На карнизе сидел знакомый голубь. Он покосился на Нину одним глазом.

«Ну, что – спасла мир?» – как бы спросил он.

«Нет, куда мне», – мысленно ответила Нина.

«А мужчину своего спасла?» – спросил голубь.

Нина вздохнула. Она не знала, что ответить. Она сделала все что могла, но, скорее всего, этого было мало. Шансов на то, что ее запоздалые прозрения помогут любимому, почти не было.

«А кричала-то как! Весь двор переполошила», – с укором сказал голубь.

Он отвернулся и слетел с карниза. Нина с ее переживаниями была ему неинтересна.

У Нины еще теплилась надежда, что Самсонов обратит внимание на ее предложения и позвонит ей. На всякий случай она не отходила от телефона. Но Самсонов не звонил.

Нине не хотелось больше думать ни о мировых проблемах, ни о проблемах «Градбанка». Пусть мир и «Градбанк» позаботятся о себе сами. Для нее был важен только Павел Михайлович Самсонов, но, по-видимому, она для него уже представляла не больше интереса, чем для дворового голубя.

Нина с содроганием вспомнила то, что ей пришлось увидеть накануне в кабинете директора. Ей было жаль Клару Федоровну. «Бедная женщина! Что с ней стряслось?» Но задумываться об этом тоже не хотелось.

Нина не заметила, как прошел этот субботний день.

Под вечер раздался телефонный звонок. Нина рванула трубку:

– Павел Михайлович?

Но это был не Самсонов, а ее отец. Нина уже не помнила, когда они в последний раз разговаривали по телефону.

– Как ты, Нина?

– Я хорошо. А ты как?

– Да я в норме… Я вот что звоню, Нина: ты не хотела бы съездить на дачу? У нас там на чердаке вещи с прежних времен. Мне что-то захотелось в них покопаться.

Нина удивилась. Они не были на даче уже несколько лет. Последний раз она ездила туда одна, с тех пор у нее хранились ключи от их домика.

– Конечно, папа. Давай, завтра и съездим. Погоду обещают хорошую. Может быть, и Лидия Григорьевна присоединится?

– Да нет, у Лиды тут большая уборка намечена… Но спасибо, я ей передам, что ты приглашала.

Договорились, что поедут завтра с утра, но не рано. Дел у них на даче никаких не было, а для воспоминаний нескольких часов было достаточно. «Может, он все-таки решил продать дачу? – подумала Нина. – Ну, пусть продает, если хочет…»

На следующее утро, собираясь в поездку, Нина думала о том, как будет общаться с отцом. Они уже очень давно не говорили откровенно, как близкие люди. С тех пор много всего произошло и с ним, и с ней. Они оба изменились, но, как надеялась Нина, остались родными. Пора было забыть обиды, от души простить друг друга, если было за что прощать.

Нина отыскала старый, тронутый ржавчиной ключ от дачи и уже одевалась в дорогу, когда услышала в новостях по радио слово «Градбанк». В банке что-то произошло, но что именно, понять было невозможно.

«Господи! Неужели опять взрыв? Лишь бы он был цел», – мелькнула у Нины мысль о Самсонове. Она бросилась шарить по радиостанциям и телеканалам и, наконец, услышала внятное сообщение. В девять тридцать утра на входе в здание «Градбанка» произошло покушение на генерального директора Павла Михайловича Самсонова. Стрелял снайпер с большого расстояния; пуля не попала в директора, но задела его заместителя Синицына. Ранение было не опасным, Синицын был госпитализирован.

Нина была в ужасе. «Да что же это творится?! Как это можно?» Когда была взорвана машина Самсонова и Нина сама была рядом, это почему-то не очень ее потрясло, но теперь мысль о том, что в ее любимого стреляли, и он чудом остался жив, ее ошеломила.

«Будь он проклят, это бизнес! Никакой бизнес не стоит того, чтобы вот так…»

Ехать на дачу ей больше не хотелось. Все ее мысли были заняты Самсоновым.

Нина позвонила отцу, извинилась и отменила поездку.

– Давай поедем в следующие выходные? Я освобожусь, обещаю, – предложила она.

– Хорошо, можно и в следующие.

Нине показалось, что отец хотел сказать ей что-то еще, но раздумал. Они попрощались.

Нина не находила себе места. Она пыталась выловить из эфира еще какие-нибудь подробности, услышать имя Самсонова, но тщетно. Драма на пороге «Градбанка» не стала сенсацией и уже была вытеснена другими новостями. И то сказать, какая это сенсация? Ведь даже никого не убили.

Нина несколько раз звонила в приемную Самсонова, но телефон молчал. В другое время она могла бы обратиться к Синицыну, но тот был в больнице.

Но даже если бы Нине ответили, что она могла сказать? Что беспокоится о директоре и хочет знать, что он в безопасности? А кто она такая, чтобы в выходной названивать в банк и соваться со своим беспокойством? Ведь не жена, а всего лишь рядовая сотрудница банка…

Шли часы. Нина сидела у телефона и ждала сама не зная чего.

Когда повернуло на вечер, она сказала себе: «Нет, я так не могу».

Плохо отдавая себе отчет в том, что делает, она поехала в «Градбанк».

Когда она подходила к зданию банка, со стоянки выезжала красивая дорогая машина. Машина была Нине знакома, но кому она принадлежала, Нина не помнила.

Нина пересекала открытое заасфальтированное пространство. Машина, которая еще секунды назад была в дальнем конце стоянки, быстро приближалась.

Не желая быть помехой, Нина поспешила к бордюру. Машина как будто слегка изменила направление и ехала теперь прямо на нее.

Недоумевая, Нина ускорила шаг, но и машина прибавила скорость. Теперь было видно, что, даже если бы Нина перешла на спринтерский бег, она не успевала добраться до безопасного бордюра. Обезумевшая машина неслась прямо на нее.

И тут Нина вспомнила, кому принадлежал этот красивый автомобиль. Хозяйкой его была Марина.

Расстояние между ними стремительно сокращалось: пятнадцать метров, десять метров, пять метров… Нина зажмурилась.

Визг тормозов был оглушительный. Когда Нина открыла глаза, совсем рядом блестел роскошный бампер, от колес безжалостно остановленной машины шел дым.

Из открытого окна машины на нее смотрела Марина.

– Задавить бы тебя, гадину…

Нина не могла прийти в себя, ее не держали ноги.

– К нему идешь? – спросила Марина и сама же ответила: – К нему, куда же еще.

Даже теперь, несмотря на всю злобу, лицо Марины было прекрасно.

– Иди-иди, – сказала она. – Надеюсь, тебя там прикончат вместе с ним.

Нина молчала.

Марина включила газ, тронула машину с места и объехала Нину, которая будто приросла к асфальту.

Притормозив бок о бок с Ниной, Марина вдруг спросила:

– Ты хоть любишь его или так просто?

– Люблю, – сказала Нина решительно.

– Гадина, – сказала Марина.

Она нажала на газ и отъехала, набирая скорость. Через несколько секунд красивая машина уже скрылась.

Немного придя в себя, Нина поспешила к входу в здание. Ненавидевшая ее красавица Марина сообщила ей главное: Самсонов был в банке.

Нине раньше доводилось бывать в банке в выходные. Обычно там и в субботу, и в воскресенье был народ: не в одном, так в другом подразделении случался аврал, сотрудники работали сверхурочно. Теперь Нину удивила тишина: кругом не было ни души, не шумели лифты, не доносилось никаких голосов. Банк пустовал.

Охранник остановил ее:

– Не велено.

Но Нину никакие запреты удержать не могли. Она помахала своим пропуском:

– Я помощник директора. У меня есть проход на двенадцатый этаж в любое время.

Охранник колебался, но по-прежнему не пускал ее:

– Все равно, не велено. Есть особое распоряжение.

– Чье распоряжение? Геннадия Викторовича? – спросила Нина и по наитию пошла на блеф: – Я как раз от него, из больницы, он прислал меня к Павлу Михайловичу.

Не устояв против такого напора, охранник нехотя впустил Нину. Входя в лифт, она видела, что он куда-то звонит.

На двенадцатом этаже, где обычно дежурил один мускулистый молодой мужчина в костюме, теперь их было двое.