– Убил! Убил! Люди, он его убил!! – От неожиданности она поскользнулась и на автомате схватилась за мужчину.
– Я вас держу, не бойтесь.
Спокойно отреагировал дож. Поставил ее на ноги.
– Спасибо.
Алена Дмитриевна оправила складки на платье. Вспыхнувший свет ее ослепил.
В огромных глазах Нинель, плескалась паника. Вошедшая родственница Кострыгина подрабатывала в компании офис-менеджером. Мусульманка по вероисповеданию, она одевалась в традциях Ирана. В платье с рукавами, а под ним в штаны до пят. Волосы покрывала платком. Православная Алена Дмитриевна расценивала ее религиозное рвение как чрезмерное, но вслух не осуждала.
– Нинель, объясните, пожалуйста, что стряслось? Конкретно, – обратилась она к ней.
– Вы… Вы…
– Нинель, я начальник юридического управления Косаткина Алена Дмитриевна. Все в порядке.
Спектакль отменялся. Она сняла вуаль. Убрала волосы на бок.
– Алена Дмитриевна, я боюсь. Там, на фитнесе Аркадий Сергеевич Адама Герасимовича убил.
– Сама-то, дорогая, в это веришь? – крикнула из зала Олечка.
– Мне как офис-менеджеру нужно было перезаключить договора коллектива с фитнес-клубом и Гольф-клубом. Я съездила на лифте в фитнес-клуб на восьмом этаже. Прохожу на поле для гольфа. Он там лежит. У Невзорова в руках обломок клюшки. Ее из дерева Адам Герасимович на заказ делал. Хвастался мне. У всех стальные, а у него из дерева. А вторая часть проткнула Адаму Герасимовичу грудную клетку.
– Генеральный директор ПАО «Олимпикс» новый Юбер Фьорентини. В комедийном боевике порешил патрона клюшкой для гольфа.
Съязвила Алена Дмитриевна. Никто ей не возразил. Сотрудники со всех сторон не шевелились. Их поразило известие. У нее перед глазами, как в книге раскрылось воспоминание. Семья с самого отъезда ждали звонка от Леши. Свекр в кухне помогал ей лепить котлеты. Свекровь Лариса Анатольевна шила в комнате, дожидалась весточки. Затрезвонил телефон. Михаил Иванович обрадовался. Полковник пятьдесят пятого отдельного полка армейской авиации воздушно-космических сил Российской Федерации в Сирии на громкой связи сообщил о гибели майора ВДВ Косаткина Алексея. Отец Леши сполз на стул. Защелкал челестью. До нее дошло – инсульт. Благо они не успели включить газ. Алена бросилась вызванивать скорую. Опять смерть? Невзоров же не ссорился с Кострыгиным. Зачем он его убил? Глупости. Вздор. В глазах потемнело от ужаса.
– Немедленно зовите начальника охраны Веселкина Игоря Валерьяновича. Он распорядится об остальном. Может Кострыгин жив. Сейчас без десяти одиннадцать ночи, – Сказал Веницианский дож, подходя к ней. Мягко приобнял ее за талию, придерживая около себя.
– Давайте вернемся за столик. Не бойтесь. Они разберутся, а мы познакомимся.
– Невзоров не мог никого убить.
– Я знаю, луна моя. Игорь Валерьянович нам поможет.
– Кто Ваша Луна?
– Вы, Алена. Мне вас цыганка нагадала. Вы так красочно описали лунный слиток. Я решил, вы будете моей Луной, – Он тоже снял маску. Его греческий профиль ее зацепил. Дугообразные брови с черными глазами. Волосы, не такие жгучие в своей темноте как у иранца Кострыгина. Она оглянулась в поисках Гули. По милости офис-менеджера супруга Генерального директора свалилась в обморок. Начальник отдела поставок Збруев силился привести ее в себя. Кошмар продолжился. Дож отвел ее за столик. Она присела. Безропотно молчала. Надеялась, что воспоминание о смерти Леши не всплывет опять. Ее обесточили, выдернув штепсель. День гибели мужа сыграл анестезией. Она не плакала. Вызванные охраной медики констатировали смерть в результате попадания обломка клюшки в сердце. Пригласили служителей порядка. В банкетный зал ресторана «Марио» пришел, без кровинки в лице, Невзоров. По ее мнению, руководитель издательства совершил высочайшую глупость. Он не ответил полицейским о своем предыдущем местонахождении с семи до половины одиннадцати ночи. Обессиленная Нинель заснула на стуле. Ее растормошили. Она подписала протокол опроса о нахождении орудия убийства в руках Аркадия Сергеевича. Молодые полицейские не спрашивали дважды. Заподозрили в преступлении и надели на Генерального директора ПАО «Олимпикс» наручники. Гуля упала в обморок повторно. Сотрудников обязали явиться к следователю для тщательного допроса. Игорь Валеньянович отправил служителей правопорядка, скорую, отпустил всех. Потрясенные официанты и музыканты поминали в суе Бога о том, что убийство обошло их стороной. Сотрудник охраны, по просьбе дожа, собрал и принес их одежду. Алена надела на причитающую Гулю шубу. Заказала подруге такси. Ее машина поджидала на стоянке. Внутри была пустота.
– Вам заказать такси? – Вознамерился дож.
– Я на машине. Мне недалеко отсюда. Ленинский проспект дом двадцать восемь.
– Вам не нужно садится за руль, – сказал дож. – Я вас отвезу.
Улыбнулся ей утешающе.
– А как вы попадете домой?
– У меня квартира недалеко от вас. С удовольствием дойду пешком.
Алена Дмитриевна кивнула. Забирая у дома от него ключи, она вспомнила, что запамятовала его имя.
В выходные она гуляла с сыном. Лепили во дворе дома снеговика. Два шара скатала она. Сын, пятилетний Егорка, укоренил наверху голову. Глазами вставил черные шишки, а носом принесенную из дома морковку. Они с мужем удачно купили квартиру со свекрами в одном доме. Ее просвещенные родители обитали в Москве. Папенька, доктор физико-математических наук, профессор МГУ, научная величина, разъезжал по всему миру участвуя в научных конференциях. Его Алена Дмитриевна очень любила, а матери-психиатра, затаскивающей ее в беспрестанные опыты, избегала. С ней она максимально вежливо и осторожно изредка созванивалась. Сейчас Алена Дмитриевна жила на пятом этаже, а сын со свекрами на третьем. Она навещала их по выходным и в каникулы. Декабрь сыпал снегом. Деревья хрустели заледенелыми сучьями. Егорка мечтал о вертолетной станции. На пороге Нового года по его горячей просьбе бабушка составила и направила сокровенное письмо Деду Морозу. Ей, как самой ответственной маме, делегировалась покупка подарка. С выбором игрушечных летательных аппаратов, площадок и гаражей она никогда ранее не сталкивалась. Со своей жизнью она справлялась. Личную жизнь вести зареклась. Да и побаивалась. У нее родился сын. Кавалеры вряд ли бы радовались этой новости.
В понедельник на работе с утра Алена Дмитриевна разбирала замечания в контрактах. Переговорила с отделами о необходимости посещения Следственного отдела и сопоставила даты отсутствия сотрудников. Обсудила текущие закупки, договора, судебное дело и составление архива прошлогодних документов судебным отделом. Уведомила о новом руководстве в лице мажоритарного акционера и ее поездке вечером с Греттой к приставам по взысканию долга с ООО «Аргонавт». Возложила на Петра Анисина дополнительные обязанности. К ней в кабинет постучалась Гульнара Вадимовна.
– Лушенька, что мне делать? Я ж его люблю! Как декабристка поеду за ним на Север! – Гуля брякнулась на стул у ее рабочего места. Все выходные она честно не донимала ее бесполезными звонками.
– Подожди пока в Москве. Аркадий Сергеевич собственноручно вырыл себе яму. За сорок восемь часов в камере не с самыми порядочными людьми, я надеюсь, разум к нему вернулся.
– Луша! Луша, он не убийца! Что будет через сорок восемь часов?
– Если он объяснится, его отпустят. У него нет алиби. Другой вариант: предъявят обвинение в убийстве Кострыгина. Скорее это. Суд примет решение о мере пресечения.
– А если он не образумится?!
– Разводись.
– Луша! Помоги, заплачу сколько потребуешь, – сложила руки в молитвенном жесте супруга Генерального директора. Мысль о разводе выбивала у нее опору из-под ног. Лишала смысла бытия.
– Гульнара Вадимовна, послушай меня. Нанимай адвоката по уголовному делу. Я бы тебе Орехова советовала, но он по корпоративным спорам, а не убийствам. По делу Аркадия я свидетель. Со дня на день меня вызовет следователь, которому я расскажу о драке третьего декабря. Я не ухудшу, не улучшу его положение. Он в ней не фигурировал. Не защищал мою честь. Он имеет право на общественного стряпчего, оплачиваемого из бюджета, или на платного из адвокатской палаты города Москва. Количество защитников не ограничено. С санкции следователя посещение родственниками и друзьями длится три часа. Ты можешь передать ему посылку: белье, вещи без поясов, подтяжек и галстуков, мыло, щипчики для ногтей, еда, не требующая термической обработки. Смысл в недопустимости Аркадия Сергеевича поранить кого-то переданными вещами.
