– Слушай, Назар (его фамилия Назаров)! – предварительно грубо выругавшись, сказал я. – Ты мне мозги тут не компостируй и начальника штаба не изображай. Моя Машка беременна и упала в обморок. И ее должен осмотреть врач. А менты, поверь мне, знают, как меня найти, если понадобится. Ты за них не боись.

И мы уехали на зависть остальным, которых Назаров убедил не расходиться и дождаться милиции.

В больнице у Машки, к счастью, ничего не нашли. Давление было в норме. Ее по моему настоянию осмотрел гинеколог и сказал, что с беременностью тоже все в порядке. Как выразился, уже расставаясь с нами, врач, с Машей произошел вазовагальный обморок. На нервной почве то есть, говоря по-русски.

Мы благополучно вернулись домой. Было уже довольно поздно. Машка чувствовала себя вполне сносно и собралась ложиться спать. Внезапно зазвонил телефон. Мы испуганно на него посмотрели. Но звонили менты и вежливо-настоятельно предложили мне и Маше завтра явиться для дачи показаний.

Напротив меня сидело «лицо кавказской национальности». Оно представилось майором Пинхадзе. Интересно, его самого менты останавливают для проверки документов?..

Как выяснилось, он продуктивно провел короткое время, прошедшее с момента преступления. И очень настойчиво, подтверждая мои тайные опасения, расспрашивал о моих взаимоотношениях с боссом. Впрочем, его информированность меня не так уж и удивляла. Ему хорошо помогли «доброжелатели», которых, как я полагаю, у меня в фирме не могло не быть. Кто-то радостно стуканул, что я претендент на место босса и что между нами пробежала кошка.

Я ничего скрывать не пытался и честно подтвердил, что ждал, когда босс выйдет на пенсию, потому что по согласованию с ним же самим должен занять его место. Что, вероятно, сейчас и произойдет. Да, отвечал я, у меня в последнее время испортились с ним отношения из-за несогласия по поводу одной сделки. И рассказал историю про «Сибирские дороги». Нет, заявил я, убивать я его не собирался и искренне сожалею о случившемся. Но не скрою, что, как и все нормальные люди, иногда хотел, чтобы Тимур провалился ко всем чертям. Я подписал протокол и вышел. Я не понял, поверил ли мне майор или нет. Но у меня создалось впечатление, что ему сильно хотелось защелкнуть на моих руках наручники.

В коридоре меня ждала Машка. Теперь наступила ее очередь. На мое удивление, она, которая в этом деле вообще была с боку припеку, задерживалась. Я даже пожалел, что не взял с собой что-нибудь почитать. Наконец, дверь распахнулась, но вместо Машки снова вылез Пинхадзе.

– Родион Николаевич! – обратился он ко мне. – Зайдите, пожалуйста.

Я вошел и озабоченно глянул на Машку. Я боялся, что беседа с майором выбила ее из колеи, но она вполне спокойно сидела на стуле, который недавно занимал я.

– Родион Николаевич! – с нотой укоризны спросил Пинхадзе. – Что же вы ничего нам не рассказали про то, что вашу девушку преследуют и что заведено уголовное дело? Я бы еще раньше успел связаться со Скворцовым.

Я пожал плечами.

– Я, Отар Георгиевич, лишь отвечал на ваши вопросы. Хотя, не скрою, мне приходила в голову мысль, что смерть Тимура могла быть и случайностью. Но счел, что это маловероятно. Вы должны понять меня правильно. Вы ведь, намеренно или нет, откровенно мне продемонстрировали, что я нахожусь на подозрении. А если это так, то как бы вы отреагировали на рассказ о маньяке-убийце?

Пинхадзе легонько усмехнулся, но мне этого было достаточно.

– Вот-вот. Вы бы решили, что я пытаюсь увести следствие в сторону. Кроме того, я и сейчас, несмотря на то, что являюсь подозреваемым, предпочитаю считать, что целью убийцы был Тимур, а не Маша.

Я прокашлялся.

– Впрочем, возможно, мы скоро сможем узнать точный ответ, – продолжил я. – Хлопотун, если это его рук дело, не исключено, что позвонит. А кроме того, я надеюсь, что у вас есть пуля убийцы, которую можно сравнить с той, которая чуть не попала в Машу.

Машка при этих словах вздрогнула.

Пинхадзе нас, наконец, отпустил, и я заметил, что его изначальное предубеждение против меня поколебалось.

Понятно, что хуже всего в этой истории приходилось Машке. Я пытался представить себе и не мог, как чувствует себя человек, на которого охотятся. Единственное, что я понимал отчетливо, было то, что, окажись я в подобной ситуации, то умер бы от страха. Но Машка, как ни странно, внешне сохраняла спокойствие. А может, это были уже безразличие и апатия человека, понявшего, что смерть неизбежна. Я и так, и сяк пытался ее успокоить, но у меня получалось плохо.

А вечером раздался новый звонок. Машка не сделала никакого движения, чтобы поднять трубку. Это сделал я, надеясь, что звонит Скворцов или вообще кто-нибудь из другой, нормальной жизни.

– Алло! – выжидательно произнес я.

– В следующий раз точно не промахнусь, – раздался в ответ знакомый скрежещущий голос.

Я положил трубку. К счастью, я стоял спиной к Машке, и это дало мне возможность сделать нейтральное лицо и придумать, что наврать. Но оригинальностью я не отличился.

Я повернулся и с глупой улыбкой проговорил:

– Ложная тревога. Ошиблись номером.

– Ну и слава богу, – спокойно отреагировала Маша, внимательно глядя мне в глаза. Потом она вытащила свой мобильник и набрала какой-то номер.

– Куда ты звонишь?

– Да так, пустяки. Не обращай внимание. Надо же себя чем-то занять, – так же невозмутимо ответила она.

Я немного расслабился. Кажется, пронесло. Ведь и правда, незачем ей знать про этот звонок и снова нервничать, лучше от этого все равно не станет.

– Олег Андреевич! – услышал я ее голос и мгновенно встрепенулся. – Нам только что звонил Хлопотун, – сказала Машка.

Черт побери, подумал я, она ведь меня снова провела. А Маша в этот момент внимательно выслушивала ответ Скворцова.

– Так вы успели записать этот разговор? – спросила она. – И дело перешло от Пинхадзе к вам? Нет?

Я чувствовал себя полным идиотом.

– А, понимаю, – продолжала Маша. – Я уверена, что вы сделаете все, как надо. Спасибо.

Машка бросила мобильник на стол. Я сидел, притихнув, а она осуждающе на меня смотрела.

– Родик! Не надо больше мне врать. Сильнее меня уже не испугаешь. А я должна знать правду.

Я виновато опустил голову.

– Хорошо, – сказал я. – Ты будешь знать столько же, сколько и я. Просто мне не хотелось чувствовать, что я тебя добиваю.

Машка ласково провела ладонью по моей голове.

– Я догадалась, что ты хотел сделать, как лучше.

А у меня вдруг возникла мысль…

– Ты знаешь, – начал я, – я тут подумал и решил, что цель Хлопотуна, может, совсем не в том, чтобы тебя убить.

Машка с удивлением на меня посмотрела.

– Да-да, – с еще большей уверенностью продолжал я. – Давай рассмотрим все по-другому. Опираясь на голые факты. Мы имеем дело с человеком, у которого патологически перевернуто мышление. И человеческая жизнь для него вряд ли что-то значит. Это факт номер один. Факт номер два. Хлопотун ведет себя очень ловко и хитро, тщательно продумывая действия и заметая все следы. Факт номер три. У него есть какая-то редкая иностранная снайперская винтовка, которая уже дважды выстрелила. И тогда возникает вопрос. А что, собственно говоря, помешало такому умному и хорошо вооруженному человеку тебя убить? Простая случайность и отсутствие опыта стрельбы? Но разве не странно, что дилетант, якобы до этого не имеющий навыков убийства, имеет именно такое необычное оружие, а не какой-нибудь охотничий «Сайгак». Хлопотун, конечно, сумасшедший, но только в мироощущении, а не в практических действиях.

– К чему ты ведешь? – с нарастающим интересом спросила Машка.

– А к тому, что, если бы он действительно хотел убить, то давно бы убил. – Я на мгновенье задумался, чтобы сформулировать мысль получше. – Ему, если хочешь знать, нужно не твое мертвое тело, а твоя сломанная душа. За ней он охотится. Хлопотун хочет тебя сломать и подчинить себе.