В итоге все остались, и фрегат ушел в сопровождении двух линкоров с грузом алмазов и все-таки найденного золота. Правда, о том, что он везет, нигде не упоминалось. Даже в накладных было сказано: «Образцы камней и пород для императорской кунцкамеры». Даже матросы не ведали, что не простые камни, которые в бочки сверху насыпали для вида везут. Одну такую бочку прямо на палубу специально перевернули, и Вихров, изрядно матерясь, заставлял криворукого казака всю эту грязь обратно в бочку смести и заколотить.

В его правила, которые туземцы сами себе придумали, все же приняли, добавив туда пункт о найме рабочих их числа местных жителей. К счастью с флотом приехали несколько попов, которые, чуть ли не сходя с кораблей, приняли свою новую паству просвещать. Так что в итоге Вихров вздохнул с облегчением, передав все дела Мордвинову, и принявшись готовить новую экспедицию, еще чуть дальше на север. Слишком уж эти земли жирные на разные полезности оказались, а вдруг еще что найти смогут? О том, откуда его высочество знает про золото и про алмазы, он вопроса себе не задавал. На то он и цесаревич, чтобы такие вещи знать. Его команда, наполовину состоящая из местных, сносно говорящих по-русски, уже готова была выступать, и тут черт принес англичан, чтоб им пусто было.

— Да как такое может их не остановить? — продолжал горячиться Ермолов. Вихров же только глаза закатил. Вот как такого наивного и все еще верящего в чудеса юношу сюда в новые земли русские-то занесло?

— Ермолов, ну что ты как маленький? — Мордвинов отнял трубу от глаза. — Прикроются каперским свидетельством и каким-нибудь указом, который сами для себя и приняли, может совместно с какой-нибудь Испанией, что мир пополам поделили, и дело с концом. И мнение всего остального мира, который они поделили, их не волнует. Они же короли морей, мать их, — и он снова сплюнул тягучую слюну. — Вихров, что у нас с линией обороны?

— Так готова, Семен Иванович. На первой наши проверенные люди сидят. Все сплошь ветераны. Да и гаубицы, которые ты привез, просто чудо, а не гаубицы. Сыров к ним вообще никого не подпускает, пылинки сдувает. На второй местные — мы их год почитай учили, самых смышленых взяли, да которые крестились недавно. Они-то очень серьезно к православию отнеслись, все попов слушали, едва в рот не заглядывали, так что не посрамят. Вон, видишь, белые рубахи все надели, как положено, чтобы перед апостолом Петром предстать не опозорившись. Ну и мы.

— Разворачиваются, Семен Иванович, — прошептал Ермолов.

— Ну, с Богом, ребятушки, — Мордвинов перекрестился. На первой линии опытный Сыров сидит, этого учить, только портить. Он сам знает, когда начинать стрельбу, и когда нужно будет отступить, пустив вперед солдат, которые спрятались за бруствером на их линии, в ожидании десанта с кораблей. Ко второй линии тут же побежал Вихров, все-таки местные под его ответственностью. Сам же Семен Иванович будет контролировать бой отсюда, да Господь, смогут отбиться.

Флагман флота его королевского величества короля Георга девяносто-пушечный «Принц Георг» шел посредине, а шестидесяти четырех-пушечные «Кент» и «Эдинбург» пристроились по бокам и чуть отстав от своего более внушительного ведущего. Вообще по правилам любого боя флагман должен был держаться в стороне от сражения, вступив в бой только в том случае, если уже совсем не остается другого выхода, но, приближаясь к Кастаду англичане вполне справедливо рассудили, а чего им, собственно, бояться?

В бухте не было не одного корабля, пристани Капстада стояли пустые. Новая крепость, которая совсем недавно возникла на берегу не казалась ни капитанам кораблей, ни адмиралу Уэнстеду сколько-то опасной, да и что могли эти русские тут такого отстроить? Уэнстед вообще сильно удивился, когда ему доставили приказ его величества, срочно выдвигаться к Капстаду и захватить это, никому не нужное до сего времени поселение, которое совершенно непонятным образом перешло во владение русских. Он так и не понял из путанных объяснений своего казначея, который, закатывая глаза пытался объяснить, как русский принц приобрел его, частично выкупив у купцов-владельцев, частично забрав с акциями Ост-Индийской компании. Адмиралу все это казалось диким. Как можно забрать огромную территорию, а русским принадлежала просто огромная территория Африки не военным путем, не в следствие подписания мирного договора, а всего лишь что-то проделав с какими-то бумажками? Это совершенно не укладывалось у него в голове, и он с радостью принялся выполнять поставленную перед ним задачу его величеством, а именно — отвоевать как минимум Капстад и прилегающую территорию и установить в поселении британский флаг, выполняя временно обязанности генерал-губернатора до тех пор, пока его величество или не пришлет ему замену, или не утвердит на этой должности.

— Господин адмирал, мы вышли на расстояние выстрела, — к Уэнстеду подошел капитан флагмана Джон Винчайлд. Уэнстед, который рассматривал в это время крепость стоя на мостике, повернулся к капитану и хмуро посмотрел на него.

— Что-то здесь не то, Винчайлд, мне определенно не нравится эта крепость. Ее раньше здесь не было. К тому же, эти странные сооружения на берегу весьма напоминают линию обороны. Ты когда-нибудь сталкивался в бою с русскими?

— А что русские начали выходить в море? — капитан улыбнулся, продемонстрировав на редкость хорошие зубы.

— Я бы не стал недооценивать противника, — проговорил Уэнстед поднося трубу к глазу. Этот переход был на редкость отвратителен, да они еще и почти треть команды и пехоты потеряли от этой проклятой Богом цинги.

— Господин адмирал, если подойдем ближе, то придется делать круг, — предупредил капитан.

— Ладно, они не выглядят сколько-нибудь опасными. Командуй атаку.

— Лево на борт! Орудия к бою! — заорал капитан и его команда начала дублироваться, чтобы в конце концов дойти до других линкоров. Которые, видя, что флагман начал маневр, уже принялись его повторять, даже не дожидаясь команды.

Первые выстрелы традиционно не долетели до цели, и были пристрелочными. Следующий залп немного не достал до цели. С берега не отвечали, и тогда капитаны приняли решение спустить десант, справедливо рассудив, что, раз крепость молчит, то, значит, ей и отвечать особо нечем. Лодки должны были плыть к берегу под прикрытием залпов орудий кораблей, чтобы люди в крепости не смели поднять головы, хотя уже даже самому последнему юнге стало понятно, что до самой крепости снаряды не долетят.

Когда лодки были уже на полпути к берегу, прямо с берега, совсем недалеко от того места, куда падали ядра орудий линкоров, появился белый дым, и только затем до кораблей донесся звук сильнейшего залпа. Лодки с солдатами его величества попали в ловушку, из которой выбраться было чрезвычайно сложно, и командиры приняли решение под огнем прорываться к берегу.

Дальше начался форменный ад. Пушки с берега стреляли, не прекращая ни на минуту, выкашивая десант, а некоторые особо точные выстрелы достигали и кораблей. У «Кента» были разбиты две мачты, и повреждены почти две трети орудий, флагман и «Эдинбург» еще держались, но это потому, что артиллеристы больше внимания уделяли все же десанту, но то, что они скоро пристреляются, это был всего лишь вопрос времени. Адмирал Уэнстед в бешенстве разорвал свой кружевной платок, и приказал подходить ближе, чтобы стереть с лица земли эту линию обороны, которая оказалась для них полнейшей неожиданностью.

Когда корабли уже завершали маневр, остатки десанта высадились на берег, благо, в последние минуты обстрела не было.

Линии обороны были пусты. Лишь убитые солдаты, все как один почему-то в белоснежных рубахах, словно на прием к королю собрались, а не на поле боя. Даже местные черные были облачены в это странное для битвы одеяние. Мундиров по причине жары никто из солдат не носил, и это тоже выглядело для затянутых в мундиры англичан как минимум странно.

Они прошли вторую линию, когда из-за невидимых с моря блиндажей высыпали русские. Англичане, хоть и шли неким подобием строя, но построиться для открытия огня не успевали, а вот русские успели и подготовиться, и сделать два залпа, прежде, чем столкнуться с англичанами в ближнем бою. Зачем они вообще вышли из-за своих укрытий стало ясно, когда за спинами защитников заговорили пушки, которые начали стрелять по еще не завершившим маневр линкорам, на свою беду подошедшим к берегу на максимально возможное расстояние. Десант не должен был прорваться к третьей линии обороны, чтобы таким образом защитить линкоры и позволить им начать стрельбу.