71Мелик Джраберда Межлум Мелик-Исраелян – сын карабахского мелика Атама-Исраеляна. Джраберд – одна из древнейших крепостей северо-восточной Армении.
72Арбакеш – человек, управляющий арбой.
73Мтиулети (с груз. – “Горная страна”) – историческая область в Восточной Грузии на южных склонах Большого Кавказа.
Действие второе. Дорога на Испагань
Сцена 13
Дворец Адил-шаха 74 в Исфахане 75. Горят факелы. Повсюду ковры.
Адил-шах сидит на ковре по-восточному с поджатыми под себя ногами в глубокой задумчивости. Перед ним, на коленях, пригнув голову к полу, сын его врага, шестилетний Ага-Мухаммед хан. Адил-шах делает знак рукой. По его знаку стража хватает Агу-Мухаммед хана и насильно уносит. Затемнение
Сцена 14
Дворец Адил-шаха в Исфахане. Горят факелы. Повсюду ковры.
Вбегает оскоплённый шахом шестилетний Ага-Мухаммед хан. Мальчик катается по полу и рвёт на себе волосы. Оглядывается и начинает резать ковры карманным ножом. Затем встаёт посреди зала. Затемнение
То же помещение. Та же обстановка. В окнах зарево от пожара. Ага-Мухаммед хан, уже в зрелом возрасте, в той же позе посреди зала
Ага-Мухаммед хан
Всё тот же город, площади, сады,
Сосуды с благовоньями, ковры,
Где я – малыш, поруганный людьми,
Отверженный, лишившийся семьи,
(исступлённо)
Зубами рвать в отместку был готов
Наследие искусных мастеров,
Их достоянье…
Шахское рваньё!
(внезапно успокаиваясь)
Промчались годы…
Всё теперь моё!
Что ж, поделом: предвидеть не умел,
Испортив то, чем после завладел.
В могиле те, кого бы я желал
На части рвать.
Но нет, я опоздал…
Лишь кости их велел я откопать,
Сложить под пол и вновь замуровать –
По праху их с презрением ступать
И благость в том сознанью ощущать…
Дворцы поверг я в пепел и труху
И сожалею лишь, что не могу
Ничтожнейший, постылый род людской
Под той плитой топтать своей пятой.
(поворачиваясь на зарево в окне)
Пускай горит пожарче, посветлей!
То свет души истерзанной моей…
Пусть тот дрожит, терзаясь и моля,
Кто смеет жить, не чествуя меня!
Пусть даже имя грозное моё
Внушает страх – как сабли остриё
Над главами врагов моей страны
И тех ещё, чьи замыслы полны
Стяжать, урвать, обчистить донага
Моих рабов…
Эгидой, свысока
Пусть светится оно, как меч Творца…
Не сыщется ни смерда, ни купца,
Кто мог бы, похваляясь, прошептать,
Что он помыслил только подорвать
Доверие священное моё…
Входит нукер76 Сафар-али
Сафар-али
Прости, о повелитель!
Ага-Мухаммед хан
Что ещё?
Сафар-али
(показывая на дверь)
Твой брат, мой господин, просил пустить.
Ага-Мухаммед хан
Пускай войдёт.
Нукер Сафар-али выходит. Входит брат Аги-Мухаммед хана Али-Кули хан
Али-Кули хан
(боязливо)
Прошу меня простить…
Ага-Мухаммед хан
(благосклонно)
Входи, входи, я рад тебя принять!
Али-Кули хан
Великий шах…
Ага-Мухаммед хан
(в бешенстве)
Не смей меня так звать!
Тебе ль не знать: не будет шахом тот,
Кто в Ардевиль77 с собой не приведёт
Наместников78 покорных мне земель…79
А в Гюрджистане, знаешь ты, досель
Гордыню не желают усмирить…
Тирадой грозной их не вразумить!
За сорок лет беспутнейшей грызни
Забыли кнут и подати они,
Не признают хозяев прежних в нас,
Мечты их переносят за Кавказ,
К стране лесов, морозов и ветров…
Итог потуг их мерзостных таков,
Что враг великий, чуждый нам досель,
Стучаться уж решился в нашу дверь,
И в дом ворвётся, коли мы дадим…
Народы раболепнейшие с ним
Себя нам ровней ставить норовят…
А дай им волю – нас же покорят.
Жалеть таких и вовсе ни к чему…
Али-Кули хан
Ираклию объявишь ты войну?
Ага-Мухаммед хан
Давно она объявлена, глупец!
Когда вернуть удастся, наконец,
Всё то, что сам Аллах нам ниспослал?!
Как кротко б я, как трепетно желал
Быть шахом, справедливейшим с людьми…
Заботой преисполненным…
Пойми:
Гуманность – добродетель бедняков.
Лечить слезами язвы от оков
Да сетовать о горестной судьбе…
Отринь стенанья, чуждые тебе!
Пастух овец выводит на луга,
А если приключится вдруг беда:
На склоне ярка ногу повредит –
Пастух и Авиценну80 посрамит,
Теплом душевным силы ей придаст,
Спасёт её, откормит и… продаст,
А коль придётся, сам же и забьёт.
Отец, и дед, и сам он так живёт.
Таков уклад.
Его ли в том вина?!
Для нас же добродетель есть одна:
Радеть о государственных делах.
Коль справимся – всемилостный Аллах
Отпустит нам, что прочим не простит…
Тебе, мой брат, немедля надлежит
Готовиться в поход на Еревань.
Пред городом, собравши войско, встань.
Коль сами выйдут – жизни им даруй!
Они ещё сгодятся – не лютуй!
Богатых граждан можешь задержать
И попросить смиренно рассказать
О схронах потаённых, сундуках.
Откажутся – всевидящий Аллах
Осудит их за жадность на земле,
Решать их участь передав тебе.
Гянджинский хан81 – приятель добрый мой,
Сородич наш, его не беспокой,
И меликов82, что он решил укрыть –
Ираклий, помнишь, думал их сгубить.
Сторонники единственные нам…
(сжимая кулаки)
Тела других шакалам я отдам:
Хан Шемахинский83, с ним Шекинский84 хан,
Талышенский85, безмозглый истукан,
Не дали в аманаты86 сыновей,
Моих посланцев выгнали взашей.
Наиб Дербентский87 вздумал мне дерзить –
Велю на цепь, как смерда, посадить…
Всё мнится им, что русские придут,
Таятся, с ними сносятся и ждут.
А коль и впрямь заявится к нам враг –
