– Вы куда? Как вы сюда вошли?

– Я к Павлу Михайловичу, срочно, – заявила Нина.

Оба мускулистых охранника хорошо знали Нину, не раз видели ее с директором, для двенадцатого этажа она была «персона грата».

– Откройте сумку.

Нина открыла. В сумке у нее была еда, которую она собрала, чтобы ехать с отцом на дачу, и ржавый ключ от их домика.

– Проходите.

В приемной было пусто и почти темно. Из приоткрытой двери в кабинет директора пробивался свет.

Нина шагнула в кабинет.

Павел Михайлович Самсонов сидел в кресле, курил. За директорским столом сидел шофер Коля; он чистил разобранный пистолет.

Открывая дверь, Нина думала: какими глазами посмотрит на нее Самсонов? Будет ли он рад ее видеть, или раздражен, или просто равнодушен?

Лицо Самсонова осветилось радостью:

– Нина!

Но уже в следующую секунду он вскочил, нахмуренный:

– Нина, что вы здесь делаете? Уходите отсюда немедленно!

У Нины на глаза навернулись слезы:

– Я просто хотела убедиться, что с вами все порядке… И не кричите на меня, пожалуйста, Павел Михайлович!

Самсонов шагнул к ней, взял за руку.

– Господи, Нина, что вы со мной делаете… Я на вас не кричу, я вас прошу: уходите, вам нельзя здесь оставаться.

– Павел Михайлович, не нужно со мной, как с маленькой. Я никуда не уйду, пока вы не объясните, что происходит. Меня это тоже касается.

Самсонов понял ее по-своему:

– Нина, вам ничто не угрожает. Проект уже отправлен в комитет. Кстати, я внес исправления, которые вы мне передали. Я ничего не в них понял, не было ни минуты, чтобы разбираться, но я все сделал, как вы хотели. Видите, как я вам доверяю… Вам теперь никто ничего не сделает, только держитесь от меня подальше.

Нина вцепилась в его руку, всем своим видом показывая, что не тронется с места.

– Ну хорошо, Нина, – вдруг устало согласился Самсонов. – Я вам все расскажу. Только обещайте, что потом вы сразу уйдете.

Нина кивнула, не выпуская его руки.

Самсонов усадил ее рядом с собой.

– Дело очень простое, Нина. Меня хотят убить.

Он стал рассказывать. Нина услышала, что кроме открытой конкурентной борьбы вокруг проекта «Зарядье» шла ожесточенная теневая схватка. Главным противником Самсонова был банк «Алтас», который, по достоверным сведениям, сговорился с оппозиционерами внутри «Градбанка». За проектом стояли слишком большие интересы, так что в ход шли все средства. У противников Самсонова не было выбора: они должны были помешать «Градбанку» любой ценой, иначе многие из них лишились бы карьеры, денег, а то и жизни. Самсонова пытались сместить законным способом, на собрании. Когда это не удалось, его пытались подкупить, потом запугать.

– Помните, Нина, как мы извалялись в пыли, когда машину взорвали? Это было еще не всерьез, меня просто хотели припугнуть. А потом Клара…

– Клара Федоровна? А что с ней?

Лицо Самсонова исказилось душевной болью.

– Она выкрала и передала «Атласу» кое-какие документы.

– Господи!.. – вырвалось у Нины.

– Да, вот так… А ведь она всю жизнь со мной. Кому же тогда доверять? – Самсонов с убитым видом качал головой. – Но, с другой стороны, ее можно понять: она мать.

Оказалось, что у Клары Федоровны была большая беда, которую она скрывала: ее сын Станислав был наркоманом. Поступив в архитектурный институт, юноша попал в дурную компанию, забросил учебу, наделал долгов. Международный конкурс, на котором он якобы чуть не победил, существовал только в воображении Клары Федоровны; на самом деле Стас даже не подавал заявки.

Теперь Стас уже прочно сидел на героине. Из института его отчислили. Двое из его компании умерли от передозировки, и ему в скором времени грозила та же участь.

Клара Федоровна пыталась его лечить, но без толку. У нее оставалась одна надежда: устроить Стаса в знаменитую швейцарскую клинику, где, по отзывам, таким, как он, реально помогали.

Однако для клиники требовалась куча денег. Клара Федоровна хорошо зарабатывала в «Градбанке», но таких денег у нее не было. В действительности у нее теперь не было ни гроша: в последние годы она все тратила на сына. Каким-то образом агенты «Атласа» узнали об этом и предложили ей необходимую сумму.

– Бедная женщина, – искренне пожалела ее Нина.

– Да… Но почему же она мне-то ничего не сказала? Эх, Клара…

– Что с ней сейчас? – спросила Нина.

– Она в больнице. Ничего, за ней там присмотрят. А Стаса я вчера отправил в Швейцарию. Говорят, надежда есть…

Нина видела, как тяжело Самсонову об этом говорить.

– А что это были за документы? – спросила она.

– Документы важные, но они уже ни на что серьезно не повлияли, – ответил Самсонов. – Слишком хороший проект мы сработали, его такими диверсиями уже не потопить. В этом ваша заслуга, Нина.

Но Нине было не до того, чтобы выслушивать похвалы.

– А что сейчас? – спросила она.

– Сейчас у них есть единственный шанс: любым способом устранить меня сегодня, чтобы завтра утром мой первый заместитель под каким-нибудь предлогом отозвал нашу заявку. Сегодня уже стреляли, но попали в Синицына.

Нина ужаснулась:

– Так вы здесь сидите и ждете, когда вас придут убивать?

– Не знаю, вот советуемся с Колей, что делать.

– Но есть же полиция, в конце концов! – воскликнула Нина. – Позвоните в полицию!

– Нина, бросьте, какая полиция…

– Ну, слава богу, у вас охрана есть. Я тут, когда шла, видела двоих.

Самсонов и Коля переглянулись.

– Да, в этом главный вопрос: в кого эти двое будут стрелять, когда до дела дойдет?

Самсонов опомнился:

– Все, Нина, я вам все рассказал как на духу, а теперь умоляю вас: уходите. Я как-нибудь выкручусь, не впервой. И… Спасибо вам за все.

Однако Нина уходить не собиралась, она была твердо намерена оставаться с любимым человеком до конца.

Она приготовилась спорить с Самсоновым, но вопрос решился иначе.

– Павел Михайлович, поздно, – сказал Коля.

Он успел почистить и собрать свой пистолет и теперь стоял у окна, глядя вниз, на парковку, через створки жалюзи.

– Вот тех двух джипов раньше не было. Они только что подъехали.

Самсонов подошел, глянул.

– Из них кто-нибудь вышел?

– Пока нет.

Коля сунул пистолет за пояс и прикрыл его полой куртки.

– Вот что, Павел Михайлович, нам надо уходить.

– Но как? Все выходы под прицелом.

– Есть у меня одна идея. Подождите, я схожу на разведку – посмотрю, как там наша доблестная охрана.

Коля ушел, но почти сразу вернулся.

– Охраны нет. Сейчас начнется. Уходим, срочно.

Коля повел их к лифту, но не к обычному, а к техническому, который служил для того, чтобы поднимать продукты в директорский буфет. Этот лифт не был предназначен для людей: они еле влезли в него, согнувшись в три погибели.

Лифт доставил их в полуподвальный этаж, где располагались вспомогательные службы. Оттуда тусклым коридором они вышли на винтовую железную лестницу, по которой спустились в совершенно темное помещение, где пахло бензином и машинным маслом.

– Где мы? – спросил Самсонов.

– Это гараж для обслуживающего персонала. Вы, Павел Михайлович, здесь, поди, никогда не бывали, – отозвался из темноты Колин голос, в котором слышалась усмешка.

– Осторожно, идите за мной. Не будем зажигать света, – скомандовал Коля.

Через минуту он подвел их к машине, которая при ближайшем рассмотрении оказалась «Волгой».

– Это чья? – спросил Самсонов.

– Моя. Садимся, – ответил Коля.

Они сели в машину, стараясь не хлопать дверцами.

Коля включил зажигание. Мотор заурчал тихо, но в нем чувствовалась мощь, как будто это была не «Волга», а «Феррари».

Не зажигая фар, Коля вывел машину из ряда и куда-то поехал. У Нины глаза немного привыкли к темноте, она различала силуэты машин, но все равно ей было непонятно, как Коле удается маневрировать.