Второй из указанных элементов - это то давление, которое материальный прогресс оказывает на ментальность, способствуя ее преобразованию. Разумеется, изменения ментальности редко бывают внезапными, и происходят они в первую очередь на уровне самой мен тальности. То, что изменяется, - это мыслительный инструментарий. Чаще всего осознание современности выражается в протесте разума (или рациональности) против авторитета или традиции; таковы требования и «современных» мыслителей средних веков, предъявленные «авторитетам», и представителей Просвещения - от Фонтенеля до Кондорсе и католиков-модернистов - традиционалистам начала XX в. Однако современность может также - например, для Иогана Руйсбрука или Герарда Гроота, Бодлера или Ролана Барта - отдавать преимущество мистике или созерцательности перед интеллектуализмом, «преходящему, ускользающему, случайному» - перед «вечным и неподвижным» (Бодлер). Анри Лефевр добавляет «зависящее от случая» в качестве характеристики современной современности. Однако технологическая и экономическая «революция» XII—XIII вв., наука XVII в., изобретения и промышленная революция XIX в., атомная революция второй половины XX в. стали стимуляторами осознания современности, характер воздействия которых следовало бы изучить более подробно.

В некоторых случаях осознанию способствует толчок извне. Греческая философия и сочинения арабских мыслителей если и не начали процесс «модернистского» осознания средневековых схоластиков, то по крайней мере подпитывали его; технические достижения Запада и западная мысль вызвали конфликт старинных и современных в неевропейских обществах; около 1900 г. японское и африканское искусства сыграли свою роль в осознании нового западного искусства.

Наконец, утверждение современности, даже если она и выходит за пределы культуры, - это прежде всего дело ограниченного круга людей, представителей интеллектуалов или технократов. Часто заявляющий о себе в период демократизации социальной и политической жизни феномен осознания прогресса, современности, во всяком случае на уровне осуществления этого процесса, остается делом «элиты», отдельных групп, кружков. Даже когда современность обнаруживает, как это происходит сегодня, стремление найти свое воплощение в массовой культуре, о чем говорит Эдгар Морин, то и тогда те, кто создают эту культуру на телевидении, с помощью плакатов, дизайна, комиксов и т. п., образуют ограниченные круги интеллектуалов. И в этом проявляется не что иное, как двусмысленность понятия «современность».

9. Противоречивость современного

Современное прежде всего стремится к самоотрицанию, к сам разрушению.

От средних веков до XVIII столетия одним из аргументов современных было то, что сами старинные в свое время тоже были современными. Например, Фонтенель напоминал, что латиняне были современными по отношению к грекам. Определяя современное как настоящее, мы приходим к превращению его в прошедшее будущее. Мы оцениваем уже не содержание, а некое эфемерное содержащееся.

Бодлер, усиливая смысл современного в понятии современности и прибегая к моде для его определения, осуждает современное на существование в качестве устаревшего в потенции. «То наслаждение, которое мы получаем от восприятия настоящего, связано не только с красотой, которая может служить ему облачением, но также и с его сущностным свойством быть настоящим» [Baudelaire Ch.].

Таким образом, современное связано не только с модой («Мода и современное относятся ко времени и моменту, они таинственным образом связаны с вечным, это подвижные образы неподвижной вечности», - говорит Анри Лефевр, комментируя Бодлера¹¹⁶), и ему трудно уйти от снобизма.

Оно стремится оценить новое в качестве нового, чтобы очистить содержание произведения, объекта, идеи. «Поскольку единственная цель современного искусства, - пишет X. Розенберг¹¹⁷, - состоит в том, чтобы произведение было новым, и новизна его определяется не научным анализом, а общественной властью и педагогикой, постольку художник-авангардист осуществляет свою деятельность в среде, полностью равнодушной к содержанию его творчества».

В крайнем случае современное может обозначать все что угодно, в частности и старинное. «Общеизвестно, - пишет Розенберг, - что название "современное искусство" никак не связано со словами, которые его составляют. Чтобы принадлежать к современному искусству, про изведение не должно быть ни современным, ни искусством, ни даже произведением. Какая-нибудь маска с юга тихоокеанского побережья, имеющая возраст в 3000 лет, отвечает определению современного, а кусок дерева, найденный на берегу, становится искусством»¹¹⁸.

Современное вовлечено в процесс безудержного ускорения. Оно всегда должно быть более современным и затянутым в головокружительный водоворот современности.

Другой парадокс, или двусмысленность, состоит в том, что «современное», находящееся на краю бездны настоящего, обращается к прошлому. Если оно отвергает старинное, то оно старается укрыться в истории. Современность и мода ретро идут рука об руку. Эпоха, которая называет себя новой и жаждет выглядеть абсолютно новой, обрекает себя на преследование со стороны прошлого - памяти, истории.

Точно так же и Жанна Фавре на примере политики, проводимой в сельских местностях Алжира, прекрасно показала, что может существовать современность, обусловленная избытком традиционализма. В частности, проникновение результатов индустриальной революции в жизнь племени кабилов разрушило традиционные структуры; однако сто лет спустя традиционализм вернулся, но с тем, чтобы исполнять уже не свои прежние функции, что в настоящих условиях просто невозможно, а функцию новую - призыва к осуществлению модернизации.

В особой степени двусмысленна роль современности по отношению к революции. Как удачно выразился Анри Лефевр, современность - это «тень революции, ее измельчение, а иногда и карикатура на нее».

И этот разрыв индивидов и обществ со своим прошлым, это даже не революционное, а всего лишь непочтительное прочтение истории в силу насыщенности последней жизнью культуры и повседневным бытом парадоксальным образом могут стать также, если использовать слова Эгара Морина, инструментами приспособления к переменам, средствами вовлечения в исторический процесс.

ПАМЯТЬ

П амять - это понятие-перекресток. И, хотя настоящий очерк посвящен исключительно памяти в том виде, в каком она предстает перед нами в гуманитарных науках - главным образом в истории и антропологии, и, следовательно, в основном обращен скорее к памяти коллективной, чем индивидуальной, очень важно дать краткое описание неясно различаемой памяти, пребывающей в общенаучном поле.

Память - как способность сохранять определенную информацию -ассоциируется прежде всего с совокупностью психических функций, благодаря которым человек может актуализировать впечатления или сведения об уже происшедшем, воспринимаемом им как прошлое. С этой точки зрения изучение памяти восходит к психологии, психофизиологии, нейропсихологии, биологии, а если иметь в виду нарушения памяти, главным из которых является амнезия, то и к пси-хиатрии¹¹⁹. Некоторые аспекты изучения памяти той или иной из этих наук могут прямо или косвенно указать - либо метафорически, либо конкретным образом - на определенные черты и проблемы и исторической памяти и памяти социальной (Morin - Piattelli-Palmarini).

Понятие ученичества, важное на этапе обретения памяти, способствует возникновению интереса к разного рода системам тренировки памяти, которые существовали в различных обществах и в разные эпохи, - мнемотехникам.

Все теории, в известной мере подводящие к идее более или менее механической актуализации мнемонических следов, были отвергнуты ради более сложных концепций мнемонической деятельности мозга и нервной системы: «Процесс функционирования памяти человека включает не только образование следов, но и повторное их прочтение», причем «процессы прочтения могут привести в действие очень сложные нервные центры и значительную часть коры головного мозга», даже если существует «известное число мозговых центров, специально занятых фиксацией следов, относящихся к памяти»¹²⁰.