– Что, не хотел уезжать? – спрашивает его Тапочка. – Да, брат, от нас в этой жизни мало что зависит. Хочешь не хочешь, приходится ехать, куда пошлют.

– Всё-то ты понимаешь. – Обида вернула Павлика к жизни.

Его рука легла Тапочке на талию, но она решительно пресекла эту попытку установить близость.

Днём Голиков валял дурака и ждал наступления ночи. Как только в лофте зажигали гирлянды, он сразу оживал. Свет огоньков, отблески мобильных телефонов возрождали его к жизни, хотя бы её части. Интересно, части чего, думала Тапочка.

Вот этот Павлик и пожидал её в прихожей. У входа в лофт были свалены пальто и куртки, которым не хватило места на вешалке Он выбрал пушистое манто, которое постелил поверг кучи, и возлег, как восточный паша. Тапочка примостилась на край журнального столика.

– Я хочу с тобой поговорить. – Кавалер был малоросл, его половина растворялась во тьме.

– Иди сюда. Кое-что тебе покажу.

Павлик улыбнулся и похлопал по ложу из шерсти, приглашая Тапочку садиться. Что-то кольнуло её в ладонь. Она вытащила из кучи пальто маленький ножик.

– Скорняжный, я такой видел у отца. Для мелких деталей. Но разговор не об этом. Ты добра ко мне. Ты мне нравишься. Я хочу сказать тебе кое-что, но только на ухо, это страшная тайна.

На шее у Павлика медальон, подарок на день рождения. Вчера на вечеринке он его надел. Если по-простому, то выходит так: в медальке флешка, а в ней схема, способная проложить путь к богатству Голикова, но активизировать это можно только с наступлением совершеннолетия.

– А пока ты её не носи. – Сам факт причастности к какой-то схеме обогащения кажется Тапочке опасной.

Легче всего давать советы со стороны.

– Ты заботливая, Тапочка!

Смог дотянуться если не губами, то взором. Его губы едва скользнули, девушка даже не почувствовала.

– Что же ты хочешь мне сказать?

– Я тебя люблю. Ты будешь ждать меня, когда я вырасту?

Звенела цепочка, на которой висели пустые вешалки, и вся одежда оказалась на полу. Они барахтались наверху одежной кучи. Затем, чересчур поспешно, Тапочка отстранилась.

Слишком он был серьёзен для своих двенадцати.

– У моей мамы тоже есть манто. Его подарил отчим-комик.

– А у меня нет ни отца, ни матери. Я бы и отчиму-комику обрадовалась, – признается Тапочка.

– Поцелуй меня, – попросил мальчишка.

Выдумал себе подарок на день рождения.

– С какой же стати? Ты даже не мой парень, Павлик.

– Но если захочу, то могу им стать!

– Вот ещё затеял забаву! – сердится Тапочка как бы всерьёз.

– Хорошо, тогда я пойду в лес. Туда, где мне запрещают гулять. Ненавижу, когда мне возражают.

Тапочка обхватила его голову и крепко поцеловала. Парнишка всё пытался раздвинуть ей губы языком и никак не хотел отлипать.

– Что ты делаешь? – воскликнула Тапочка.

– Думаю, это был утешительный поцелуй, но после вечеринки мы вернемся к этому вопросу. Пока не буду тебе мешать, – и он удалился, чрезвычайно довольный собой.

Тапочка разжала кулак. На ладони переливалась камнем серьга. И когда это Павлик успел её снять. Он оказался весьма проворным. Вот только силу соизмерять не научился.

От того поцелуя у Тапочки остался синяк на скуле.

Она находилась в полном раздрае. Хорошо, что за всеми разговорами мальчишка успел удрать, а то бы она его сама прикончила.

Весь вечер в лофте гуляли: дети хрупали пиццей, собаки валялись в чипсах. Тут кстати наполнить чашки чаем, но его никто не захотел. Гремела музыка и полно мусору – попкорн, фольга и пакеты, пустые бутылки.

Волк не оставлял Ангелину ни на минуту, словно поставил себе целью бесить Тапочку. И чего эти двое выставлялись?

– Ангелина – его любовница? – спросила Тапочка у Тамары.

– Типа того, – ответила она скрипучим голосом.

Домработница вообще была не из болтливых, да и Долгушева язык за зубами держала. Только Тапочка понимала, что это вранье. Стали бы спускать Ангелине её дурацкие выходки из-за Волка, которого здесь и в грош не ставят. У неё должен быть покровитель посерьёзней.

– На фигу тут все дурочками прикидываетесь, когда я своими глазами Голикова в бильярдной видела, – заявляет Тапочка.

– Ты об этом ещё людям скажи. Выйди на площадь в Колшево и брякни. Там, говорят, следователь из Москвы живет, он с тобой побеседует! – рассердилась Долгушева.

– Надь, ну ты совсем, он же давно уехал, – опять проскрипела Тамара.

Прав был Семирядский, когда говорил, что за его пребыванием в городе культурно наблюдают. Сама Долгушева в город практически не выбиралась, значит, у неё имелась сеть осведомителей.

Вечеринка набирала обороты, музыка становилась всё громче. Теперь под аккомпанемент попсы играл целый оркестрик из дудочек и погремушек, и под их громыхание закружилось пара. Это Валера вытащил Тапочку в центр, положил на талию руку, которая стала сползать все ниже. Тапочка пришла в ярость и выскочила из комнаты на лестницу.

– Перестань.

– Сейчас ты скажешь, что я ужасен, – говорил он, прижимаясь к ней губами.

– Просто нахал!

– Что я преследую женщин, а иногда тебе приходилось вышвыривать меня прямо из своей постели.

Тапочка рассердилась и сказала, что он ведет себя непристойно и является обманщиком, на это он возразил, что и она иногда тоже его обманывает. На этом они и расстались.

Девушка ушла в туалет и принялась рассматривать себя в зеркало. Только что была серой мышкой, а теперь стала испанской красоткой. Станет ли она принцессой?

Валера, к счастью, переключился на коммерцию. Он вспомнил про свои обязанности и пытался впарить детям куртки кустарного производства. Его телефон был набит фотографиями кожанок всевозможных фасонов, только среди детей они спросом не пользовались. Молодежь привыкла к изящным и легким изделиям турецкого производства.

В коридоре Тапочка встретила Ангелину, которая шла с чемоданом на колесиках. Взгляд единственного глаза предвещал недоброе, и никто не посмел бы приставать к ней с расспросами.

– Закроешь за мной ворота, – бросила она Тапочке.

Ангелина села за руль мини Купера и поделилась своими планами.

– Хочу наведаться в пионерлагерь. Через две недели его снесут, а там осталось много полезных вещей.

Вот и объяснение, почему она явилась с чемоданом на колесиках. Тут и до такой тупицы, как Тапочка, дошло, что Ангелина приехала к Голикову, который скрывается где-то неподалеку, пока его все считают умершим, скрашивает его досуг, то да сё.

Дети подсмотрели, как Тапочка целовалась с Валерой на лестнице, и попросили её просветить насчет отношений женщины и мужчины. Учителя у них в школе были разведенки и девственницы. Всё, что девушка знала о сексе, было почерпнуто из руководства по разведению собак. Ей приходилось иметь дело с двумя – дворнягой-таксой Джо и дворнягой-питбулем Джил.

В целом, лекция ей удалась, и Тапочка не знала, следует горевать или радоваться такой популярности.

Вероятно, секрет заключался в её одежде: она была очень красива в короткой белой юбке и красных абаркасах (сандалиях с закрытым носом), а когда собаки запачкали ей юбку, она переменила одежду и надела белые туфли, к которым полагались красные леггинсы. Ей нравилось такое сочетание цветов.

Под музыку барабанов и дудок состоялись выборы короля и королевы вечеринки. Это был диджей Валера и Тапочка. Их заставили поцеловаться. Губы у Валеры были мягкие и приятные, и Тапочка подумала, что у них всё может сладиться. Тапочке было приятно подняться на второй этаж и оттуда помахать рукой. Её украсили новогодней мишурой, и она сияла, как елка. С большим удовольствием она бы свалилась на диван после бессонной ночи, возможно, и её партнер думал о том же. Силы танцоров подошли к исходу, и Валера объявил, что осталась одна песня, последняя. На танцполе осталась единственная пара, остальные мирно спали. Когда музыка смолкла, Валера задержал руку Тапочки в своей и повлек её на второй этаж. Он подталкивал её, когда она мешкала, запинаясь о ступени. Наверху они сразу направились к дивану, но там кто-то спал и шевельнулся, переворачиваясь на другой бок.