Я взяла подарок, закрыла дверь и быстро сбежала вниз по лестнице. Паша нетерпеливо ждал меня на улице, развалившись на лавочке у подъезда. Я еще раз отметила, что он чертовски хорош. Все одноклассники, кроме него, выглядели растолстевшими, скучными и облезлыми. А он… ну настоящий полковник. Кстати, в каком он звании, надо спросить…

– Ты помнишь ее? Твой подарок! – улыбнулась я, показывая ему кружку.

– Ого, ты ее хранишь? – удивился он.

Я поставила кружку на лавочку и села к нему на коленки, словно мы подростки. Мы целовались, как сумасшедшие. В теплом летнем воздухе разливался аромат цветов и мое безграничное счастье.

– К тебе, я так понимаю, нельзя? – возбужденно спросил Паша, остатками мозга понимая, что я замужем.

Я кивнула. Вдруг что-то небольшое приземлилось прямо рядом с нами. Это… картошка?

Да, это на самом деле была картошка. Видимо, кто-то из моих бывших соседей решил таким образом прогнать обнаглевшую парочку с общественной скамейки. Я подняла голову вверх, чтобы понять, откуда именно производится бомбардировка картофелем, и, к своему ужасу, увидела в окне ту самую женщину с надгробия. Мне стало дурно.

– Что с тобой? – с тревогой спросил мой кавалер и тоже посмотрел вверх.

– Ты видишь женщину в окне? – с тревогой спросила я.

– Боже, да она черно-белая! – обалдел Паша.

Действительно, женщина была такой бледной, словно это и не женщина вовсе, а черно-белая фотография…

Тем временем в окне вдруг распахнулись створки, а пугающая женщина залезла на подоконник и встала в проеме окна во весь рост. Самое странное заключалось в том, что и пространство за ней тоже становилось черно-белым.

Пока мы смотрели на нее, вцепившись друг в друга, женщина вдруг шагнула из окна. Через мгновение мы услышали глухой удар о землю и увидели распластавшееся тело. Не успели мы схватиться за телефон и вызвать скорую, как незнакомка встала, и мы ясно увидели, что шея у нее повернута на сто восемьдесят градусов, а одна из рук сломана. Ужасная фигура направлялась к нам, и все вокруг нее постепенно становилось черно-белым.

– Ну что, пора платить по счетам?! – подмигнула мне женщина. – Добро пожаловать в ад!

Ужас, который должен был парализовать меня, вдруг произвел противоположный эффект. Я в мгновение ока протрезвела. Мысли стали крутиться в голове с бешеной скоростью, и за доли секунды я сумела мысленно оценить происходящее, его причины и последствия.

В моем мозгу внезапно сложилась чудовищная головоломка. Нюша была права, она не проклинала меня. Я сама, сама себя прокляла. Если в нашем классе и была ведьма, то это я, я сама, девочка, не привыкшая уступать.

Я вдруг ясно вспомнила, как рыдала тогда в туалете, пока Паша танцевал с новой подружкой. Как меня нашли одноклассницы, и как я, стыдясь своего унижения, скрылась от их расспросов в подвале. В принципе, в любом здании есть подвал. Но стопятидесятилетние здания, а именно такой была наша гимназия, оборудованы целыми катакомбами. Обычно нас просили не носиться по подвалу без надобности. Подземный этаж был отведен под мастерские, куда дети ходили лишь в сопровождении учителя. Но в тот день мне было не до запретов.

Я сидела на холодном полу, размазывая по лицу тушь для ресниц, и хотела только одного – умереть. Я была сломлена и даже раздавлена. Я проиграла, и ничто на свете не могло изменить этого печального факта. Я снова зашлась в рыданиях. Ну почему, почему, почему! Если бы можно было отдать все, что угодно, даже душу, за любовь с Пашей, то я бы отдала, отдала, только бы взяли, только бы пригодилось! Тогда меня вдруг осенила мысль: все сбудется, он достанется мне, но слишком поздно или слишком дорогой ценой. Выходит, я сама призвала себе на голову тьму?

Ведьма я или нет, мне было неизвестно. Но если ведьма, то договориться со сверхъестественным могла только я. Ценой отмены заключенной когда-то сделки.

Тем временем черно-белая подошла к нам совсем близко, протягивая сломанную руку с грязными от застрявшей земли под ногтями. Я в последний раз впилась губами в Пашины губы и тихо сказала: «Прощай, мне пора домой!».

Черно-белая удивленно остановилась, а Паша, казалось, перестал ее видеть.

– Стой, куда же ты? – попытался удержать меня он.

– Паш, ну я замужем, это все было ошибкой. У меня семья.

Паша сделал обиженное лицо, но догонять не стал. Скрывшись за поворотом, я немного перевела дух, купила бутылку минералки и зашагала домой. Быстро стемнело.

И снова я шла мимо маленьких домиков, утопающих в сладком запахе цветов. Мимо канализационного ручья, над которым больше не кружили зеленые мухи. И даже мимо надгробия мадам Копываловой, которая спокойно смотрела на любимого мужа в свете фонарей. Все они больше не волновали меня. Не было у них надо мной власти. На небе сияла огромная красноватая полная луна. Издалека я увидела свой дом, серую кирпичную девятиэтажку, светящуюся огоньками окон.

– Я сегодня уезжаю! – пришло сообщение от Паши. – Понимаю, у нас теперь разные жизни. Но все равно, я рад был тебя повидать. И вряд ли забуду тебя когда-нибудь, ты случаем не ведьма?

В ответ я скинула ему одну мелодию, почему-то засевшую в голове.

– Плим-плим-плим-плим, но, если можешь, звони! Плим-плим-плим-плим, по-о-оговорим!

Не могу сказать, что мое детство было благополучным, родители часто кричали на меня и даже применяли физические наказания, но в те времена это не было редкостью. Тогда к воспитанию детей относились иначе, меньше переживали и рефлексировали. Папа пил, дрался, уходил из дома с любовницами. Мама постоянно его прощала, а потом лечила венерические болезни. Обычная история, даже вспоминать не хочется. Но было в моем детстве и светлое пятно – дружба с Катей. Ее перевели к нам в пятом классе, и мы сразу сблизились: стали вместе ходить из школы, заполнять друг другу разрисованные фломастерами альбомы, которые называли «анкетами», а в летние каникулы все дни проводили вместе.

Обычно с утра пораньше, когда мои и Катины родители уходили на работу, я выбегала из дома, прикупив в ларьке бутылку лимонада или упаковку чипсов. Катя уже ждала меня с нетерпением, высматривая с балкона, иду ли я. Вместе мы смотрели телевизор, хрустели чипсами, пускали мыльные пузыри, рассматривали проходящих мимо дома парней или считали, хватит ли наших скудных накоплений на то, чтобы сходить в зоопарк. А если на улице шел дождь, просто вынимали из тумбочки старые журналы, газеты и прочую макулатуру и читали друг другу вслух.

В этой стопке особое место занимали женские журналы и журналы о здоровье. Иногда в них попадались статьи о сексе, и мы с любопытством впитывали запретную информацию. Хорошо заходили и маленькие книжицы с анекдотами, можно было от души посмеяться. А как-то раз мы наткнулись на листы бумаги, написанные от руки. Аккуратным почерком кто-то вывел заголовок: «Заговоры». Катя сказала, что листы остались от ее покойного дедушки – тот, вроде бы увлекался магией, хотя особых успехов в этом не достиг, а только снискал славу семейного чудака и местного сумасшедшего. Однако записи его почему-то не выбрасывали: то ли берегли как память, то ли собрались отправить все это богатство на растопку (у родителей Кати была дача за городом, а точнее небольшой деревянный домик с настоящей печью). Так или иначе, эти листы оказались в нашем распоряжении.

Среди них были заговоры на любовь, на полноту соперницы, на полное уничтожение врага и другие (очевидно, дедушка у Кати был затейник). В том числе там имелся и заговор «На вечную женскую дружбу». Мы долго разрывались между желанием приворожить кого-нибудь из одноклассников или отомстить учителю по математике, но в итоге поняли, что нам слишком сложно будет найти нужные ингредиенты. Поэтому из интереса решили сделать заговор «На вечную женскую дружбу» – для него были нужны только свечи, немного красного перца и еще один экстравагантный ингредиент, который есть практически в любой квартире.