Каррона на брегах крутых?
Иль естьли суждено герою
Еще остаться средь живых,
То где, о сын мой! где отличны
Сотрудники твои в войне?
Почто мне гласы их не слышны?
Вещай скорей, ответствуй мне!
Ты прежде возвращался с брани
И ратники мои с тобой;
Скажи: ужель теперь попранны
На поле славы смертью злой?"
"Нет, нет! - ответствовал смущенный
Ламору Гидаллан в слезах.
Твои герои не сраженны,
Не рассевал их гордый враг!
Они все в радости, в забаве
И в торжестве проводят дни:
Лишь сыну твоему ко славе
Навек пути заграждены;
Лишь я, родитель мой почтенный,
Один несчастный осужден
Дни проводить уединенны
У сих поросших мохом стен,
Здесь на брегу пустынном Балвы
В тоске безвестно умереть,
Тогда, когда на поле славы
Победой должен я греметь".
"Увы! - что слышу! - оскорбленный
Ламор от сердца возопил.
Когда во время ополчений,
Скажи, когда, кто приходил
Почить на бреге сем беспечно,
Забыв и славы звук самой?
Нет! ты не примиришься вечно
С тенями предков, ни со мной!
Смотри на этот гроб священный,
Смотри, о сын мой, на него!
А я очей навек лишенный
Зреть боле не могу его.
В нем предок твой почиет славный,
Непобедимый Гермаллоп.
Никто не зрел, чтобы со брани
Во бегство обращался он.
Внимай - мне тень его вещает:
"Гряди, мой сын, гряди, герой!
Тебя лавр славы украшает:
Гряди беседовать со мной!.."
Увы! я с славой разлучился:
Меня мой сын ее лишил!
Он в бег постыдно обратился
И поле брани уступил!"
"Почто, - рек Гидаллан вздыхая.
Владыка Балвы берегов!
Почто, о прежнем вспоминая,
Ты растравляешь ныне вновь
В моем глубоки сердце раны
И в душу нову льешь печаль?
Клянусь, клянусь, что поле брани
Врагам моим не уступал!
Фингал - сей мощный царь Морвена,
Мстя смерть возлюбленной своей,
Велел оставить мне знамена
И грозный сонм его вождей.
"Беги! - вещал мне раздраженный.
Изыди из Морвенских стран
В свои пределы отдаленны!
Беги, презренный Гидаллан!
И тамо, на брегу потока
Поносный стыд свой сокрывай;
В унынии, в тоске глубокой
Томися, сохни, увядай,
Подобно дубу, всех лишенну
Зеленых листиев своих,
Порывом ветра наклоненну
Реки на берегах крутых!""
"Ужель мне суждено судьбою
Сносить, увы! такой позор?
Вещал покрытый сединою
Унылым голосом Ламор.
Быть с сыном здесь в уединеньи,
Отрады боле не иметь,
В печали, горести, презреньи
В пустынном месте умереть?
Тогда, как тысящи героев,
Как тысящи морвенских чад,
Среди кровавых, ратных боев
Завидной славою гремят!
О тень родителя любезна!
Веди, веди меня с собой!
Да хладная могила тесна
Нас купно скроет под землей.
Нет в мире для меня забавы!
Мой взор от горести померк!
Увы! торжественные славы
Лишился Гидаллан навек!"
"Ах, чем могу твой стон плачевный
Пресечь, родитель нежный мой!
Вещал тоскою удрученный
В ответ ему младой герой.
Куда, куда мне устремиться?
Где лавр победы мне найтить,
Где блеском славы озариться
И слух Ламора усладить?
Нет! мне уж не венчаться бранью:
Осталось - звероловом быть;
Гоняться по холмам за ланью,
И диких еленей разить.
Ламор не станет восхищаться,
Вняв слабый звероловца глас,
Когда я буду возвращаться
В вечерний, тихий с ловли час;
Не будет поглаждать рукою
Ласкающихся псов моих;
Не спросит: "Сын мой, что с тобою
Случилось на горах крутых,
Когда за сернами стремился
И диких еленей искал?""
"Так! - рек Ламор. - Мой рок свершился,
Знать, должно, должно, чтоб я пал!
Подобно древу иссушенну,
Возростшему на теме гор,
Дыханьем ветра низложенну,
Падет при старости Ламор!
Увидят тень мою, блудящу
По холмам в тишине нощной,
Лиющу слезы и стенящу
О жребие твоем, сын мой!
Тогда сокройся ты от взора
В непроницаемой туман,
Да не постигнет месть Ламора
Тебя, злосчастный Гидаллан!
Теперь гряди в мои чертоги;
Там на стенах увидишь ты
Оружья наших предков многи:
Их шлемы, копья и щиты;
Возьми и принеси оттоле
Меч Гермаллонов, страх врагов,
Который отнял он на поле,
Лия потоками их кровь".
В чертоги Гидаллан вступает
И, снявши со стены булат,
Выходит и отцу вручает:
С ним Гермаллонов пояс злат.
Рука слепца по стали бродит,
Ища на оной острия
И вдруг Ламор его находит,
И говорит: "Веди меня,
Веди меня к могиле мшистой!
Я слышу, сильный ветр свистит
Под свесом сосны сей сенистой
Там Гермаллон спокойно спит.
Вокруг гробницы терн колючий
С травою дикою растет;
Источник пенистый, гремучий
По камням близ ее течет.
Теперь уж солнце зной полдневный
На беззащитны льет поля:
Хочу от жару утомленный
Вкусить прохладу тамо я".
Се старец с сыном достигает
До гроба предка своего
Тут меч в руке отца сверкает,
И сын... без чувств падет его.
Сном вечным очи их закрылись:
Единый гроб вместил их прах;
Чертоги их опустошились,
Стоящи Балвы на брегах.
Никто сих мест не посещает,
Боится странник здесь почить;
Безмолвье вечно обитает,
Где Гидаллан с Ламором спит.
В часы полуденные ясны
Окрест гробницы их парят
Одни лишь призраки ужасны
И в мрачных тенях древ шумят.
1807
Н. И. Гнедич
ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЬ ОССИАНА
О источник ты лазоревый,
Со скалы крутой спадающий
С белой пеною жемчужною!
О источник, извивайся ты,
Разливайся влагой светлою
По долине чистой Лутау.
О дубрава кудреватая!
Наклонись густой вершиною,
Чтобы солнца луч полуденный
Не палил долины Лутау.
Есть в долине голубой цветок,
Ветр качает на стебле его
И, свевая росу утренню,
Не дает цветку поблекшему
Освежиться чистой влагою.
Скоро, скоро голубой цветок
Головою нерасцветшею
На горячу землю склонится,
И пустынный ветр полуночный
Прах его развеет по полю.
