— А теперь он убил мою хозяйку, свою собственную мать. Сколько бы он об этом ни думал, ему не избавиться от ужаса. Ведь это подумать только: мать убить! Это у него теперь рана на всю жизнь.

Я кивнул.

— Милорд прав: Агравейн себя убил. Эйвлин, сердце мое, не хочу об этом думать. Но, знаешь, он такого не заслуживает. Он — благородный, честный, мужественный и преданный тем, кого любит. Ты же знаешь королевский клан на островах. Как думаешь, примут его там или прогонят?

— Не прогонят, точно. Отряд скучал по Агравейну, даже когда леди Моргауза их пугала. Король Лот не раз говорил, что назначил его своим преемником. А леди Моргаузу клан всегда ненавидел, хотя больше боялся. Теперь, когда ее нет, они быстро найдут оправдание своему лорду. Он сможет вернуться домой. Клан его примет. Может, и королем станет.

Хорошо бы, наверное. Только, думалось мне, недолго он королем пробудет. Я же видел его глаза. Дело не в проклятии. Хотя, как я помню, проклятие чуть не убило Эйвлин. Нет, дело в том, что он убил свою мать. Королева Моргауза мертва. Мне вспомнились ее ужасные глаза и мягкий голос. И Тьма, которая, собственно, и была ею, никуда ведь не делась.

Дверь хижины распахнулась. Вошел Руаун. Так. Тут уж не до размышлений. Однако он просто удивленно посмотрел на меня и невесело усмехнулся.

— О, Рис! С тобой все в порядке. Ну, я рад. А ты, по-моему, служанка королевы? Как тебя?.. Эйвлин?

Я встал, стряхивая на пол хлебные крошки. И Эйвлин тоже встала, подозрительно глядя на Руауна.

— Доброго здоровья, сэр Руаун.

Он кивнул.

— И где тебя носило, Рис? Когда ты вернулся? Знаешь, в эти последние несколько дней все так запуталось. Просто кошмар какой-то! Я слышал, Гавейн тоже вернулся? Я пытался поговорить с Медро через дверь, он там засел в покоях королевы… Не отвечает. Но, помнится, он упоминал, что у вас были какие-то проблемы с людьми Мэлгуна...

— Сэр Руаун… -попробовал я перебить его.

— Да, я помню, — он нахмурился. — Я тебя ударил, когда ты заспорил со мной. Но я не виноват… Ситуация так сложилась. — Что-то в его голосе настораживало. Не то хотелось его пожалеть, не то обидеться… Меж тем рыцарь рухнул на постель и жестом пригласил нас садиться. Потом сцепил руки за головой и продолжил: — Да, ты вел себя дерзко. Но это в тебе преданность господину говорила. А я вышел из себя, и позволил себе то, что обычно не позволяю. В общем, мы оба хороши. Давай забудем? Мир? — Он привстал на постели и протянул мне руку. Я подумал немного и крепко пожал ее. Уж не знаю, кто там и как его обманывал, но сейчас он извинялся вполне искренне.

— Я рад, если с вами все в порядке, господин, — я попытался улыбнуться. — Я только не знаю, насколько вы разобрались в этой самой ситуации…

Он перестал улыбаться и как-то отстраненно пожал плечами.

— А ты разобрался? Тогда расскажи, как оно все было. Я тебе честно скажу, как-то неуверенно себя чувствую. Не то я на твердой земле, не то в океане. Медро говорил, что ему пришлось драться с людьми Мэлгуна, они, дескать, мешали вам уйти. Так вы сбежали от них?

— Мы не могли сбежать от них, — я покачал головой, — по той простой причине, что никаких людей Мэлгуна не было. Я, правда, сбежал, только не от людей Мэлгуна, а от Медро и от королевы. Там был еще воин. Лошадей охранял. Тут мне Эйвлин помогла.

Руаун нахмурился и хлопнул себя по колену.

— Значит, ты все еще не веришь Медро?

— Господин, я говорю только правду. Медро — колдун и лжец. Он очаровал вас и почти очаровал меня. Я чуть не поверил в честность его намерений. Но он с королевой замышляли заговор против вашего лорда Императора. А мой хозяин мешал им. Вот они и решили убрать его с дороги. И вас он выбрал именно потому, что милорд вам доверяет.

— Да какой в этом смысл? — устало произнес Руаун. — Да, Медро мне нравится. Да, я и так знаю, что твой господин в бою теряет разум…

— А еще вы и так знали, что леди Моргауза — ведьма.

— Да, люди говорили. Но Медро объяснил мне, что это они из зависти.

— И вы, конечно, поверили Медро? Пожалуйста, вспомните королеву и скажите, слухи это или нет.

Он беспокойно заворочался на постели.

— Да ерунда все это! — вскричал он. — С какой стати мне слушать какого-то беглого слугу?

— С такой, что я правду говорю. Могу поклясться любой клятвой, какую вы назовете.

Он долго смотрел на меня, потом перевел взгляд на Эйвлин. Она кивнула. Тогда Руаун резко встал и подошел к огню. «Он ведь не глупый человек, — подумал я, — просто сейчас в замешательстве».

— Если тебе верить, то получается, что Медро — хитрый, коварный и опасный интриган. — Он поднял какую-то ветку и яростно сунул в огонь. — А я тогда, выходит — полный болван!

Мне бы согласиться, но уж пусть сам решает, кто он там есть.

— Вы не болван, господин. Вы — честный человек, который и других считает честными. Но ведь вы опытный человек, и знаете о всяких судебных уловках, о политике, о том, что делает с человеком стремление к власти. Иногда в подобных вещах не просто разобраться.

— Вот я и говорю — болван! — Ветка, которую он все держал в руках, загорелась, и он достал ее из огня, наблюдая за горящим кончиком. — А если и у той, и у другой стороны есть веские аргументы?

— Вы знаете лорда Гавейна много лет. Думайте о человеке, а не о том, что он говорит.

— Но мне и в самом деле нравится Мордред! Он разговорчивый, не то что Гавейн. Он дорожит своим кланом и своим положением в клане. — Он покачал головой. — По крайней мере, мне он таким показался. Рис, ты ведь тоже можешь ошибаться. Да, я знаю Гавейна. Он щедрый, благородный, обходительный человек, но у нас в Братстве много таких…

— Гвальхмаи убил мать. — Голос пал на нас, как удар меча. Мы обернулись. В дверях стоял Мордред. Никто не слышал, как он вошел.

Если вид Агравейна, когда он сообщал эту трагическую новость, был дик и почти безумен, то Мордред выглядел, пожалуй, даже лучше обычного: спокойный, в прекрасном плаще с пурпурной каймой, меч на расшитой золотом перевязи, лежавшей поверх плаща под точно рассчитанным углом. Только глаза горели холодным огнем.

— И как вам такая новость? — спросил он, ни к кому особо не обращаясь. — Не об этом ли безумии ты говорил, Руаун, — вот так взять и вонзить меч в шею собственной матери, пустить кровь, бывшую источником твоей жизни?

— Господи! Что ты сказал? — спросил Руаун. Слова Мордреда ужаснули его.

А тот насмешливо улыбнулся.

— Я все понятно сказал. — Он убрал руку с дверного косяка и вошел в комнату. — Гвальхмаи и Агравейн убили королеву Оркада, леди Моргаузу, дочь Пендрагона Утера, собственную мать, и мою, кстати, тоже. Убили ее, потому что думали, будто у нее связь с королем Мэлгуном.

— Постойте, господин, — вмешался я, — ведь ее убил Агравейн. При чем тут лорд Гавейн? Руаун потрясенно уставился на меня. Серые глаза Медро тоже уперлись мне в переносицу. Взгляд его казался не менее страшен, чем взгляд королевы Моргаузы, который мне слишком хорошо запомнился. Но после всего произошедшего напугать меня было трудно.

— Агравейн убил ее за то, что она колдовством убила короля Лота.

— Агравейн! Щенок, которого надо было утопить при рождении! — Медро рассмеялся. — Будь мать в порядке, она бы в единый миг стерла его с лица земли. Может, меч держала его рука, но воля, которая его направляла, несомненно принадлежала Гвальхмаи, пусть псы в аду терзают его сердце целую вечность! Это он убил ее.

Руаун в замешательстве потряс головой.

— Рис, — тихо проговорил он, — Рис, это правда?

— Правда в том, что лорд Агравейн убил королеву, — твердо ответил я. — Убил, чтобы отомстить за своего отца. Лорд Гавейн говорил с королевой, после чего ушел. Я ушел с ним. Я видел. Лорд Агравейн явился позже. Между прочим, господин Мордред там тоже был. Милорд не убивал королеву, хотя мог бы легко это сделать. Больше того, он хотел ее убить. Но не стал.

— Да кого вы слушаете? — возмутился Мордред. Он стоял, опершись на стену, и пристально смотрел на меня. — Говорю же вам, он ее убил! И еще нескольких людей из моего отряда, из отряда отца, своих братьев, и ушел. Да, ушел вместе с тобой. И почему я теперь должен что-то тебе тут объяснять? Я пришел спросить тебя, где он.