Глава 15

Камилла

Мне приходится вернуться в дом. Я поднимаюсь к себе в комнату и ложусь под одеяло прямиком в одежде!

Буду лежать.

С места не сдвинусь.

Не буду ни есть, ни пить.

Голодовка, вот как это называется.

Лорсанов хотел, чтобы я ему прислуживала и массировала от души?

Не дождется!

Забастовка!

Ничего не буду делать.

Лорсанов пожалеет, что довел меня до такого состояния.

Но лежать без дела, имея такую деятельную натуру, как у меня оказывается очень непросто. Во мне все кипит, бурлит от эмоций.

Возмущение, злость соревнуются с желанием показать им всем, как они во мне ошибаются. Отец, сводная сестра, Лорсанов, бывший жених…

Даже Натан, который повел себя, как настоящий козел, и взбрыкнул от нескольких фраз, брошенных другим мужчиной.

Мысли то сбиваются в кучу и на месте топчутся, то несутся галопом.

В мою комнату никто не приходит. Меня не беспокоит никто.

Как же мне хочется сделать хоть что-то.

Но я же объявила голодовку и забастовку бездействием.

Однако вот уже целый час забастовки прошел, а о моей забастовке никто не знает. Лорсанов, наверное, обратно лег спать и просто храпит во сне, видит новые сны.

Он может и не подозревать, на какие жертвы я иду, как глубоко он мне противен после всего, что сделал.

То есть я мучаюсь, а он там спокойно спит.

Ну уж нет, пусть знает, что я мучаюсь. Вдруг совесть у него проснется?! Может быть, не целиком, а хотя бы крошечный отросток?!

Полежав еще немного, я начинаю испытывать муки голода и жажды.

Проснулась я задолго до рассвета. Вернее, я почти целую ночь не спала, оттого и встала очень рано. Ни крошки не съела.

Теперь вот хочется перекусить.

Но как же голодовка?!

И забастовка.

Желудок вопиюще громко начинает даже не бурчать, а выть! На всю комнату издает устрашающие звуки. Во рту совсем пересохло.

Так никуда не годится!

Решительно откинув в сторону одеяло, я встаю и спускаюсь по лестнице.

Направляюсь на кухню. Устраивать забастовку и голодовку на пустой желудок — дело неблагодарное. Подкреплюсь хорошенько, а потом, полная сил, устраю Лорсанову такую забастовку, что он сам будет умолять меня снова заняться танцами и будет за три километра обходить стороной танцевальные залы.

Приготовив себе вкусный, сытный завтрак, съедаю его с большим аппетитом и тщательно прибираю за собой посуду. Потом, взяв из корзины с фруктами большое, зеленое яблоко, вонзаю в него зубы и, наслаждаясь сочным вкусом, поднимаюсь по лестнице на второй этаж.

Спальню Лорсанова нахожу без труда. Стучусь по двери, прежде чем войти. В ответ слышатся шорохи, звуки приглушенный. Но мужчина не спешит вставать.

Я отсчитала еще несколько секунд. Мне кажется, этого вполне достаточно, чтобы Лорсанов прикрылся сам и прикрыл свою любовницу, на случай, если она у него там тайком появилась.

— Доброе утро!

Лорсанов лежит на кровати с закрытыми глазами и часто-часто дышит. Еще он потный… Пот по лицу катится градом. Я подумала, что он, действительно, только что был с любовницей.

— Я не вовремя?

Лорсанов шумно сглатывает, медленно открывает глаза, но смотрит на меня так, словно не видит или не узнает. Странный у него взгляд, мутный, рассредоточенный. Такого взгляда я прежде не видела.

Поневоле отступаю. Затея вслух рассказать о забастовке уже не кажется такой привлекательной.

— Телефон, — выдыхает Лорсанов.

Телефон лежит на тумбе. Он, что сам, взять не может? Или решил, что я буду исполнять все его прихоти?

Самое время обрадовать мужчину, что это не так!

— У меня забастовка! Я ничего делать не буду. А еще я объявляю голодовку! Через час, — добавляю тише, потому что надкусанное яблоко находится в моей руке. — Так что возьми сам свой телефон!

Резко развернувшись, иду к двери.

— Это не шутки, — скрипит зубами Довлатов.

Медленно обернувшись, смотрю на него. Он выглядит побледневшим.

— Тебе плохо?

— Да. Подай телефон. Там номер врача. На быстром наборе… Позвони.

Я понимаю, что дело плохо.

Поэтому подбегаю к тумбе, беру в руки телефон. Пароля нет, но стоит разблокировать экран, как на дисплее появляется фото. Улыбающийся Лорсанов в обнимку с девушкой.

Ого… Он умеет ТАК улыбаться?

Выглядит счастливым, влюбленным и немного легкомысленным.

Легкая зависть щекочет сердце перышком. Потом я отбрасываю в сторону эти дурацкие мысли, звоню врачу.

Он обещает, что приедет через час.

Через час?!

А мне что делать? Лорсанов выглядит так словно он вот-вот помрет! Я начинаю ходить возле кровати кругами.

— Чем думал отец, когда отдавал меня жениху, у которого врач на быстром наборе? — бормочу себе под нос. — Вот помрет, а мне что делать?

Не знаю, слышит ли меня Лорсанов. Он изредка глаза открывает и с трудом поворачивает голову.

Вообще-то я могу уехать. Прямо сейчас! Никто меня не оставновит… Он просто не в состоянии это сделать.

Такой соблазн! Я с аппетитом смотрю на дверь. Мне есть восемнадцать. Могу вообще далеко-далеко уехать, и все!

Но как же Лорсанов?

Бросаю взгляд на часы. До приезда врача еще пятьдесят пять минут!

Какой кошмар! Всего пять минут ожидания прошло, а я уже извелась.

Я точно не выдержу ждать, бездействуя!

— Может быть, тебе дать попить? Лекарство какое-то?

Подобравшись к Лорсанову, опускаю ладонь на его лоб. Он словно кипяток, весь горит.

— Может быть, подать тебе влажное полотенце? Ты горячий! Сильно потеешь.

— Да. Я горячий.

По губам Лорсанова скользит едва заметная усмешка.

— Ничего не делай. Просто болтай.

Просто болтай? Как радио, что ли?!

Тем не менее, начинаю чесать языком обо всем подряд.

Сама смотрю на часы, стрелки сдвинулись прилично так и словно замерли у той самой отметки, когда должен появиться врач.

Да когда же приедет этот врач?! Плетется как улитка, которая едет верхом на черепахе!

— Врач скоро будет. Уверена, он уже рядом!

Найдя пальцы Лорсанова, лежащие поверх одеяла, я накрываю их ладонью. Мужчина морщится, как будто ему неприятно или очень больно. Я спешу отдернуть руку.

— Не убирай.

Камилла

К моменту появления врача Лорсанову становится совсем худо.

Он так стискивает мои пальцы, что они побелели в месте, где он меня касается, а по краям разливается красный.

Я с трудом отнимаю руку, она вся онемела, ее ломит, едва ли не до самого плеча. Открываю врачу.

— Сулим Тимурович, — представляется. — Где Довлат?

— Наверху, в своей спальне! Побыстрее, пожалуйста!

Он оборачивается и кивком приглашает еще кого-то.

За ним в доме появляются двое крепких санитаров с носилками.

— За мной, — командует коротко. — Ему плохо?

— Он лежит, скрипит зубами, вспотел, как лошадь на скачках. Горячий, как печь. Вроде может двигаться, он меня за руку схватил, но не встает. Что с ним такое?! Лихорадка? Столбняк? Эпидемия какая-то?! Паралич?

Я бегу следом за врачом по лестнице, быстро его обгоняю и смотрю сверху вниз, как он спешит по ступенькам, но спешит недостаточно!

— Для врача, который находится на быстром наборе, вы слишком медленны!

— В сторону, — сдвигает меня рукой.

Я — за ним следом.

Сулим Тимурович склоняется над Лорсановым.

— Привет, старая перечница, — ощупывает осторожно. — Давно приступ?

— С раннего утра. После зарядки.

Я замечаю большое полотенце, сброшенное на пол.

— Зарядка? Не похоже, что это была простая зарядка.

— Поднялся из зала. Успел принять душ, дойти до кровати и все. Накрыло, — едва слышно свистит Лорсанов.

— А я предупреждал. Теперь без операции не обойтись.

— Нет. Только не это.

— Увы, но это уже не тебе решать. На носилки его.

Лорсанов пытается возразить еще что-то, но отключается.

Все ускоряется в тот же миг.