Ноги несут меня прочь из больницы. Хочется убежать далеко-далеко, но я не делаю этого, занимаю место за столиком в кафе неподалеку и достаю телефон.

“Привет, я в больнице. Можешь приехать?”

Я пересылаю это смс девчонкам, с которым общаюсь. Они охают, ахают, но, узнав, что со мной все в полном порядке, не горят желанием приехать. У каждой свои дела находятся. Я же цежу напиток по капле и стараюсь, как можно дольше оттягивая момент возвращения в больницу, расправляясь с фисташковым чизкейком по крошке.

Подруги не приедут.

Жаль…

Я просидела в кафе часа два, не меньше. На меня уже начали коситься официанты.

Расплатившись, плетусь обратно. Сердце бухает в груди, как ненормальное. Я стискиваю зубы, пытаюсь представить, что направляюсь не в больницу, а в любое другое заведение. Представить на месте больницы увеселительное заведение не выходит, но я начинаю воображать, будто захожу не в больницу, в какое-нибудь заведение, где выдают документы.

Версия так себе, но хотя бы не бьет крупной дрожью, как прежде.

***

Я занимаю место в холле и нарочно сажусь так, чтобы смотреть в сторону выхода. Так проще представлять, что нахожусь не в больнице. Хотя все равно довольно жутко.

Там где-то Лорсанов. Ему проводят анализы экстренныее, готовят к операции.

Желудок делает противный скачок к самому горлу, я едва не задыхаюсь.

Мне звонит кто-то, и я, захваченная громким звуком из мира кошмаров, быстро подношу телефон к уху, отвечая:

— Алло?

— Камилла? Камилла, это я, — пауза. — Фархат. Как ты, милая?

Фархат Кушаев!

Мой бывший жених. Помолвка с которым была расторгнута по инициативе его семьи… Тот самый, что за меня бороться не стал, и выбрал сытую жизнь взамен.

Странно, в другое время я была бы рада звонку Фархата, но сейчас испытываю раздражение лютое и желание послать его куда подальше. Ведь он даже не боролся, даже не попытался отстоять наши чувства…

Может быть, их вовсе и не было. Я о нем почти не вспоминала!

Не испытываю никакого желания с ним разговаривать. Но общение с ним отвлекает от переживаний.

— давно тебя не слышала. Как дела? Как тебе спится? Совесть по ночам не мучает.

— Камилла, — вздыхает. — Ты же знаешь. Мы — заложники влиятельных семей. Ничего не могу поделать против воли отца. Он бы не дал нам быть вместе.

— Но мы и так не вместе.

— Я знаю, — говорит грустно. — Но я скучаю. Без тебя тоскливо. Я плохо сплю, думаю о тебе постоянно. Давай увидимся…

Камилла

Видеться с тобой, индюк? Вот еще… Много чести для такого, как ты…

Вспоминаю его объятия тесные и поцелуи слюнявые, о которых думать теперь совсем не хочется, в отличие, от жарких, глубоких и чувственных прикосновениях суховатых, жестких губ Лорсанова.

— Скучаю, Ками… Очень. Не получается не думать о тебе. Я вспоминаю последний раз, когда мы были вдвоем, и просто задыхаюсь, — гундит заниженным голосом в трубку Фархат.

Последний раз? Ах, да… Тогда он целовал меня дольше, чем всегда, и трогал меня под одеждой чаще и наглее. Казалось, еще немного, и он переступит грань, а я тогда не понимала, не осознавала.

Стоило лишь попробовать, как это бывает, когда внутри все горит, как все остальное кажется лишь детским лепетом.

Голова вдруг становится тяжелой-тяжелой, а сердце, наоборот, слишком легким, стремящимся вверх, в неведомые дали. Я вдруг поняла, что Лорсанов мне нравится, больше, чем чуть-чуть.

Пожалуй, преступно сильно он мне начал нравиться за эти дни.

Еще больше я прониклась к Лорсанову каким-то потрясением и восхищением после того, как услышала от Сулима его историю.

Жалости ни капли. Лишь трепет…

Конечно, Лорсанов — грубиян и хам. Он показал себя с самой отвратительной стороны, но в то же время даже в самом его гнусном поступке заботы обо мне было больше, чем в признаниях Фархата.

Что толку мне от тоски бывшего жениха, когда эта тоска не способна толкнуть его на поступок?!

Он не вступился за меня, сразу побежал к сытной кормушке, а ведь он мной почти воспользовался. Вспоминать становится даже немного противно, как он меня трогал и терся, и шептал сальные нежности с диковатыми обещаниями, которые будто сошли со страниц самых дешевых книжонок.

Разве это справедливо, спрашиваю себя. Справедливо ли, что гнусный червяк, который Лорсанову и в подметки не годится, ходит здоровым, полным сил, и назначает свидания тайком.

Интересно, он знает, что я теперь живу с другим мужчиной? Или отец придумал какое-то оправдание для посторонних ушей?!

— Ками, не молчи. Умоляю. Скажи хоть что-то.

— Я в больнице.

— Что стряслось? — голос Фархата звучит испуганно.

— Со мной — ничего. Я здесь сопровождаю одного очень… — голос сбивается. — Очень дорогого мне человека.

Сказала это вслух, и словно земля перевернулась вверх тормашками, а небо оказалось у меня под ногами.

Мне кажется, если я выйду на улицу, я легко коснусь облаков, солнца, всего, чего хочется. Такой вдохновенной и полной сил я не чувствовала себя еще ни разу!

— Уф, значит, ты в порядке. О, проказница. Как сильно ты меня напугала! — чуть ли не мурлычет Фархат. — Ты, кажется, не любишь больницы, да?

Я как-то Фархату призналась о своих страхах. Он кивнул, разговор пошел дальше, перескочил на другую тему очень быстро. Сейчас я понимаю, что тогда это меня задело сильнее, чем я могла себе признаться.

Все на контрасте чувствуется и выглядит иначе. Я словно перебираю содержимое шкатулки воспоминаний в поисках драгоценностей, а натыкаюсь на одни фальшивые стекляшки.

Надо же, выходит, Фархат запомнил, что я не люблю больницы.

— Бросай эти скучные стены. Хочешь, я тебя спасу тебя из них? Украду, — предлагает он соблазнительным голосом.

Наверное, ему кажется, что голос полон соблазна.

Я испытываю только одно чувство в ответ — желание вслух ругнуться так же неприлично, как ругался при мне Довлат.

Но я же приличная девушка!

Поэтому говорю бывшему жениху, изобразив, как будто меня окликнули:

— Меня зовут. Давай перезвоню позднее? Буквально, через минуту.

В голове созрел план, как проучить Кушаева.

И в этом мне поможет та, что растрепала о моих танцах отцу!

Хоть какая-то возможность вырваться из тесного плена страшных мыслей…

Глава 18.

Камилла

Целый день у меня уходит на тщательную подготовку.

Я придумала офигительно крутой план и раскинула сети.

Чувствую себя коварной паучихой…

С другой стороны, не факт, что сработает.

Не факт, что они поведутся. У человека всегда есть выбор. Можно идти на зов, а можно проигнорировать его.

Сначала я болтаю с Фархатом, грустно вздыхаю, будто с тоской вспоминая наши дни и последнюю встречу на съемной квартире. Теперь-то я четко понимаю, что именно планировал мой жених — переспать со мной он хотел.

Может быть, не то, чтобы прям девственности лишить, но теперь благодаря наглядной демонстрации Довлатова я представляю себе, что можно по-разному дать мужчине желаемое и при этом остаться девственницей. Может быть, планы Фархата были как раз об этом. Не зря же он меня последний раз так лапал откровенно!

Делаю ставку на то, что ему хочется продолжения, и она срабатывает.

Не тороплюсь.

Всего лишь кидаю вскользь намеки, а он ведется.

Держится с превосходством, будто он в этой схватке главный.

Пусть так…

Позволяю ему обмануться, а к концу разговора он вообще предлагает мне встретиться. Там же… Мол, квартира сейчас свободная.

— Сейчас не могу! — шепчу с придыханием. — Может быть, позже? Завтра? На неделе как-нибудь…

— Не получится. Завтра уезжаю. Сегодня давай! Твой отец сказал, что ты у дальнего родственника гостишь. Клянусь, если мы не увидимся, я выясню, кто он такой и тебя украду! — грозится Фархат.

Я делаю вид, что в шоке.

Фархат продолжает соблазнять меня обещаниями, петь о любви и привязанности. В итоге он предлагает мне встречаться тайком на квартире.