– О!
Немыслимо трудно было стащить себя с постели. Голова оказалась пуста, словно воздушный шарик. И это было очень полезно для его душевного равновесия. Чего не скажешь о физическом. С трудом передвигая ноги, дополз до душа. Благо, все сантехнические удобства находились рядом – волочить тело в туалет было выше всех его сил и возможностей.
Минут десять тупо стоял под ледяным душем. Злился. На себя. Невозможно, неудержимо. Арат чуть было не сбежал от себя. При первой же возможности. Опять себе лгал. Так было проще. А теперь он стоит под холодным душем, маленький и жалкий, и отчетливо понимает – пора становиться мужчиной.
Мужчина должен уметь отвечать за слова и поступки. Перед собой, людьми и перед своей женщиной.
Аминь.
Своей. Эта мысль пришла в его голову так просто и так правильно, что мужчина выключил воду. Словно проснулся после долгого сна. Или прозрел. Все вдруг стало на свои места. Вышел из кабины, задумчиво вытираясь гостевым полотенцем. Из зеркала на него смотрел неказистого вида азиат с внушительной щетиной на впалых щеках, ввалившимися узкими глазами и кривой улыбкой. Зато взгляд его был необыкновенно решителен.
Его предки завоевывали мир, а он упустит из рук девушку, подаренную ему самой судьбой? И пусть он для нее – лишь лекарство от телесного одиночества. И пусть между ними пока только секс. Можно, конечно, отступить сейчас, поступить «чисто по-американски». Не создавать проблем ни себе, ни ей, а потом жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Нет. Так он не согласен. Слишком мало для него.
Обернутый в одно полотенце вышел на кухню.
– Ей, Арат, я не девонька твоя озабоченная, неземной красоты твоих голых коленок и пяток не оценю. Иди одевайся, время есть еще.
– У тебя есть рубашка свежая? Я новую верну.
– Ну… На галстук кулиску затянешь и рукава закатаешь? Смешно, не злись. Есть. Я как-то на размер не глянул, купил на два меньше, так и не выкинул. Погоди, сейчас дам. Кофе себе наливай – вон машина.
А и ничего, что он ростом ниже Марины. Зато как она его рассматривала! Как племенного, прости Господи, жеребца. Арат вдруг впервые нашел в себе смелость признаться тому суровому внутреннему монголу, что Марина не просто его возбуждала своей красотой и недосягаемостью. Она умудрилась влезть своими длинными ногами и руками ему в самую сердцевину души. Он не только думал все время о ней, он мысленно с ней разговаривал. Такое с мужчиной случилось впервые. Вот и ответ на всего его сомнения!
Кир пришел, принес рубашку, пару чистых носков, мужской дезодорант без запаха и «набор гуляки», как он его сам определил. Комплект из одноразовых расчески, зубной щетки, бритвы и прочих милых сердцу холостяка мелочей.
– Пользуйся. Ну, что ты имеешь мне сказать, мой потерянный друг?
– Уже ничего. Устаканил.
– Хм, ты уверен? И спросить не хочешь ничего у мудрого Кирилла?
– Ты когда надумаешь жениться, мудрый?
– О, как заговорил наш монгольский Одиссей. В мае. Какого-то года.
Арат поперхнулся кофе.
– Ты спросил – я ответил. А ты?
– Как заберу свою Пенелопу – так сразу. Или не заберу – так хоть будет, что вспомнить на кладбище.
– Она того стоит?
Задумался на несколько секунд. Вспомнил. Глаза ее, дыхание. Поцелуи. И горячую влагу ее, его так обнимавшую, словно жаждавшую принять его всего, целиком, без остатка. Видимо, на лице его, плоском и обычно холодном, отразилась такая буря чувств, что друг молча поставил перед ним груду горячих сэндвичей, яичницу с беконом и вздохнул:
– Эко тебя, мужик. Очевидно, что крепко.
Молча кивнул головой.
– Скажи мне, как можно найти контакты владелицы яхты? Мне быстро. У тебя же везде есть связи. Яхтклуб?
– Да. Там есть свой человечек. Вечером кину тебе. Название яхты и имя ее мне скажи, запишу.
– Яхта: «Крейсер Аврора». Девушку зовут Марина.
– Вот если бы я тебя не знал… – Кирилл откровенно заржал в полный голос, качая головой. – Ну ты даешь, Арат! Найти себе Марину на крейсере «Аврора»! Я на твоей свадьбе напьюсь и буду петь революционные песни. Все, я побежал, ты не спеша собирайся, чмоки-чмоки, дорогой, не забывай предохраняться.
И красавец Кирилл – гроза всех американок репродуктивного возраста – быстро сбежал по лестнице на встречу с водителем.
А Арат сидел за столом, медленно поглощал завтрак, любезно приготовленный другом, и думал о жизни. И о любви. То есть о Марине он думал. Кто знает, а вдруг это и есть – любовь всей его жизни?
6. Актерское мастерство
– Он просто ушел, Лизун, понимаешь? Взял и растворился в переулке. Вот что я сделала не так?
– Миллиарды придурков скрываются в переулках этого мира… Кто он-то хоть? Думаешь, я телепат?
– Арат. Монгол. Его зовут Арат. Мы с ним… – в голосе Марины вдруг звучит неслыханная доселе нежность, но тут же сменяется раздражением. – О Боже, Лизун, ну трахались мы. Как кролики. Три дня, понимаешь? – и жалобно добавляет в трубку, молчание в которой становится каким-то тягостным. – Ну, ты же сама говорила, найди… Вот, нашла…
– Вау! Впервые слышу придыхание в твоем голосе, Мариш. И как? Не виляй только и не оправдывайся, я не прокурор. Если ты вспомнишь мою историю… скорее, адвокат. И напрасно ты о кроликах. Их акт длится полторы минуты. Надеюсь, у вас было вовсе не так. Рассказывай, не томи.
– Так о чем рассказывать? Говорю же – ушел он. Сбежал от меня. Я, наверное, его до смерти напугала своим напором.
– Прям три дня вещи собирал, я так понимаю. Или ты плакала три дня, а он собирался? Не пыли, сестрен, от темпераментных девушек сбегают только импотенты. И то вон – твой три года сидит. Далеко не уйдет. Не реви. А что там за три-то дня? Ну чего я тяну-то из тебя как клещами, что, было так ужасно?
– Лиз… помнишь, ты говорила, что у тебя с Андреем прямо до криков, до стонов доходит, вообще до потери сознания? А я еще не верила, думала, ты преувеличиваешь. Теперь верю. Он… потрясающий, Лиз. И готов всегда. А еще он очень умный и меня все время кормил, сам, своими руками. Он ненастоящий, да? Приснился, таких не бывает?
– Ух ты! Марин, тебя рубануло. Ну наконец-то. Я уж было решила, что кровушка наша семейная на тебе иссякла. Нет, вижу – не вымрут Выгодские, весь мир еще вздрогнет. Это любовь, сестрен. Хоть ты в это еще и не веришь. Она может вот так – просто падать на голову. Как… снег. Просто поверь. И да, нам на мужиков точно везет. Если все так, как ты говоришь – жди, он вернется. Я же дождалась.
– Нет-нет-нет, даже не говори мне о любви! Не верю! Это ты – особенная. Тебя можно любить. А я так… недоразумение. Он даже номер телефона не попросил. Не нужна я ему. Просто случайность это все, понимаешь?
– Конечно. Я вот так и говорила тогда. Слово в слово. Интересно, у нас это тоже семейное – так вот вляпываться? Не буду повторяться, хвалить тебя тоже не буду, мне иногда кажется, что это ты так кокетничаешь, дескать, я мелочь. Но просто ты вспомни: для самца червяка его червячка – лучшая женщина в мире. Хоть его толще намного и в два раза длиннее, ага. Так и люди.
– А ты умеешь делать комплименты, – хмыкнула Марина. – Ничего я его не толще. Разве что немного повыше. Совсем чуть-чуть, правда! Но в постели это, знаешь ли, вообще незаметно.
В телефоне звучно хрюкнуло, раздался громкий стук.
– Прости, я так ржала, что уронила трубку на стол, эко я угадала с червями. Вообще-то они многополы. Но это неважно. Расслабься, детка. В твоей жизни уже это есть. И ты изменилась, я это слышу из-за океана. Будет что вспомнить. И поверь моей интуиции – это только начало. Еще сопли есть? А новости?
– Ну… снег растаял. Пожалуй, все.
– Ну и славно. Свое дело он сделал. У нас тоже все норм. Родители здоровы, мы даже счастливы. И ты там подтягивайся в эту группу лиц счастливых. У тебя диплом когда? Хоть бы фотки работ прислала. Ты вообще начинала? Я знаю тебя, будешь к финалу в режиме подвига все малевать.
