Заказы и поставки шли сплошной чередой на протяжении трех следующих лет, время от времени перемежаясь обычными в тогдашней книжной торговле претензиями сторон друг к другу – касательно задержек с доставкой тюков, испорченных листов, несогласия с выписками по счетам и договоренностей об оплате. Несмотря на все эти мелкие шероховатости, отношения выглядели вполне дружескими. Робер и Готье, которые, как правило, предпочитали действовать из Бельфора, в ходе своих поездок останавливались в Нёвшателе, а STN продолжало отправлять в Бельфор, в Лон-ле-Сонье и в Бурк-ан-Брес партию за партией книг, пока в 1778 году, незадолго до того, как Фаварже тронулся в путь, предприятие Робера и Готье не обанкротилось.
В первый раз STN выказало серьезную озабоченность происходящим в письме от 27 ноября 1777 года: беспокойство было вызвано отсутствием ответа на несколько предыдущих писем и неоплаченным счетом. Затем последовали несколько месяцев полного молчания. Потом, уже в марте 1778 года, в STN узнали о том, что Робер и Готье приостановили все платежи. Робер представил балансовый отчет в парижский коммерческий трибунал (Juges et consuls) 23 июля 1778 года. Это было совершенно неправильно, с точки зрения нанятого издательством в Бурк-ан-Бресе юриста, поскольку сама компания была расположена в Бурке77. После того как юрист пригрозил подать на компанию в суд округа (bailliage), Робер и Готье попытались договориться с STN, предложив выплатить все свои долги, но только с отсрочкой на четыре года и без процентов. Это неприемлемо, ответили из STN: беспроцентная выплата была эквивалентна списанию пятой части долга (четыре года по пять процентов). Под постоянным давлением со стороны буркского адвоката Робер и Готье в конце концов заплатили по счетам. Сумма долга составила всего 311 ливров, и буркское соглашение сторон стало предисловием к основному событию – судебному постановлению, принятому в Париже.
Парижский суд рассмотрел дело по обвинению, выдвинутому против Робера и Готье их кредиторами, 29 июля 1778 года. Хотя среди дошедших до нас документов не сохранилось судебное заключение по этому делу, оно, вероятно, походило на большинство других решений по делам о банкротстве – то есть кредиторы, видимо, согласились на списание некоторой части долга и постепенную выплату оставшихся денег в течение долгого срока, что позволяло Роберу и Готье продолжить ведение дел. К счастью, среди документов есть балансовый отчет компании, дающий необычайно подробное представление о коммерческой деятельности провинциального книготорговца78. Он свидетельствует о том, что Робер и Готье проводили весьма масштабные операции. Долги составили 58 618 ливров, активы 70 905 ливров. Очевидно, баланс внушал кредиторам достаточную уверенность, чтобы пойти на отсрочку выплат по векселям вместо того, чтобы вынуждать Робера и Готье продать все и закрыть дело. Активы включали в себя книги, оцененные в 55 230 ливров, и долги клиентов перед фирмой, 15 675 ливров, – актив не очень надежный, поскольку задолженности зачастую оставались непокрытыми.
Дебет показывает, что Робер и Готье получали книги от девятнадцати парижских поставщиков, включая самые престижные издательские дома: Десен, Эстьен, Сейян, Мутар, Кнапен, Панкук и Дидо. Кроме того, поставки шли от трех оптовых компаний в Лионе и от трех швейцарских издателей: от Габриэля Крамера и Жана-Самюэля Кайе из Женевы и от Самюэля Фоша из Нёвшателя (STN среди кредиторов не упомянуто, поскольку с ним вопрос о долгах уже был решен в Бурке). Большим количеством парижан можно объяснить то обстоятельство, что разбирательство велось именно в Париже, где, по слухам, у Жака Робера была собственная квартира: на улице Фоссе в квартале Сен-Жермен-де-Пре. Впрочем, самые значительные суммы компания задолжала лионским и швейцарским поставщикам, от которых, вероятнее всего, и получала основной объем книг.
Как следует из списка активов в балансовом отчете, на складах у Робера и Готье хранились книги сорока наименований, причем запрещенные среди них отсутствуют – может быть, потому, что на этом полупубличном процессе ни о чем подобном упоминать было нельзя. Этот список, судя по всему, не является полной описью товара, хранившегося на складах компании, поскольку в нем значатся только те книги, которых на складе было много, как правило, от сотни экземпляров и больше. Вероятно, в него попали разного рода livres d’ assortiment, равно как и livres philosophiques. Однако он дает общую картину товаров, которыми торговали Робер и Готье. Книги здесь были из самых разных тематических областей.
По большей части это были такие солидные многотомные издания, как «Максимы французского права» (Maximes du droit français, в шести томах, оцененных в 12 ливров за полный комплект), «Краткое изложение древней истории месье Роллена» (Abrégé de l’ histoire ancienne de Monsieur Rollin79, пять томов, оцененные в 10 ливров) и «Французский театр» (Théâtre français, антология в четырнадцати томах, оцененная в 48 ливров). Легкой литературы было совсем немного, и даже в разделе изящной словесности значатся несколько многотомников: сочинения Мольера в шести томах, Руссо в двенадцати и популярного драматурга Алексиса Перона – в семи.
Список людей, которые, в свою очередь, задолжали Роберу и Готье, предоставляет редкую возможность бросить взгляд на клиентуру розничного торговца. В списке тридцать три фамилии. В это число входят двенадцать книжных магазинов, в основном таких мелких розничных предприятий, как у Февра в Понтарлье или Консидерана в Сален-ле-Бэне. Остальные покупатели – это те, кто приобретал книги для себя, когда Робер и Готье возили свой товар из города в город. Среди прочих здесь значатся «г-н Рего, юрист в Лон-ле-Сонье», «г-н Жак, поверенный в Треву», «г-н аббат Паэрье в Колиньи», «г-н Воше, врач в Пон-ле-Сонье» и «г-н Моро, городской советник в Маконе». Те, у кого после фамилии не был вписан населенный пункт, скорее всего, покупали книги в Бурке. Профессиональный статус здесь тоже указан, и картина складывается такая:
Делать общие выводы на основании такой узкой выборки, конечно, не стоит, но по-своему она небесполезна и достойна размышлений, поскольку дает нам редкую возможность присмотреться к движению книг не только от издателя-оптовика к книготорговцу, но и от книготорговца к отдельным читателям. Большинство покупателей Робера и Готье принадлежало к провинциальному среднему классу. Офицеры, скорее всего, были дворянами, как тот клиент, который остался должен самую большую сумму: «маркиз де Вьен, офицер … 1120 ливров». Прочие принадлежали к смешанной элите, которую в XIX веке назвали бы «именитыми людьми». Ни ремесленников, ни рабочих среди них не было.
Когда Фаварже приехал в Бурк-ан-Брес 11 июля 1778 года, дело уже было урегулировано в Париже. Инструкции, полученные им от STN, требовали внимательно изучить, каково состояние дел у Робера и Готье, однако нужную информацию оказалось не так-то просто собрать. В конторе не оказалось никого, кроме клерка, а тот ничего не хотел говорить о книжных запасах фирмы и даже не дал Фаварже свежий каталог. Единственным, что представителю «Общества» удалось у него получить, был список из десяти наименований книг, которые Робер и Готье готовы были отправить в STN в счет оплаты долговых обязательств. От сделки Фаварже отказался. Попытка вывести на откровенный разговор кого-то из местных торговцев также не увенчалась успехом, «поскольку, – писал своему начальству Фаварже, – здесь все стараются держать в тайне». До него, однако, дошли слухи, что, несмотря на приостановку платежей, дела у компании идут не слишком-то плохо. Согласно тем же слухам, Робер, который уехал договариваться с кредиторами в Париж, предложил им полную выплату долга, но без процентов и с отсрочкой на четыре года, – либо компенсацию книгами, которых у компании было вполне достаточно.
