Отправить в нокаут первого оказалось довольно просто, в силу эффекта неожиданности. Давно примеченный тяжеловесный письменный прибор отлично исполнил роль метательного снаряда. Но священник, которого Влад не посчитал серьёзным противником, как выяснилось, был способен не только перебирать чётки и сверлить оппонента пристальным взглядом. Если раньше исходящая от него сила была тёплой и почти мягкой, то сейчас рванула жарким ветром, опалила невидимым пламенем. Влад невольно споткнулся на ровном месте и с большим трудом дотянулся, чтобы вмазать с размаху по худощавому надменному лицу инквизитора.

Оба тюремщика валялись без сознания, хотя бы на некоторое время выведенные из игры. Влад выдернул из ножен на поясе коменданта кинжал. С каким никаким оружием в руках всё уверенней себя чувствуешь. «Жаль, что не автомат…»

Дверь распахнулась, охранник, привлечённый непонятным шумом, решил проверить, всё ли в порядке. Расстояние до него было приличным, да и уложить одним ударом дюжего детинушку, который привык скручивать всяких буйных арестантов, – нелёгкая задача. Тем более, что в боку у Влада снова проснулась дёргающая боль, а после магической атаки появился неприятное покалывание в затылке.

Охранник потянул меч из ножен, удивлённо перескакивая взглядом с задержанного на коменданта, потом на инквизитора. Чувствуя, как в мозгу клубится бесшабашная, сумасшедшая отвага, заглушающая глас разума, Влад кинулся к врагу в надежде успеть до того, как тот вытащит клинок. Меч действительно не успел занять в ладони боевого положения и возмущённо зазвенел об пол, когда беглец пнул стражника по запястью. Солдат проворно отскочил в сторону, пропустив нападавшего мимо себя, и ударил кулаком. Завязалась потасовка: Влад был быстрее и использовал неизвестные в этом мире приёмы самбо, а его противник – сильнее и опытнее в кулачном бою. Они обменивались ударами с переменным успехом, а Влад всё никак не мог вовремя подставить кинжал, чтобы утихомирить охранника навсегда.

Очередной выпад стражника попал в ухо Влада, и он пропахал локтём по камню, с треском разрывая камуфляж и счёсывая кожу. Солдат тут же склонился, чтобы обезоружить и связать пленника, но напоролся на лезвие. Влад выкарабкался из-под тела, уже не в состоянии радоваться удаче. Да и веселиться было, честно говоря, рановато.

Оттуда, где в кресле полулежало бессознательное тело сеньора Кардаччи, раздался скрип и характерный хищный щелчок. Влад упёрся взглядом в кровожадно блестящее трёхгранное остриё арбалетного болта. Комендант, кряхтя, потирал пострадавшую челюсть, но другой рукой твёрдо целил бунтарю в грудь.

Влад застыл на месте, про себя матерясь, на чём свет стоит. «Теперь точно упекут в такую темницу, откуда не выберешься. Как же там Лионелла, Конрад? Они на меня надеются, а я, идиот, всё запорол!» – хотелось завыть от бессилия.

– Лучше не дёргайся, а то я всегда нервный становлюсь, когда мне по морде съездят, – слегка невнятно сказал Кардаччи. Инквизитор, постанывая, поднимался с пола.

– Я же говорил, монсеньор, что это мой клиент. Типичный уголовник. Не стал ведь колдовать, заклинаниями там смертельными пулять, а по-нашему, по-солдатски – кулаком в рыло. Так что никуда я этого бандита не отпущу, а развязыватели языков всяким немым и под моим началом найдутся не хуже, чем в Инквизиционном Трибунале. – Комендант благодушно наблюдал, как подоспевшие стражники заворачивают Владу руки. Да и вид наливающегося сизым фингала под глазом святого отца изрядно поднял ему настроение. – В камеру его, – махнул он рукой и бережно разрядил арбалет.

– Кардаччи, ты ставишь под угрозу и себя, и всех честных христиан, покрывая еретика!

– Всего доброго, святой отец, – злорадно улыбнулся начальник тюрьмы. – Надеюсь вас нескоро увидеть.

– Я вернусь завтра, – скрежетнул зубами Лоренцо. – И не только за этим одержимым…

Ветром дохнуло от инквизитора, он сжал кулак, загоняя силу внутрь, и вышел из кабинета.

На этот раз Влада определили в большую камеру, где содержалось несколько других арестованных. Пара нищих в неопрятных лохмотьях расположились в самом дальнем углу и вполголоса переругивались. Грозного вида головорез с багровой полосой шрама через лоб тщетно пытался разобраться с замком на наручниках, ковыряясь в нём какой-то щепочкой. За этими попытками, скалясь, наблюдал мальчишка лет четырнадцати-пятнадцати. Малец прикладывал к синяку на скуле монетку, но денежка была явно меньше больного места. Под окном в луче яркого закатного солнца кружилась в беззвучном танце босая девушка, кивая в такт только ей слышной музыке.

Первой на мрачно осматривающегося Влада обратила внимание девица. Она сверкнула непроглядно-чёрными глазищами в сторону новичка, прекратила танцевать и пошла в его сторону, мягко перекатывая маленькие ступни с пятки на носок. На припухлых губах играла соблазнительная улыбка, но в походке сквозила грация хищной кошки, которая подкрадывается к птичке. Парень, не зная, как реагировать, решил подождать, что будет дальше.

Девушка подошла вплотную, упёрла кулачок в бок и глянула в глаза Владу сквозь завившийся мелкими кудряшками тёмный локон. Медленно облизнула губы. И пошла вокруг парня, оглядывая его, как товар на ярмарке. «Проститутка, что ли? – подумал Влад. – Какого рожна её вместе с уголовниками держат?» Тем временем остальные обитатели камеры отвлеклись от своих дел и с любопытством уставились на разыгравшуюся около двери мизансцену.

И Влад сделал единственный поступок, который мог разбить ощущение собственного идиотизма, – довольно грубо сгрёб девицу в объятия и поцеловал. Кто-то из нищих восхищённо ахнул. Головорез смачно выругался.

– Самоубийца! – присвистнул мальчишка.

Черноволосая ответила на поцелуй, зарылась рукой в жёсткий ёжик волос на затылке парня. А когда отстранилась, вновь самодовольно улыбнулась и… без замаха ткнула Владу пальцем левой руки куда-то в бок. От боли прервалось дыхание. Девушка негромко рассмеялась, высвобождаясь из назойливых рук. Влад замер на месте, ловя ртом воздух.

– Сладко целуешься, милый, – пропела она переливчатым голосом с еле уловимым акцентом. – Но Ратри не трогай. – И скользнула обратно под солнечный луч, потеряв интерес к вновь прибывшему.

Влад отошёл в сторону и присел, опершись спиной на стену. Помятые в драке рёбра снова напомнили о себе, курить хотелось зверски и выхода не было. Приближалась ночь, предпоследняя перед началом войны.

– Эй, красавец, проснись! – страстный шёпот, щекочущие губы.

Влад приоткрыл глаза, в камере было темно и тихо. Он ощутил рядом гибкое тёплое тело, девушка приложила ему пальчик к губам и выдохнула в самое ухо:

– Нам надо выбираться отсюда. Я вижу, ты можешь мне помочь, не побоишься. В отличие от тех, – она мотнула головой в сторону храпящих в противоположной стороне камеры. – Я смогу взять на себя одного стражника, а ты второго. И надо сделать тихо, чтобы не услышали на соседнем посту в конце коридора.

Молчание.

– Ты понимаешь меня, удачливый мой?

Парень кивнул, стараясь не замечать соблазнительного запаха женских волос и горячей руки, обнявшей его за шею.

– Тогда пошли. – Она потянула Влада к двери. – А теперь нужно сыграть, как будто ты хочешь меня изнасиловать. Солдаты обязательно откроют дверь, чтобы прекратить беспорядки. Ты берёшь на себя левого. Да?

Влад вновь утвердительно качнул головой.

– Давай. – Чёрные глаза блестели совсем близко, девушка тесно прижалась к нему всем телом. Так что играть Владу практически не пришлось. Он притянул её ещё плотнее к себе, прижался к губам, жадно вдохнув дурманящий аромат.

В первое мгновение Ратри не сопротивлялась, а потом неумело забилась в мужских руках, пытаясь закричать. Влад, который помнил чёткий болевой приём, лишь усмехнулся про себя: «Хорошо играет!» Чуть приотпустил, чтобы девушка смогла постучать в дверь, но зажал ей рот ладонью – громкие крики им были не нужны. В ответ на невнятное мычание девушки сокамерники только сонно заворочались, или слишком крепко спали, или решили не вмешиваться в любовные игры соседей.