Я оставил ее практиковаться, отправившись дать совет Элайдже Индусу, с волос которого стекал банан. Класс начал делать реальные успехи только к концу урока, но в итоге наступил переломный момент, когда все хотя бы раз справились с заклинанием.

Когда прозвенел звонок и все начали выходить из аудитории, в классе был полный беспорядок. Мой взгляд зацепился за Дарси, когда она направилась к выходу вместе с Тори, и осознание того, что я, вероятно, не увижу ее снова до завтра, оставило внутри меня пустоту. Я колебался еще полсекунды, прежде чем принять безрассудное решение и броситься к ней, схватив ее за запястье, прежде чем она успела выйти за дверь.

— Мисс Вега. Останьтесь и помогите мне прибраться.

Наши глаза встретились, тайна между нами говорила о том поцелуе в бассейне, обо всех границах, которые мы пересекли и все еще хотели пересечь снова и снова. Она кивнула, и я отпустил ее, когда она повернулась к своим друзьям, чтобы попрощаться, а я отошел назад и поборол узел в животе, который говорил мне, что это опасная затея, но волнение победило, так как я получил возможность побыть с ней наедине.

Дверь захлопнулась, и наступила тишина, когда мы остались в классе друг с другом.

Дарси сунула персик в карман, затем взяла мусорное ведро и начала убирать кусочки фруктов с доски.

Я наблюдал за каждым ее движением и слушал бешеный стук ее сердца, который доносился до меня сквозь тишину, правда этого звука слишком хорошо говорила о том, что я заставляю ее чувствовать.

Тогда почему ты не смотришь на меня? Почему ты притворяешься, будто я действительно хотел, чтобы ты осталась и все убрала, когда ты знаешь, что я могу сделать это за долю секунды?

— Ты не ответила на мое сообщение, — сказал я.

— Это твоя новая коронная фраза? — беззаботно спросила она, опуская мусорное ведро, но не поворачиваясь ко мне.

Я мгновенно оказался позади нее, прижал одну руку к ее горлу, а другую к животу, притягивая ее к своей груди. Эта ситуация между нами выходила из-под контроля, я знал это. И, возможно, это только я чувствовал себя беспомощным перед этим, но когда мои клыки коснулись ее уха, а все ее тело задрожало в наслаждении, у меня появилось чувство, что я ошибся в этом.

— Ты должна сопротивляться, — прорычал я, гадая, сможет ли она.

— Я буду, если ты попытаешься укусить меня, но это не то, чего ты хочешь.

Мое сердце замерло на этих словах, от того, как она обратилась ко мне и выложила все как есть. Думаю, теперь я не особо скрывал свои намерения по отношению к ней, постоянно флиртуя, постоянно переступая чуть дальше черты, проведенной между нами.

Она повернулась в моих руках, глядя на меня из-под ресниц и оставляя меня потрясенным ее красотой и тем, как хорошо она чувствуется напротив меня.

— Не так ли? — спросила она.

Я сглотнул, когда в горле образовался комок, ее зеленые глаза были такими яркими, словно светились.

— Приближается Лунное Затмение. Все фейри ведут себя безумно, когда это происходит. Меня нельзя винить.

Улыбка заплясала в уголках моего рта, и ее взгляд упал на мои губы. Мне захотелось поцеловать ее еще раз. Забыть все, что я говорил до этого о правилах и последствиях, будь они прокляты.

— Звучит как очень удобное оправдание для нарушения правил, — обвинила она, переводя взгляд с меня на дверь и обратно. Я надеялся, что она не думала уходить. — А что бы подумала твоя девушка? — она строго посмотрела на меня, в ее глазах мелькнула обида, которая была мне чертовски интересна.

— Какая девушка? — спросил я, очарованный румянцем на ее щеках и сердитыми морщинками, образовавшимися на ее бровях.

— Франческа, — сказала она, пытаясь отойти от меня, но я крепко держал.

Я злобно усмехнулся, получая удовольствие от того, что вижу ее в таком напряжении.

— Ты ревнуешь.

Со скоростью Вампира я подхватил ее на руки, и она задохнулась, когда я развернул нас и усадил ее на край моего стола, прямо там, где я хотел ее тысячу раз. Я встал между ее коленями, ее бедра раздвинулись для меня, а дыхание участилось, и у меня появились всевозможные греховные идеи, за которые меня бы арестовали, если бы я когда-нибудь их осуществил. Даже такое положение, в котором мы сейчас находились, могло привести к серьезным неприятностям, если бы нас увидели, но опасность этого и бесконечное искушение от нее было лучшим, что я испытывал за последнее время, я просто не мог сопротивляться.

— Она не моя девушка, — я провел большим пальцем по шелковистой гладкой коже ее внутренней стороны бедра, в моих венах зажглись искры энергии, благодаря чему я стал твердым для нее.

— Нет? — спросила она, и я покачал головой, опустив взгляд вниз, туда, где ее юбка задралась на бронзовой коже бедер, туда, где мои пальцы касались ее плоти.

Я хотел большего, гораздо большего. Я хотел прижать ее к этому столу, спустить трусики с ее ног и широко раскрыть для меня. Я бы провел ртом по всей этой идеальной коже и узнал, насколько мокрой она станет от моих ласк, пока она будет стонать мое имя. Мое настоящее гребаное имя, а не профессор, или сэр, или даже Орион. Я хотел, чтобы ее язык извивался вокруг имени Лэнс, пока я пробовал на вкус ее кульминацию и чувствовал, как она наконец-то подчиняется мне.

Я моргнул, вспомнив, где нахожусь и насколько рискованны эти мысли. Ведь мысли могли привести к действиям, если она тоже этого хотела, если она была готова бросить со мной кости.

Я бросил взгляд на дверь, напряженно нахмурившись: все причины, по которым мы должны прекратить это прямо здесь, снова заполнили мою голову.

— Тебе лучше уйти, — сказал я, хотя на самом деле хотел сказать: «Останься здесь со мной, Блу. Оставайся, пока мы не узнаем, почему нас так тянет друг к другу».

Она кивнула, хотя на ее лице мелькнуло разочарование, когда она наклонилась вперед, чтобы встать, но я не двинулся с места, что означало, что она оказалась только ближе ко мне, чем раньше, и ее сладкий аромат донесся до меня и заставил мое горло пересохнуть от голода.

Моя рука все еще была между ее бедер, и я знал, что если она скажет мне хоть слово поощрения, я выброшу осторожность на ветер и дам волю своему желанию. Я буду требовать эту девушку, которая преследовала мои сны так же часто, как она преследовала мою бодрствующую реальность. Все остальное я выясню позже, потому что никогда в жизни я не хотел чего-то так сильно, и я устал жить, как зомби с вырванным из груди сердцем. Я снова хотел что-то почувствовать, даже если это было эгоистично и могло стоить мне всего.

Она крепко прижалась к моей груди, и я почти застонал от того, насколько хорошо она прильнула ко мне, не в силах пошевелиться, когда она оттолкнула меня назад.

— Это плохая идея, — предупредила она, ее голос был хриплым, а глаза были прикованы к моим.

Да, и одновременно лучшая из всех, что у меня когда-либо были.

Ее рука пробежала по моей груди, не торопясь, пока мои мышцы сжимались и сокращались под ее пальцами, и мое горло сдавило, когда разряд молнии прочертил путь через каждую часть меня, которой она коснулась.

— Я собираюсь уйти, — слабо сказала она, едва осознавая смысл этих слов.

— Правда? — спросил я, моя свободная рука скользнула по ее талии, и мои пальцы сжались, притягивая ее к себе, когда я шагнул дальше между ее ног. Я так сильно хотел ее, и если бы я подошел поближе, она бы почувствовала, насколько сильно она влияет на меня, как чертовски сильно я хочу ее.

— Да, — сказала она, задыхаясь, глядя на меня с целым миром желаний в глазах. — Да.

Но она не двигалась, не пыталась оттолкнуть меня. Вместо этого ее спина выгнулась еще немного, и расстояние между ними сократилось, мои пальцы скользнули между ее бедер, и она раздвинула их шире, даже не осознавая, что делает это.

Она была такой манящей, каждая ее частичка притягивала меня, словно она была Инкубом, смещенным в мое идеальное желание. Она должна была стать моей противницей, но вместо этого стала моим пристрастием. Эта девушка с ее надеждой на жизнь, с интересом к нашему миру магии и возможностям, которые были у нее украдены. Я хотел почувствовать это снова, эту чертову изюминку жизни, которая была потеряна для меня так долго. Она воплощала ее, это существо, которое, казалось, было создано только из света, хотя ее жизнь была полна испытаний, и все же это не было украдено у нее, как у меня. Она была сильнее меня, держалась за хорошее, даже когда ее окружало только плохое. А я, клянусь звездами, был тем самым плохим, которого она не заслуживала, тем, кто мог для нее все испортить, и все же я все еще двигался вперед, все еще жадно пытался урвать ее кусочек. Потому что она пробудила во мне что-то, чего мне не хватало, и эта часть меня умоляла о еще одном дне под солнцем.