Всё то, что прежде утверждал, всё отрицал, поверьте:

Что нет богов, и в храмы их он никогда не вступит,

⁵⁶ И те, кто жертвами дымит, ох, как ужасно глупы.

А нынче — не на очаге, а на столе алтарном

Сжигает тучные дары богам в угоду старым.

Не только «грешен» говорил, — «простите прегрешенья»,

Он дал старухе талисман надеть себе на шею.

Послушно руки обвязал он тонкими ремнями,

⁵⁷ Крушиной двери увивал, лавровыми ветвями,

Всё был готов мудрец сносить — остаться б только живу.

Глупец, он думал, что богам нужна одна нажива

И существуют лишь тогда, когда Бион в них верит.

Но поздно мудрости достиг — душа чуть дышит в теле,

Руками машет, лебезит: «Привет, Плутон, приветик!»^[79]

ФРАГМЕНТЫ СОЧИНЕНИЙ КИНИКОВ И КИНИЗИРУЮЩИХ ПИСАТЕЛЕЙ

АНТИСФЕН

Из сочинений и бесед

Из «Геракла»

1. Они утверждали, что конечная цель философии — «жить в согласии с добродетелью», как об этом говорит Антисфен в своем «Геракле» (Диог. Лаэрт., VI, 104).

2. Они полагали также, что добродетели можно научиться и её нельзя утратить, как пишет Антисфен в «Геракле»; только мудрец достоин любви, безгрешен, друг себе подобных и ни в чём не полагается на судьбу (Диог. Лаэрт.. VI, 105).

3. Для мудреца нет ничего чуждого или невыполнимого. Добродетельный человек достоин любви. Все достойные люди — друзья. Своими союзниками следует делать людей мужественных и справедливых. Добродетель — оружие, которое нельзя отнять (Диог. Лаэрт., VI, 12).

4. Тогда Антисфен ответил: «В таком случае разве не лучше этому сиракузянину показать свою танцовщицу всему городу и заявить во всеуслышание, что, если афиняне заплатят ему, он сделает так, что они все смело бросятся копьям наперерез?» (Ксенофонт. Пир, II, 13).

5. Он был так неуязвим и неподкупен в подобных обстоятельствах, ибо придерживался того принципа, которым руководствовался и антисфеновский Геракл, учивший мальчиков не испытывать благодарности к тем, кто их хвалит. В этом был только один смысл, — чтобы они не смущались и не чувствовали себя обязанными льстить в ответ на похвалу (Плутарх. О ненужном стыде, 18).

6. Таким, кажется, был Хирон, который жил на Пелионе, превзошёл справедливостью всех людей и воспитал Асклепия и Ахилла. Кажется, к нему пришёл Геракл, испытывая жажду в знаниях, и жил с ним в пещере, воздавая почести Атланту. Только этого одного кентавра он не убил, а слушал его, как рассказывает сократик Антисфен в своём «Геракле» (Эратосфен. Катастеризмы, гл. 40. — Шаубах, с. 40).

7. Поэтому и антисфеновский Геракл говорит о каком-то юноше, воспитывавшемся у Хирона: он высок, красив и в расцвете сил. Кого полюбит, тот будет счастлив (Прокл. Коммент. к «Алкивиаду» Платона. — Крейцер, т. 1, с. 98).

Из «Кира»

8. В качестве нормы, эталона и наилучшего образца чистоты истинной аттической речи он приводит в пример Платона и Демосфена, а также Крития, сына Каллесхра, и Антисфена с его двумя подлинными книгами, посвящёнными Киру и Одиссею (Фриних Араб у Фотия. — Библиотека, 101Ь9).

9. Антисфен во втором «Кире» бранит Алкивиада и обвиняет его в том, что он презирает обычаи как по отношению к женщинам, так и в остальных областях жизни (Афиней, V, 220с).

10. Поэтому и сократик Антисфен, как будто бы он сам видел Алкивиада, говорит, что в юности тот был сильным, мужественным, грубым, дерзким и красивым (Там же, XII, 534с).

11. Итак, что же говорит Антисфен? Ты ещё не слыхал? — «О Кир, это удел царей — поступать благородно и выслушивать поношения» (Арриан. Беседы Эпиктета, IV, 5; ср.: Диог. Лаэрт., VI, 3).

12. Он доказывал, что труд — благо, приводя в пример великого Геракла и Кира, одного — из эллинов, другого — из варваров (Диог. Лаэрт., VI, 2).

13. Нам известна кормилица Алкивиада, лаконянка родом, по имени Амикла, и наставник его Зопир. О первой сообщает Антисфен, о втором — Платон (Плутарх. Алкивиад, I).

14. О том, что Алкивиад был высок и красив, свидетельствует, во-первых, то, что его называли любимцем всей Эллады, во-вторых, слова Антисфена, что если Ахилл не был похож на Алкивиада, то он не был истинно прекрасным (Прокл. Коммент. к «Алкивиаду» Платона. — Крейцер, т. 1, с. 114)^[80].

Из «Аспасии»

15. Аспасия питала неприязнь к сыновьям Перикла Ксантиппу и Паралу. Она говорила, что один из них был сожителем Архестрата, который вёл себя наподобие обитательниц домов терпимости, другой — друг и близкий приятель Эвфима, который задевал на дорогах встречных своими грубыми и неумными шутками (Афиней, V, 220d).

16. Сократик Антисфен рассказывает, что [Перикл] сильно любил Аспасию и дважды в день, уходя и возвращаясь, целовал её. Однажды, когда её обвинили в нечестии, он взял на себя её защиту и проливал обильные слёзы, будто дело шло о его собственной жизни и состоянии. Когда же Кимон, нарушив все законы, сошёлся со своей сестрой Эльпиникой, вышедшей позже замуж за Каллия, и был изгнан, Перикл взял в награду за его возвращение возможность сойтись с Эльпиникой (Афиней, XIII, 589е, ср.: Плутарх. Перикл, 10—24).

Из «Протрептика»

17. Сначала он был учеником ритора Горгия. Отсюда риторическая окраска его диалогов, особенно ощутимая в «Истине» и в «Протрептиках» (Диог. Лаэрт., VI, 1).

18. Бомбилий — это сосуд с узким горлышком, в котором во время питья жидкость булькает, как сообщает Антисфен в «Протрептике» (Поллукс, VI, 16, 98; ср.: Там же, X, 19, 68).

19. Антисфен ...и в «Протрептике» говорит: «...откармливаться вместо поросят» (Афиней, XIV, 656р).

20. Ночным горшком хотел быть Ксенофонт, вместилищем мочи — Антисфен (Фотий, р. 361, 21).

Из «Архелая»

21. «Архелай» содержит нападки на ритора Горгия (Афиней, V, 220).

Из «Политика»

22. Его диалог «Политик» содержит нападки на всех афинских демагогов (Афиней, I, 220d).

Из «Физиогномика»

23. Антисфен же в «Физиогномике» говорит: «Ведь и они по принуждению откармливают свиней» (Афиней, XIV, 656).

Из «Физика»

24. И Антисфен о боге всего сущего провозглашает: его нельзя узнать на изображениях, глазами его нельзя увидеть, он ни на что не похож. Поэтому никто не может узнать его по изображению (Феодорет. Излечение греческих страстей, I; Климент Александрийский. Протрептик, VI, 71; Лактанций. О гневе Божием, XI; Он же. Божественные установления, I, 5; Минуций Феликс, 19)^[81].

Из сочинений о Гомере (Homerica)

25. «А разве тебе не известно, — сказал Антисфен, — что и все рапсоды знают эти поэмы?» — «Как мне этого не знать, когда я слушаю их почти каждый день?» •—ответил он. «Тогда знаешь ли ты людей глупее рапсодов?» — «Должно быть, нет, клянусь Зевсом», — ответил Никерат. «Нет сомнения, — заметил Сократ, — что они не понимают сокровенного смысла» (Ксенофонт. Пир, III, 6; ср.: Там же, IV, 6; Юлиан, VII, 215).