Annotation
Знакомьтесь: частный детектив Александр К.Он был хорошим полицейским, и его выгнали из полиции. Теперь он частный сыщик.Он совсем не идеал. Он бывает грубым и циничным, выпивает и сквернословит, но когда вам станет плохо, вы придете к нему, и он поможет.Без него ночь была бы темнее.
notes
1
В оформлении обложки использована фотография с https://www.boundless.org/wp-content/uploads/sites/2/article/fai-09-god-is-in.jpg
– Александр, вам нужно жениться, – заявила Елена Ивановна.
Мы, как всегда, коротали время в моем офисе – крохотной полуподвальной комнатке, бывшим чуланом для швабр. Я восседал в единственном кресле, задрав ноги на край стола, как заправский голливудский детектив. Елена Ивановна занимала столик с телефоном в углу.
Мой ассистент высказывала мысль о необходимости брака регулярно и всякий раз подкрепляла ее цитатами. На этот раз у нее в руках был сборник изречений английских и американских классиков.
– Вот, послушайте: «Брак приносит много огорчений, однако безбрачие не дает никаких радостей». Это сказал Сэмюэл Джонсон.
– Видать, мужик хлебнул и того, и другого. Такому можно верить, – отозвался я. – А кто этот Джонсон?
– Выдающийся английский просветитель 18 века. Стыдно, Александр, не знать таких имен.
– Стыдно, – согласился я.
– А вот еще: «Рядовой человек, который счастлив в браке, намного счастливее гения, живущего в одиночестве». Дейл Карнеги.
– Это который учил заводить друзей и делать на этом деньги? Прохиндей. С таким держи ухо востро.
– Вы во всем видите дурное, Александр. Это у вас профессиональное.
– Может быть. Слушайте, я тоже вспомнил одну цитату. «Брак состоит из господина, госпожи и двух рабов». Четко сказано, а? Это тоже какой-то американец, не помню кто.
– Амброз Бирс. Хороший писатель, но циник. Не нужно за ним повторять.
Наша литературная викторина могла бы продолжаться еще долго, но в дверь постучали.
– Открыто! – крикнул я, убирая ноги со стола.
Вошедший вежливо поздоровался и, по моему приглашению, сел на стул, поставленный таким образом, что свет из единственного окошка под потолком падал на гостя, а сам я оставался в тени. Такая конфигурация позволяла мне не таясь разглядывать своих клиентов и следить за их реакциями.
Посетителю было лет тридцать. Тщедушный, плохо одетый очкарик с печатью внутреннего содержания на лице. Интеллигент.
– Чем я могу быть вам полезен? – интеллигентно спросил я.
– Я потерял кое-что очень важное. Мне необходимо вернуть эту вещь. Это вопрос жизни и смерти.
– Ну-ну, зачем так сразу. Что вы потеряли?
– Портфель.
– А это у вас что? – Я кивнул на портфель, который был у посетителя в руках.
– А… Это новый, а тот был старый.
Портфель, на который я смотрел, был бесформенной кошелкой из дешевого кожзаменителя. Если это был новый, то каков же был старый? Последний бомж не позарился бы на такое убожество.
– У вас там было что-то ценное?
– Да, очень. Вот, я вам покажу.
Интеллигент выудил из своего нового портфеля картонную папку с тесемками. Развязав тесемки, он с некоторой торжественностью достал и протянул мне пачку исписанных от руки листков.
В бытность полицейским я работал по делу одного маньяка, настоящего психа. Псих вел что-то вроде дневника, который представлял собой мешанину совершенно нечитаемых закорючек. То, что я увидел сейчас, было очень похоже на тот дневник.
– Что это?
– Это теорема Чандрасекхара–Хаусхофера.
Он сказал это так, будто не сомневался, что мне будет понятно, о чем речь. И правда, не может же нормальный взрослый человек не знать этого Чандра… как его там.
– Извините, вы ученый? – осторожно спросил я.
– Научный работник. Математик.
Ну, слава богу, это многое объясняло.
– А что было в другом портфеле?
– Теорема.
– Тоже этого… Чандразахара?
– Нет, моя. Я развил теорему Чандрасекхара для важного частного случая.
– И вы потеряли свою теорему? Скажите, а нельзя ее записать заново? Вы же, наверно, помните каждую букву.
– Конечно. Но… Видите ли, моя теорема еще не опубликована и может представлять интерес для…
– Для иностранных разведок? – пошутил я.
Посетитель потупился.
– Ну, это маловероятно. Вряд ли они так быстро… Тут дело в другом. В последнее время я много занимался приложениями этой теоремы и вчера вынес с работы некоторые важные материалы, чтобы посидеть над ними дома. Если это обнаружится, меня как минимум уволят, а может быть, и гораздо хуже.
– А где вы работаете?
– Извините, я не могу это разглашать. Я и так уже сказал слишком много.
Елена Ивановна утверждает, что за моей внешней грубостью скрывается добрый и чувствительный человек. Не уверен, что меня можно назвать «добрым» и «чувствительным», но иногда я веду себя, как настоящая тряпка. Такое бывает, когда мне нужно отказать клиенту.
– Видите ли, всякие там шпионские игры, разведки-контрразведки, – это не мой уровень. Я занимаюсь мелкими бытовыми делами. Вот, недавно кота нашел…
Я промямлил все это, от неловкости уставившись на стоптанные ботинки посетителя. Он заметил мой взгляд и истолковал его по-своему.
– Не сомневайтесь, я смогу заплатить. В крайнем случае, продам машину. Вот, я тут приготовил задаток…
Он опять полез в портфель.
– Не надо, не будем беспокоить Чандру, – остановил я его. – Сделаем так: я начну поиски, а потом, если что-то будет проклевываться, мы поговорим о гонораре. Я с вами свяжусь.
Я поднялся и протянул ему руку с профессиональной улыбкой голливудского детектива.
– Но вы даже не спросили, где я потерял портфель!
– Ах да, – я снова обреченно сел. – Так где же это случилось?
По словам ученого, он вынес с работы данные каких-то секретных экспериментов – торопился обработать их с помощью своей новой теоремы, чтобы вовремя подать заявку на грант. Данные имели вид таблиц, по старинке напечатанных на бумаге. «Видите ли, у нас на флешку записать ничего нельзя, – пояснил похититель документов. – Служба безопасности все контролирует».
После работы математик в придорожном кафе встретился с коллегой–женщиной.
– У нас был личный разговор, – пояснил он, отводя глаза.
«Угу», – сказал я про себя.
По окончании разговора коллега покинула кафе первой. Мужчина ушел через несколько минут, по рассеянности оставив там портфель.
– Может быть, ваша коллега унесла его по ошибке?
– Нет, у нее есть свой. Не могла же она унести два портфеля.
– А вы спрашивали потом в кафе?
– Конечно. Портфеля у них нет, они ничего не знают.
Мне показалось, что у него дрожал голос. Не хватало еще, чтобы он расплакался в моем офисе.
– Ну что же, все ясно, – сказал я бодро, поднимаясь. – Будем работать.
– А вы не запишете адрес кафе?
– Ах да, – вздохнул я.
Записав адрес кафе и телефон математика, я наконец проводил его.
– Что? – спросил я Елену Ивановну в ответ на ее выразительный взгляд.
– Александр, я надеюсь, вы не обманете бедного гения? Вы поможете ему?
– Но он же псих! У него на лбу написано «паранойя».
– Может, он и псих, но он по-настоящему переживает и верит в то, что говорит, я это чувствую.
– Елена Ивановна, вы не забыли, кто здесь детектив?
– Помню, помню. Вы детектив. А я всего лишь ассистент – по сути, уборщица без права голоса. Неделикатно с вашей стороны, Александр, напоминать мне об этом. Кстати, вы мне еще не заплатили за прошлый месяц.
– Хорошая ксива. Жаль, что просрочена, – сказал хозяин кафе с ухмылкой, возвращая мне удостоверение, которое мне удалось заныкать, когда я уходил из полиции.
