядит паршиво. Уставший взгляд, синяки под глазами. За все отвечал он пока меня не было.

— Терпимо.

Если бы я только знал, что все главные качели еще впереди.

Глава 15. Демьян.

Моя жизнь череда бесконечной работы, алкоголя, девок, только так я мог хоть иногда не думать о ней. Одна сменялась другой, все похожие друг на друга, даже не старался запоминать их лица, перед глазами всегда было только одно личико и голубые глаза. С каждым днем сдерживать себя приходилось все сложнее.

— Вызывали Демьян Альбертович. — Отрываюсь от ноута, в кабинет зашла помощница глав буха.

— Попроси Наталью сделать мне кофе, но принесешь сама вместе с отчетом по второму заводу принеси. — Наталья моя секретарша. У нас чисто деловые отношения, она ценный, в полной мере, работник, свою работы выполняет четко и в срок, ей сорок, но выглядит она моложе, счастлива замужем и имеет дочь-первоклашку. А главное — она не лезет в мою личную жизнь и ко мне в штаны, и я в свое очередь тоже не имею желания залезть к ней в трусики.

— Будет сделано. Пять минут. — Марина уходит, виляя задницей в короткой юбке. Иногда помогает мне снять напряжение, а сейчас у меня его хоть ж*пой жри.

Ровно через пять минут она проходит с подносом к моему столу. Выставляет кофе и отчет.

Прозрачная блузка с расстёгнутыми верхними пуговицами не дает место для фантазий. Член дернулся в предвкушении, все-таки длительное отсутствие секса, а это пять дней, последнюю неделю загруженность колоссальная, и знание, что он не получит желанную щелку, с радостью отзывается на любую другую.

Это все физические потребности, в нас заложены инстинкты к осеменению и размножению, разницы между людьми и животными никакой, но куда более серьезнее это то, что в моем сердце навсегда только одна. Мой Ангел. Другим в нем места нет и не будет.

Она замечает мой взгляд, игриво улыбается и проводит языком по верхней пухлой губе.

— Я могу вам еще чем-то помочь Демьян Альбертович? — С придыханием.

— Помоги. На колени. — Отъезжаю на стуле от стола, расставляю широко ноги и взглядом указываю на пах, чтобы приступала.

Марина с огромной радостью опускается передо мной. Мы оба знаем, как она любит мне отсасывать.

Ее пальчики с красным маникюром проходятся по ширинке, легко справляются с ремнем и молнией. С блеском в глазах достает моего бойца и сразу же облизывает его.

— Покажи сиськи. — Она улыбается, расстёгивает пуговицы и бюстгалтер спереди, удобно. Ее налитые с большими сосками груди выпрыгивают. Вот только я хочу маленькие твердые вишенки приходит в голову. Одной рукой она двигает по моему стволу, а вторую опускает себе между ног. Я слышу, как у нее хлюпает там, она умело полностью заглатывает член, упираясь носом в лобок.

Ее язычок кружит вокруг головки, особое место уделяя щели откуда вытекает сперма.

Работает головой быстро, насаживаюсь на всю длину, стояк приятно упирается в податливую стенку глотки, но нужная мне разрядка так и не наступает.

Каждый раз чего-то не хватает.

ФАК.

Откидываюсь на спинку, закрываю глаза и как только представляю, что это Оливия сейчас передо мной на коленях ублажает меня, изливаюсь в рот бухгалтерше, удерживая за голову рукой, и мне абсолютно похер, что она уже давиться полученным белком.

— Вылежи. Яйца тоже. — Как послушная ученица выполняет приказ. Член блестит, слизала все до последней капли, жадный взгляд, она сама от этого тащиться.

А я в этот момент понимаю, что мне пиздец. Уже не в первый раз не могу кончить, пока не представлю Ангела.

— Свободна. — Марина высвобождает член изо рта и непонимающе хлопает ресницами.

— Я-я что-то сделала не так? — После отсоса обычно я ее трахал пока та голос не сорвет, но прости детка, не сегодня.

— Мне перед тобой отчитаться надо? — Холодно спрашиваю. И лучше бы тебе молчать бухгалтер.

И она делает именно то, что от нее требуется, качает головой в стороны.

Я никогда не был душкой, но после моего возвращения головы летят нещадно и почти все поняли, что лучше прикусить свой язык и не попадаться мне на глаза.

Не профессионально?

Да.

Но мне — П.О.Х.У.Ю.

Это последнее, о чем я задумываюсь, кому не нравиться, я не держу, но таких пока не нашлось, потому что плачу я своим работникам далеко не мало.

— Свободна до понедельника.

За окном ночь. Такая же одинокая, нескончаемая, холодная, как и все остальные ее предшественницы.

Иду в скрытую комнату, там у меня свое убежище, на вот такой случай, когда нет смысла возвращаться в дом, теперь кажется еще более безжизненным и пустым. Здесь у меня душевая комната, кровать, телевизор напротив и шкаф с запасной одеждой.

Принимаю горячий душ, который жалит мое тело, принося мучительную жгучую боль и помогает вытравить хотя бы на пару минут из головы ту, которую я пытаюсь безуспешно забыть и отпустить, потому как все, о чем я могу думать, о чем сигналят рецепторы, что мне срочно нужно переключить воду на холодную.

И я люблю такое состояние.

На месте шрамов у меня теперь тату покрывающая половину моего тела, языки пламени и феникс. Получилось драматично.

До ее появления, первое время я вообще не мог смотреться в зеркало, испытываемое отвращение к самому себе было такое острое и неподдельное, что мой желудок каждый раз извергал свое содержимое. И если я так реагировал на собственное тело, то что говорить о хрупком и нежном цветочке.

Мужики должны быть сильные?

Должны.

Но бывает то, что нам не подвластно, с чем мы не можем бороться.

Илья все время твердил, что шрамы украшают мужчину, но мы оба знали, что это был его способ поддержки, в один день он мне предложил такой выход и я ни разу еще не пожалел.

Мастер выполнил работу на столько хорошо, на сколько это вообще возможно, шрамы почти не видно, если не присматриваться, подойдя вплотную или не ощутить тактильно.