– Стой, Адам. Я уже был у врача. Это не перелом, а ушиб. Мне нужно только перетянуть руку эластичным бинтом. Поможешь?

Я вернулся к другу и перетянул его предплечье и кисть. Я пытался сделать это максимально аккуратно, чтобы не причинить Пэрришу ещё большую боль. Как же мужественно он держался. Но ему было больно, очень больно. Даже не столько физически, сколько морально.

А знаешь, что самое ужасное, Патрик? Я совсем не знал, что мне делать, как помочь. Я боялся за него чуть ли не больше, чем он сам. Осуждать отца, оправдывать сына… понятия не имел.

– Пэрриш, – я посмотрел ему прямо в глаза, – Не пытайся делать вид, что ты об этом не думаешь. Я вижу, что тебе страшно. Мне страшно тоже: и за тебя, и из-за того, что я никак не могу помочь тебе. Точнее, я не знаю, чем тебе помочь.

– Не надо, Говард. Я справлюсь, обещаю. Не надо было из академии вылезать, только хуже сделал. Не буду его злить ещё больше. Главное, ты не ввязывайся, прошу тебя.

Мы просто молча смотрели друг на друга и молчали. Оба беспокоились друг за друга: я боялся по понятным причинам, а Пэрриш молился, чтобы я не полез в эту ситуацию.

Эта ночь прошла спокойно: мы оба спали как убитые. Хотя, мы и так были морально вымученными буквально за час. Было такое чувство, что из нас вытащили все эмоции.

Глава 8

У меня была тайна. Единственное, что я хранил в секрете от Малкольма. Как я уже говорил, я хранил все его черновики и в конце января заказал в типографии печать нескольких копий его книги: для него, для себя и для Аннабель – но ничего не сказал Пэрришу. Собирался сделать ему сюрприз на день рождения.

– Говард?

– М? – я оторвался от химии.

– Ты мне так и не рассказал о вашем рандеву, – сосредоточенный на чём-то Пэрриш неожиданно повеселел.

– Ну… Я купил ей букет белых роз и валентинку, пришёл на полчаса раньше, она – спустя несколько минут…

– Неужели ты забыл все эмоции там? – Пэрриш явно был недоволен моим монотонным рассказом.

– Она была очень красива, прямо сияла. Она рассказала мне почти о каждой картине, у которой мы останавливались. Мы пробыли там несколько часов, уже стемнело, и я решил проводить её домой. Она держала меня под руку, чтобы не поскользнуться.

– Единственным произведением искусства, на которое ты смотрел, была она. И всё? – Пэрриш посмотрел на меня из-под очков, – Ни разу не обнял, не поцеловал?

– А должен был? Ты же мне ничего не сказал, великий покоритель дамских сердец. Прекрати, Пэрриш, мы знакомы сколько? Не больше месяца.

– Но ты уже влюблён по уши, Адам. А я уже подбираю галстук на вашу свадьбу, не разочаровывай друга, – он надо мной издевался.

– Вот сам пойдёшь на свидание, сам будешь делать всё, что захочешь.

– Я не собираюсь тратить время на девушек, мне некогда этим заниматься. Я слишком занят, как видишь.

Он писал всё своё свободное время. Ох, Патрик, как же он был счастлив: с его уст не сходила улыбка.

Однажды произошло то, чего мы с Пэрришем даже не могли представить: нас пришли навестить. И не поверишь, кто – Аннабель. К нам приставили коменданта, мы провели Аннабель экскурсию по академии.

– Это ваша комната? Уютно, – девушка присела за мой письменный стол, – Господи, сколько учебников! Я не заметила в коридорах шкафчиков.

– Здесь шкафчики – это наши руки, – Пэрриш убрал забинтованную руку за спину.

– Я вижу, что руки, Пэрриш. Небось, ты перетягивал, Адам, – девушка улыбнулась.

– Ты угадала, – я засмущался, а Малкольм закатил глаза, что заметила Аннабель, конечно же, и рассмеялась.

– Вы были рождены для того, чтобы стать лучшими друзьями. Вы же идеально друг друга дополняете.

Далее смеялись мы уже вместе.

– Мадам, мы оставим вас на секунду, – Пэрриш поклонился и схватил меня за локоть, – Выйдемте, Говард.

– Что?..

– Пошли, говорю.

Мы отошли на несколько метров от комнаты.

– Прогуляйся, – Малкольм огляделся по сторонам.

– Чего?! – у меня глаза округлились.

– Не бойся. Пройдись пару минут. Я расспрошу, что Аннабель о тебе думает. А вдруг ты ей настолько же интересен, как и она тебе. Я её разговорю, – Пэрриш подмигнул мне и подтолкнул к повороту в коридор.

Через минут 5 Аннабель вышла из комнаты, попрощавшись с Пэрришем. Девушка подошла ко мне.

– Пока, Адам, – она смущённо опустила взгляд.

Я взвесил в своей голове всё и… просто взял её за руки и обнял.

– Пока, Аннабель.

Девушка вздрогнула и улыбнулась. Она только обернулась на прощанье и махнула рукой, прежде чем скрылась за углом.

– Господи, как дети, ей Богу! – Пэрриш был разочарован.

– Вы недовольны мной, мой учитель? Что она тебе говорила?

– Очень недоволен, Говард. Говорила, что её очень обрадовало то, что ты позвонил ей и пригласил на свидание – она была очень смущена и польщена. А знаешь, что ещё? Она ждала, чёрт возьми, что ты её поцелуешь. В следующий раз ради нас двоих поцелуй её, хорошо?

– Ладно, Пэрриш, – я был рад.

Знаешь ли, Патрик, очень немногие романы в подростковом возрасте заканчиваются свадьбой. А те, которые ей всё-таки заканчиваются, редко не заканчиваются разводом через пару лет. А так как Пэрриш уже был готов организовывать банкет, я изо всех сил старался его не разочаровать.

В академии что-то случилось, вроде утечка газа, или что-то вроде того, и нас распустили по домам на неделю. Пэрришу очень не хотелось ехать домой, но ему повезло – отец уехал на пару недель в другой штат по работе. К тому же, мы каждый день с самого утра где-то ходили и возвращались уже ближе к ночи. Уже становилось теплее, и на улице было приятней находиться, не было необходимости заходить в помещения, чтобы отогреться.

Во время одной из таких прогулок Пэрриш завёл меня в книжный магазин и подвёл к стеллажу, на котором располагались бестселлеры.

– Видишь, Адам? Именно здесь будет моё имя. Вот точно так, как и мы, люди будут стоять здесь и покупать наши книги! – Малкольм был полон энтузиазма.

– Твои Пэрриш, твои, – я улыбался, положив руку ему на плечо.

– Ты что? – Пэрриш обернулся, – А ты? Ты забыл наш главный завет?

– Нет, что ты! Я предпочту просто помогать тебе, чем писать самому. Это же твоё, целиком и полностью, от начала и до конца. Не моё.

Пэрриш был расстроен, что лучший друг оставляет его в нелёгком писательском деле.

– Это ерунда, Адам. Всё равно твоё имя будет на обложке, даже не сомневайся. Только не подай на меня в суд, если будешь против, хорошо? – Малкольм рассмеялся.

– Не подам, не волнуйся, – на нас уже начали коситься и шикать, я говорил тихо.

Мы ушли, столкнувшись на выходе с какими-то девушками, которые сразу же кокетливо захихикали, когда Пэрриш, извинившись, подмигнул им.

Глава 9

Днём мне позвонил Пэрриш.

– Говард, достань из шкафа что-нибудь приличное и собирайся. Даю тебе полчаса.

– Что?

– Давай, давай, хоть раз в жизни у меня дома побываешь. За тобой приедут ровно через полчаса, – и положил трубку.

Первые минут 5 я просто стоял, нахмурив брови, и пытался понять то, что только что было. Затем я по-быстрому собрался и стал ожидать. Малкольм не соврал: через полчаса к дому подъехала чёрная машина, в которую я сел.

На пороге огромного светлого дома меня ожидал Пэрриш. Он подошёл ко мне, пожал руку и провёл внутрь. Внутри не было дорогих ковров, стены не были завешены картинами полностью – несмотря на размеры, дом Пэрришей не был излишне роскошным. Малкольм познакомил меня со своей матерью.

– Адам, это моя мама – Аманда Пэрриш. Мам – Адам Говард, мой друг и сосед.

– Приятно познакомиться, – я протянул руку.

– Приятно, – миссис Пэрриш была очень приятной женщиной.

Дом Пэрришей был просторным, но каким-то тёмным. Я понимал, почему: сын боялся отца, а мать боялась за сына. Комната Малкольма была похожа на библиотеку, книги были в шкафу, на столе, возле кровати. Даже на балконе были стопки книг.