Литмир - Электронная Библиотека

Мы избалованы, и мне прекрасно это известно. Но я не собираюсь жаловаться. Мне нравится, когда для меня готовят. И еще больше мне нравится жить в большом, светлом, современном доме с обширной зеленой территорией и прекрасным видом на озеро.

Единственное, что мне не нравится – это как ворчит моя сестра с утра пораньше.

Она уже надела деловой костюм и собрала волосы в идеально гладкий пучок. Перед Рионой дымится чашка кофе, пока она просматривает свои бумаги, делая пометки цветными карандашами. Когда я обращаюсь к ней, сестра откладывает красный карандаш и раздраженно переводит на меня взгляд.

– Что? – недовольно спрашивает она.

– Я только спросила, над чем ты работаешь.

– Сейчас я ни над чем не работаю. Потому что ты меня отвлекаешь.

– Прости, – я слегка вздрагиваю от такой резкой реакции. – Но все-таки, что это?

Риона вздыхает и смотрит на меня с выражением, в котором читается «ты все равно не поймешь ни слова из того, что я скажу». Я же пытаюсь сделать умное лицо.

Если бы моя сестра хоть иногда улыбалась, она была бы настоящей красавицей. У нее белая мраморная кожа, прекрасные зеленые глаза и губы, накрашенные под цвет ее каштаново-рыжих волос. К сожалению, при всем этом ей достался характер питбуля. И вовсе не миленького питбуля, а такого, которого натренировали при любой схватке сразу вгрызаться в глотку.

– Ты в курсе, что мы владеем инвестиционной компанией? – спрашивает Риона.

– Да.

Нет.

– Одним из способов прогнозирования тенденций на публичных торгах является использование данных о геолокации, полученных из приложений для смартфонов. Мы закупаем данные оптом, затем анализируем их с помощью алгоритмов. Однако, в соответствии с новыми законами о конфиденциальности и безопасности, некоторые из наших прошлых покупок данных тщательно проверяются. Поэтому я поддерживаю связь с Комиссией по ценным бумагам и биржам, чтобы убедиться…

Она прерывается, заметив на моем лице выражение полного непонимания.

– Не важно, – говорит сестра, снова хватаясь за карандаш.

– Нет, это звучит действительно… Я имею в виду, это очень важно, так что здорово, что ты…

Я запинаюсь, как последняя идиотка.

– Все нормально, – прерывает меня Риона. – Тебе и не нужно в это вникать. Это моя работа.

Хотя она и не произносит этого прямо, но в ее словах явно слышится, что для меня нет места в империи Гриффинов.

– Что ж, рада поболтать, – говорю я.

Риона не отвечает. Она уже снова погрузилась в работу.

Я беру еще один кусочек поджаренного бекона на дорожку.

Когда я надеваю сумку, на кухню заходит моя мать. Ее светлое каре причесано так гладко, что выглядит практически как парик, хотя я знаю, что это не так. На ней костюм от Chanel, бриллиантовое кольцо моей бабушки и часы Patek Philippe, которые мой отец подарил ей на прошлый день рождения. Все это означает, что она либо идет на заседание благотворительного совета, либо сопровождает папу на какой-нибудь деловой обед.

Отец идет следом, одетый в идеально сшитый костюм-тройку. Очки в роговой оправе придают ему солидный вид. Его седеющие волосы все еще густые и волнистые, и он выглядит красивым и подтянутым. Мои родители поженились молодыми, и им до сих пор не дашь пятидесяти, хотя именно к своему юбилею мама и получила в подарок эти часы.

Мама целует воздух вокруг меня, стараясь не смазать помаду.

– На учебу? – спрашивает она.

– Да. Статистика, потом русская литература.

– Не забудь, что вечером мы ужинаем с Фостерами.

Я сдерживаю тоскливый вздох. У Фостеров дочери-близняшки моего возраста, и они обе абсолютно ужасны.

– Мне обязательно идти? – спрашиваю я.

– Конечно, – отвечает отец. – Разве ты не хочешь повидаться с Эммой и Оливией?

– Хочу.

Нет.

– Тогда постарайся быть дома к шести, – говорит мама.

Я тащусь к машине, думая, что могло бы порадовать меня сегодня. Статистика? Нет. Ужин? Определенно, нет. Эх, я скучаю по временам, когда ездила в университет с Аидой. Этим летом она завершила свои последние курсы, а мне осталось учиться еще три года. Пока что я даже не определилась с профилем, изучая понемногу и бизнес, и психологию. Это все достаточно интересно, но не будоражит меня по-настоящему.

Правда в том, что я хочу заниматься искусством. Создавать те танцы было восхитительно, я обожала этот процесс. Мне казалось, они хороши! А потом Джексон взял все мои надежды и смял их, словно вчерашние газеты.

Возможно, он прав. Как я могу творить, когда почти не знаю настоящей жизни? Меня холили и лелеяли, сколько я себя помню. Искусство рождается в страданиях, ну, или, по меньшей мере, в приключениях. Джеку Лондону пришлось отправиться на Клондайк и потерять там из-за цинги все передние зубы, прежде чем он написал «Зов предков».

Вместо того чтобы отправиться на Клондайк, я подъезжаю к Университету Лойолы, к симпатичному кампусу, выстроенному из красного кирпича и расположенному у самой воды. Паркую свой джип и отправляюсь на занятия. Слушаю статистику, которая столь же увлекательна, как и юридические заморочки Рионы, а затем русскую литературу, которая чуть более интересна, потому что сейчас мы проходим «Доктора Живаго». Мы с мамой смотрели экранизацию уже раз девять и обе влюблены в Омара Шарифа[13].

Это помогает мне лучше понимать происходящее, чем когда мы изучали «Отцов и детей». Возможно, я даже впервые за семестр получу «отлично».

После большой перемены я слушаю еще одну лекцию, по поведенческой психологии, и затем я, наконец, свободна. По крайней мере, до ужина.

Я возвращаюсь к джипу и отъезжаю, раздумывая над тем, успею ли заскочить на разминку в студию, прежде чем вернусь домой и приму душ. Я была бы не прочь задержаться. Все что угодно, лишь бы провести как можно меньше времени с Фостерами…

Едва я выезжаю на главную дорогу, как мой руль начинает вибрировать и дрожать. Двигатель издает ужасный скрежещущий звук, а из-под капота валит дым.

Как можно скорее я съезжаю на обочину и паркуюсь.

Я выключаю двигатель, надеясь, что машина сейчас не вспыхнет пламенем. Ей всего три года, и я получила автомобиль прямиком из салона, так что до сих пор ничего серьезнее сдувшейся шины с ним не случалось.

Я ищу телефон, думая, кому лучше позвонить – брату, кому-то из домашней прислуги или в службу спасения.

Но прежде чем я успеваю кого-то набрать, позади меня останавливается черный «Лендровер». Открывается водительская дверь, и из машины выходит крепкий мужчина с темными волосами и щетиной. Несмотря на довольно устрашающий вид, он дружелюбно спрашивает:

– Что-то с двигателем?

– Не знаю, – отвечаю я, открывая дверь и тоже выходя из машины. – Я ничего не смыслю в автомобилях. Как раз собиралась кому-нибудь позвонить.

– Дайте-ка посмотрю, – говорит он. – Возможно, я сэкономлю вам на эвакуаторе, если это легко исправить.

Я хочу сказать ему, что беспокоиться не стоит. Дым и запах стоят такие, что вряд ли мой автомобиль сам куда-то уедет. Нет никакого резона марать руки. Но мужчина уже осторожно открывает капот, стараясь не обжечь пальцы о перегретый металл.

Он откидывается назад, чтобы дым не бил прямо ему в лицо, и, дождавшись, когда тот стихнет, всматривается в двигатель.

– О, вот в чем проблема, – говорит он. – У вас заглох двигатель. Вот, смотрите.

Я не имею ни малейшего понятия, на что надо смотреть, но послушно подхожу и заглядываю внутрь, словно собираюсь внезапно познать основы механики.

– Видите? – он вытаскивает щуп, чтобы показать мне. Это я во всяком случае знаю, потому что видела, как Джек Дюпон менял масло на всех машинах в нашем гараже.

– Как могло закончиться масло? – спрашиваю я.

Всем техническим обслуживанием занимается Джек. Расходуется ли масло, если слишком много ездить по городу?

– Похоже, кто-то его слил, – говорит мужчина. – Досуха.

вернуться

13

Омар Шариф (англ. Omar Sharif) – египетский актер, известный своими работами в американском и европейском кино. Исполнитель роли Юрия Живаго в британской экранизации 1965 года.

10
{"b":"824373","o":1}