Пару раз сослуживцы, набравшись смелости, пытались пригласить ее на какие-то отдельские вечеринки. Умысел был понятен – они отчаянно надеялись, что Нина прольет на них свой свет, заразит удачей, а может быть, и прямо замолвит за них словечко перед Самсоновым. «Спасибо, но никак, вы же понимаете», – говорила Нина. Они не обижались, они понимали по-своему: Нина им была уже не чета, ей было не к лицу якшаться с мелюзгой. На самом же деле Нина была бы вовсе не прочь отвлечься, выпить вина, провести часок-другой в бессмысленном трепе с людьми, которые хотя и не стали ее друзьями, но все же были ей сродни, – такими же аналитиками, как она сама. Но она действительно была загружена до предела – все вечера, когда у нее не было тенниса, который она упорно не хотела бросать, она засиживалась на работе допоздна. Работы у нее были горы, тут она не врала.
Правдой было и то, что теперь она имела отношение к большим делам – к самому крупному строительному проекту десятилетия. Масштабы финансирования и размах будущих работ поражали воображение. Поначалу цифры с множеством нулей Нину парализовали. От них рябило в глазах, Нина терялась, ничего не соображала. Она уже решила было отказаться от задания, но потом изобрела нехитрый прием – стала делить всё на тысячу. Проект чудесным образом сократился, съежился в размерах, все стало обозримым и понятным, похожим на то, чем ей приходилось заниматься прежде.
Это позволило ей сделать первые шаги в анализе. Но, как говорят на Востоке, «из тысячи сусликов не сделать одного верблюда». В проекте строительства огромного делового центра было немало такого, что отличало его от мелких проектов, сколько их ни собирай в кучу. Нина обратила внимание, что по некоторым стройматериалам цены, заложенные в смету, были существенно выше рыночных, даже с учетом будущей инфляции. «Вот, например, смотрите: по этой марке цемента есть местный производитель с хорошей репутацией, – говорила она Самсонову. – А вот его текущие цены. С учетом оптовой скидки получится экономия…» «Все правильно, – отвечал директор. – Но мы не просто оптовые покупатели. Нам этого цемента потребуется в разы больше, чем тут производят. Придется везти из-за границы. А может быть, мы купим эту компанию и сами расширим производство. Но это все затраты…» Так же было и со строительной техникой, и со специалистами неведомых ранее специальностей, и со многим другим. Проект был настолько велик, что он не помещался в местной строительной индустрии, как не помещается кит в каком-нибудь пруду.
Огромный масштаб проекта повышал издержки, но он же давал и преимущества. Нина указала Самсонову, что некоторые параметры входят в противоречие со строительными нормами. Он удивился: «Что вы знаете про нормы?» Нина прикусила язык. Она никак не могла начать рассказывать директору, что эти самые нормы были использованы его, Самсонова, подручными, чтобы отобрать компанию у ее отца. «Да я не знаю толком… Так, случайно познакомилась в связи с одним делом», – промямлила она. «Вы действительно ценный кадр, – сказал Самсонов то ли в шутку, то ли всерьез. – А нормы пусть вас не беспокоят. К началу строительства их пересмотрят, это уже согласовано».
Даже Нине, далекой от закулисной стороны бизнеса, было понятно, что проект задевает интересы множества влиятельных организаций и людей – в финансах, строительстве, в городской власти, в федеральных ведомствах. Однако Самсонов на такие темы с ней не откровенничал, а если она заговаривала, отрезал: «Это вам не нужно». Это была его сфера, в которую он никого посвящать не собирался.
Из-за этого некоторые вопросы Нины оставались без ответа, повисали в воздухе. «Почему эту ссуду планируется разместить в банке X, а не в банке Y? Ведь Y предлагает более выгодные условия», – спрашивала она Самсонова. Тот барабанил пальцами по столу, потом говорил нехотя: «Значит, так надо». Но замечания Нины он не игнорировал. «А это сильно бросается в глаза?» – в свою очередь спрашивал он. Если Нина подтверждала, что бросается, то он что-то предпринимал и через некоторое время в предложение банка X вносились изменения, с которыми логика инвестиций восстанавливалась.
Через некоторое время Нина поняла и оценила причины, по которым директор скрытничал. Дело было не только в том, что многие секреты, которыми он владел, были по-настоящему горячими и взрывоопасными. Самсонов хотел, чтобы Нина смотрела на проект глазами финансового аналитика – и только. Ему была нужна уверенность, что его детище, инвестиционный проект «Зарядье XXI век», был здоровым финансовым организмом. Об остальном он собирался позаботиться сам.
Даже многого не зная и лишь догадываясь о подлинном значении «Зарядья» для различных сторон, Нина невольно проникалась величием проекта и гордостью за свое скромное участие в нем. Сотни организаций, десятки тысяч людей, несметные капиталы, стратегические планы властей… «Градбанку», который претендовал на роль организатора этого огромного предприятия, нужно было проявлять титаническую волю, подминать под себя всех и вся.
Как он подмял отца с его крошечной компанией, напоминала себе Нина. Обида за отца и за себя у нее со временем не исчезла, осталась шрамом на сердце, но теперь, глядя на все это с высоты двенадцатого этажа «Градбанка», она вынуждена была признаться себе, что начинает понимать и другую правду – правду большого бизнеса, в котором масштаб и напряженность задач не оставляют места для сантиментов. Она сама не заметила, когда у нее пропало желание мстить «Градбаку». Она жила с этим желанием долгое время, хотя в душе всегда понимала, что это детская, глупая фантазия, больше ничего. А теперь пора было взрослеть. Раз она не ушла из банка, значит, нужно было профессионально выполнять свою работу. Хорошая работа и профессионализм – это всегда правильно и всегда важно. Кроме того, «Зарядье» было проектом ее любимого, а значит… Да что там, она готова была костьми лечь, чтобы ему помочь.
Время от времени к Нине приходили сотрудники банка, представлявшие то одно, то другое подразделение. Они консультировали Нину по отдельным специальным вопросам. Иногда о таких консультациях просила сама Нина, но чаще решение принимал Самсонов. После очередного доклада Нины он говорил: «Пожалуй, вам надо пообщаться с кем-нибудь из отдела лизинга». Или: «Я вижу, что в валютных операциях вы не сведущи. Я пришлю кого-нибудь, чтобы вас просветили».
Люди, которых присылали к Нине, были экспертами, а не бюрократами. Нину они воспринимали как какое-то новоявленное начальство и поначалу держали себя с ней настороженно или даже враждебно, но потом, найдя в ней родственную душу, оттаивали и охотно помогали разобраться в сложных вопросах, относящихся к их сфере деятельности.
У Нины пухла голова от спешно втиснутых в нее сведений. Нина опасалась, что произойдет перегрузка – что голова перестанет соображать, забитая сверх меры всеми этими фактами и цифрами, правилами и исключениями, множеством методов и процедур, принятых в различных областях необозримого мира финансов и инвестиций. Но голова справлялась.
В одном из рассказов про Шерлока Холмса великий сыщик говорил, что мозг человека подобен чердаку – если забить его ненужными вещами, то потом уже некуда будет поместить нужное. Нина обожала этого английского джентльмена и все книги о нем прочитала в оригинале, но она на своем опыте убедилась, что в данном случае тот был неправ. Мозг человека имеет неограниченную емкость, он может запомнить и переработать огромное количество информации – если есть привычка к организованному мышлению и упорство. У Нины было и то, и другое.
Нина с удовольствием ощущала растущую власть над материалом. Она выработала собственную мнемоническую технику – все сведения по проекту в ее голове были разложены как бы по ящичкам вроде тех, которые используют в библиотеках для хранения каталожных карточек. Если ей нужно было что-то вспомнить – например, планируемую структуру затрат на таком-то этапе работ или проектную эффективность от таких-то капиталовложений, – она мысленно открывала ящичек, находила карточку и – пожалуйста! – нужные цифры извлекались из памяти. Сверяясь потом по компьютерным базам данных, она ни разу не уличила себя в ошибке.
