Чернышевскому я приказал, прошипев сквозь зубы, что в противном случае, он поедет Амур исследовать, без права возвращения.

Проблема пришла откуда не ждали. Всегда покладистый Понятовский внезапно показал зубы. Он наотрез отказался верить в сказку, которую ему пытались скормить. Он настолько был уверен в неверности супруги, что я заподозрил Софию в том, что это был не первый случай, и мужу просто уже надоело терпеть. А может быть наоборот все это было впервые, и, ощутив, как рога пробивают череп, Понятовский взбеленился. Я не знаю, могу только гадать, а от него мне ничего толком добиться не удалось.

В итоге, разрулить удалось все Олсуфьеву, который с просто феноменальной ловкостью сновал между всеми участниками этой трагикомедии, приводя постепенно к единому знаменателю. В общем, когда через две недели все благополучно разрешилось, и после скоротечной помолвки Марию Жозефину выдали за графа Чернышева, я, наконец-то, вздохнул с облегчением. К слову, недовольной новоявленная графиня отнюдь не выглядела, с нескрываемым восторгом глядя на мужа. На меня так никто никогда не смотрел, я ростом не вышел, да и не красавец, чего уж там. Но, когда дамы узнавали, что я целый император огромной Российской империи, недавно завоевавший Берлин и Дрезден, то это заметно прибавляло с десяток сантиметров в моем росте и прибавляло плюс сто к харизме. Ну, то, что именно мне припишут заслуги моих генералов, я знал, так же, как и знал волшебную силу титула и денег делать любого мужчину предметом девичьих грез. Как говорится, самое сексуальное в мужчине, это его кошелек. И это правило работало всегда, во все времена и во всех странах мира.

Вздохнув с облегчением, я засобирался домой, но, перед отъездом все-таки встретился со старшим братом моей жены, с которым у меня был весьма серьезный разговор.

Фридрих Кристиан вошел в комнату, где я его ждал, немного хромая. Как мне объяснила Мария Жозефина, это была, похоже, родовая травма, и хромал брат с самого детства, потому что нога была частично парализована. Мать настаивала, чтобы он принял постриг и освободил место Францу Ксаверу в качестве наследника, но парень отбивал все нападки матери, категорически отказываясь от монашеской жизни. Держался он прямо, с достоинством и без малейшей паники смотрел прямо на меня.

— Ваше величество, вы хотели меня видеть? — я молчал, разглядывая его. У Фридриха дернулась щека, но больше ничем он своего волнения не выдал. Наконец, я махнул рукой на кресло, стоящее напротив моего.

— Садитесь, ваше высочество, не нужно ради меня терпеть боль и стоять, когда рядом находится прекрасное кресло, — Фридрих взглянул на кресло, перевел взгляд на меня, что-то решил про себя и сел, с явным облегчением вытянув больную ногу. — Скажите, есть какая-то традиция называть сыновей Фридрихом?

— Что? — он моргнул и уставился на меня, явно не понимая, что я от него хочу.

— Фридрих, — терпеливо повторил я. — Каждого третьего мужчину Священной Римской Империи зовут Фридрих. Я, если честно, уже запутался во всех этих бесконечных Фридрихах.

— Я не знаю, ваше величество, — он снова моргнул. — Возможно, и есть такая традиция.

— Хм, — я провел пальцем по губам. — Признайтесь, ваше высочество, как вы назовете своего первенца, когда женитесь?

— Фридрих Ав... — начал он довольно уверенно, но прервал сам себя и негромко рассмеялся. У него был приятный смех, не вызывающий, а именно приятный. Фридрих абсолютно не был похож на своего отца, который кроме изжоги во мне ничего не вызывал. — Вы правы, ваше величество, это довольно странно, но имя Фридрих словно само вырывается изо рта.

— Наверное, в нем есть какое-то мистическое значение. Но, довольно о Фридрихах. Что вы думаете делать дальше?

— Не знаю, — он пожал плечами. — Кто бы из вас не победил в итоге, вы или король Фридрих, Саксонии мне не видать, ведь так? — я кивнул. Нет, не видать, ты прав. — Вы хотите, чтобы я отрекся от прав на Саксонию?

— На черта мне это нужно? Мне проще собрать толпу очень важных мужчин, объявить о началах переговоров и заставить вас подписать договор, в котором вы не имеете претензий в том, что данная территория отошла, ну, скажем, к Гольштинии, это, чтобы лишний раз не беспокоить императора, а то, он, бедняга плохо себя чувствует, сами понимаете, ему нельзя волноваться, подписывая договор об отчуждении земли Империи. Кстати, Фридрих, другой Фридрих, не вы, ваше высочество, в случае победы сделает тоже самое. Он уже провернул такой трюк с Силезией. И ему глубоко наплевать, кто там на что претендует. Так что, это даже проще, чем организовать несчастный случай в вашем доме, в следствии которого внезапно погибнут все наследники. Скажем, пожар, это так жутко, не находите?

— Зачем вы мне угрожаете, ваше величество? — устало спросил он.

— Я просто обрисовываю перспективы, — слегка наклонив голову набок, уже смирившись с этим жестом, сказал я. — И, да, скорее всего, я пойду по стопам того другого Фридриха, и вы подпишите мирный договор. Вы должны понимать, ваше высочество, что я сделаю это только для того, чтобы визги миллиона герцогов не слышать. И только потому, что мне предстоит весьма нелегким делом заниматься, так что будет совершенно не до них. Пока не до них, — он вздрогнул, внимательно посмотрев на меня. — В каком-то плане я человек весьма ленивый, и не люблю лишних трудностей, особенно, когда можно их избежать, — продолжил я. — Чтобы не ходить вокруг да около, я предлагаю вам занять должность генерал-губернатора Саксонии, когда я её полностью освобожу от присутствия другого Фридриха, естественно. Народ, городские советы и прочая вас прекрасно знают, и воспримут ваше правление весьма положительно.

— Вы не боитесь, что я могу попытаться захватить власть? — тихо спросил он.

— Нет, не боюсь, — я поднялся из кресла и направился к двери. — Потому что в этом случае мне станет совершенно наплевать на визги всех герцогов и курфюрстов вместе взятых. Подумайте, у вас есть время до окончания войны. В любом случае пришлите мне ответ с гонцом, — и я вышел из комнаты оставив Фридриха глубоко задумавшимся. Все, пора уже наконец-то домой.

Хельга Хофф откинулась на спинку кресла и потерла поясницу. Она заканчивала свой первый большой доклад для теперь уже императора Петра, который он позволил отложить на некоторое время, чтобы внести в него все те нарушения, которые она смогла обнаружить. Доклад получился действительно объемный, просто книга, а не бухгалтерский доклад.

Хельга повертела в руке перо, которое подарил ей Петр. Надо же, она столько исписала, а заменила всего два наконечника. Надо бы сделать расчет, сколько производство таких перьев сможет принести дохода. Она посмотрела на свой труд. Как бы это не было удивительно, но с точки зрения именно бухгалтерии, особых ошибок не нашлось. Были злоупотребления, порой даже очень существенные, но ошибок как таковых не было.

Петр, как и обещал, перенес основное здание компании в Петербург, но в Голландском филиале осталось работать все-таки много сотрудников. Но, так было даже проще, все-таки бывшее руководство вообще хотело штаб-квартиру перенести куда-то на острова. С тактической точки зрения Хельга не могла отрицать, что так будет даже лучше, все-таки лучше все возникающие проблемы сразу на местах, но, положа руку на сердце, сама фройляйн Хофф ни за что на свете не рискнула бы поехать туда, даже, если бы это стоило ей работы. А вот в Петербург она вполне могла рискнуть переехать и перетащить туда весь свой штат клерков. Ей же не с людьми по большему счету нужно работать, а с бумагами, да цифрами. Вот съездит с ежегодным докладом к его величеству и тогда определится, где в итоге лучше будет организовать бухгалтерию. Она же еще нигде никогда не была, кроме Амстердама, даже замуж не вышла, когда поняла, что отец без ее помощи не справится.

В помещении, которое она занимала было душно, окно не открывалось, а так хотелось впустить хоть немного морозного зимнего воздуха. Да еще корсет, который хоть и помогал делать её осанку поистине королевской, но вот дышать в нем было трудновато.