– Скажите, а вы всегда здесь жили? Вы тут родились?

Сразу после своих слов Эйна смутилась: разве можно вот так расспрашивать недавних знакомых? Особенно если это твоя начальница! Но Альфия спокойно ответила:

– Нет. Я из Четвёртой зоны.

Эйна изумлённо ахнула:

– Правда? Из аграрной? Оттуда тоже можно сюда попасть?

– Можно, но не всем. Там всего одна хорошая школа.

– Значит, вы в ней и учились? А как в неё поступают, по конкурсу?

– Нет. Мой отец работает в правлении зоны. Для таких семей открыли специальную школу.

Эйна не подала виду, но эти слова её задели. «Нечестно получается. Одним всё, другим ничего». Но что толку об этом думать! Лучше, пока есть возможность, побольше узнать о своей начальнице! И Эйна продолжила расспросы:

– А после этой вашей школы – что дальше было? В Четвёртой зоне тоже есть Биржа труда, как у нас в Третьей?

– Нет, там другие правила. После школы можно отправить заявку во Вторую зону.

– А потом?

– Здесь есть специальная комиссия – она подбирает подходящие вакансии. И присылает приглашение на учёбу.

– Как здорово! Значит, вы прямо здесь учились?

– Да. Сначала жила в общежитии для курсантов, потом получила работу. Попала к Госпоже Иделе и Господину Эграту.

– А давно вы у них работаете?

– Восемь лет.

Эйна задумчиво кивнула. Оказывается, сюда можно было попасть разными способами, а не только после экзамена в Третьей зоне.

– А вы не знаете, тут только приезжие в семьях работают? Или есть и местные?

Альфия ответила не сразу: она нахмурилась, как будто мысленно перебирала своих знакомых.

– Есть. Но их совсем мало. Только те, кто не пошёл учиться в университет.

При слове «университет» у Эйны перехватило дыхание. Она вспомнила свой разговор с Арминой и её сыном: когда Эйна призналась, что мечтает учиться дальше, они не приняли это всерьёз – у девочки из Третьей зоны, окончившей восьмилетнюю школу, нет никаких шансов. Но Эйна же упрямая! Если она что-то вбила себе в голову, не отступит, пока не добьётся.

И вот Эйна здесь – в городе, где есть настоящий университет. На шаг ближе к своей мечте. Но додумать эту мысль не дала Альфия, сказав:

– Мы пришли. Видишь серое здание? Это Комитет по проживанию.

В вестибюле распорядительница остановилась.

– Мне нужно взять бланки, а ты пока иди на собеседование. Получишь там временное разрешение.

– А его всем дают?

– Думаю, да. Почему ты спрашиваешь? Твоё досье не в порядке? – насторожилась Альфия.

– Я не знаю. Может, тут важно, что я из приюта?

– А, вот ты о чём… Нет, вряд ли это важно. Не волнуйся. Тебе направо, в седьмой кабинет. – Альфия указала Эйне на длинный коридор, уходивший вглубь здания.

Эйна кивнула.

– Хорошо. А потом?

– Потом возвращайся сюда, – ответила Альфия и села за один из столов, расставленных вдоль окон.

Эйна двинулась вперёд, глядя на блестящие металлические таблички. Вот и цифра семь. Эйна прочитала надпись под номером: «Регулятор Стафен». Постучала, ожидая услышать голос регулятора, но вместо этого над дверью загорелась зелёная лампочка. Немного помедлив, Эйна вошла.

За огромным столом сидел мужчина в костюме.

– Здравствуйте! Можно войти?

Регулятор Стафен молча кивнул, не глядя на Эйну, и продолжал что-то писать. Эйна подошла к столу и увидела, что это тот самый чиновник, который вчера встречал переселенцев на лётном поле. В груди кольнуло. Эйна вспомнила, как нехорошо он о ней отозвался, но решила, что вряд ли он её запомнил. Наконец Стафен поднял глаза. Поморщился, взглянув на Эйну, и процедил сквозь зубы: «И зачем сюда таких присылают», – а потом громко и отчётливо сказал:

– Назовитесь.

– Эйна Семь пятьсот тридцать семь.

Стафен подвинул к себе тетрадь со списком имён и поставил крестик напротив родового номера Эйны. Потом жестом указал на стул. Опускаясь, Эйна почувствовала, что сиденье ниже, чем у обычных стульев, как будто кто-то укоротил ножки. Голова Эйны оказалась всего лишь чуть выше уровня стола, за которым восседал Регулятор Стафен, и приходилось смотреть на него снизу вверх. «Интересно, тут во всех кабинетах такие стулья или только у него», – подумала Эйна, но постаралась скрыть, как ей неприятно и неудобно.

– Причина переселения?

– Я сдала экзамены… – начала Эйна издалека, но Стафен перебил её:

– Отвечайте на мой вопрос!

– Работа! – выпалила Эйна в надежде, что правильно поняла его недовольство.

– Должность?

– Детский помощник.

– Откуда прибыли?

– Третья зона.

– Родственники?

– Двоюродная бабушка и её сын.

– Их родовой номер?

– Сто четырнадцать.

Стафен впервые внимательно посмотрел на Эйну, но не с уважением, как обычно бывало в таких случаях – номер Армины производил впечатление на всех, с кем Эйне приходилось об этом говорить, – а с раздражением.

– Это не близкое родство. Я спрашивал о настоящих родственниках!

Эйна растерялась. Она думала, что в её досье всё написано и ей не придётся рассказывать о себе.

– Но у меня больше никого нет. Родители умерли, бабушки и дедушки тоже.

– Причины? Годы смерти?

– Грипп. Десять лет назад.

Стафен скривился, как будто пытался усмехнуться, но сдерживался.

– Что, вся семья одновременно? От гриппа?

Эйна почувствовала, что краснеет. И от этого покраснела ещё сильнее: теперь Стафен подумает, что она врёт. И что она покраснела из-за вранья, а не от злости.

– Мне так сказали. Я тоже болела, лежала в больнице. А когда поправилась, мне сказали, что вся моя семья умерла.

– Что было дальше? Родственники вас забрали?

– Нет. Я жила в приюте.

– Почему? Они не признали родство?

– Они не знали, что я жива, – неожиданно для себя сказала Эйна.

Когда Армина готовила её к собеседованию на Бирже труда, они придумали легенду, что Армина будто бы двоюродная бабушка Эйны, но не обсуждали, почему Эйна выросла в приюте. Это и не понадобилось: экзаменатор не спрашивал. А сейчас Эйна смотрела в глаза Регулятору Стафену и вдохновенно сочиняла.

– Им сказали, что вся наша семья умерла в больнице. А мне было всего шесть лет, я не знала их родовое имя и не помнила, где они живут.

– И как же вы их нашли?

– Рассказала дарительнице знаний, что у меня была ещё одна бабушка. Мы сходили в архив, посмотрели документы. Так я узнала их адрес.

– Когда это было?

– В начале этого года, зимой.

– Почему они оставили вас в приюте?

– Они уже старые. Не могли взять на себя ответственность. Поэтому я не стала к ним переезжать.

Стафен повозился с бумагами, немного помолчал, потом сказал:

– Расскажите, чем будете заниматься в нашей зоне.

Эйна удивлённо приподняла брови.

– Я ведь уже сказала! Буду работать детской помощницей.

– Это не круглосуточная работа. У вас будет оставаться свободное время.

– Но я же пока не знаю, сколько его будет. И не знаю, какие здесь правила.

Регулятора Стафена явно раздражали ответы Эйны – она говорила не то, что он ожидал услышать. А Эйну раздражали его вопросы – она не понимала, чего он от неё хочет. К тому же она боялась, что сейчас случится самое страшное: Стафен не выдаст ей временное разрешение, и окажется, что все её старания были напрасны, придётся возвращаться домой. А регулятор продолжал спрашивать:

– Что вы любите делать?

Эйна вздрогнула: как ему объяснить, что сирота из Третьей зоны не может ответить на такой вопрос? Работа на фабрике, швейная мастерская, школа, уроки – свободного времени у воспитанниц почти не оставалось. А если и оставалось, Эйна пыталась хоть немного отдохнуть: совмещая работу с учёбой в школе, она вечно недосыпала.

– Читать, – сказала Эйна.

Это единственное занятие, про которое она точно знала, что оно ей нравится.

Регулятор Стафен посмотрел на Эйну с интересом.

– И что же вы читаете?