Подробный рассказ растянулся на добрую половину вечера, и к его окончанию у меня ощутимо ныли ноги – сад Цио мы исследовали вдоль и поперёк. Квиль, как только разобрался со всей едой, что была захвачена им в плен, присоединился к беседе, вмешиваясь там, где Лэтис начинал совсем уж откровенно привирать. Но и без ньэннца я вряд ли поверила бы в упрямые настаивания барда на своём родстве с древними драконами, которые населяли Ньэнн задолго до пришествия Семерых.

Кирино изображал из себя безмолвную тень, и о том, зачем же он свёл меня с Лэтисом, оставалось лишь догадываться.

– Ты знаешь любимый десерт Кирино? – играясь с монеткой, я пустила её катиться на ребре по столу и подняла вопрошающий взгляд на мэтра.

– Хочешь задобрить демона?

Мрачный смешок Таши мне совсем не понравился. Как не нравилось и то, что с самого утра он упорно избегал смотреть мне в глаза. И то ли дело было в том, что я без спроса стащила чёрный шёлковый халат, который слишком уж понравился, то ли в чём-то другом, что я пока не совсем понимала.

Стоило после вечера у Цио поделиться новостями о самочувствии, Весташи запретил всякие тренировки и отпускал куда-либо только в обществе себя или Лара. Изнывая от скуки – оказывается, за прошедший год привыкла всё время где-то быть и что-то делать, – я успела не только по сотому кругу обдумать то, как вёл себя хмырь перед бардом и зачем ему это нужно, но и не без помощи Лара приготовить с десяток различных десертов на любой вкус и угостить всех в Шёпоте. Рэйесу нравилось песочное печенье с малиновым джемом, Ио – лимонный пирог со сливками, Ула приходила в восторг от лакрицы, Чайка готов был продать душу за тирамису, как и Брик… а Таши оказался тем ещё сладкоежкой и с радостью соглашался на всё, нагло подлезая под руку в процессе готовки.

Сегодня наступил день моего становления тенью. Тело бросало из холода в жар, нестерпимо мутило, раскалывалась голова, и занимать любое положение, кроме как скрючившись у низкого столика на чердаке Таши, было невозможно. Мэтр мрачнел с каждой лучиной и, наконец, озвучил мысль, которую давно вынашивал:

– Ещё не поздно повернуть назад.

Удивлённо вскинула брови. То есть я день за днём принимала порции яда, терпела неприятные ощущения, мысленно готовилась к самому худшему… а теперь надо почему-то поворачивать назад? А как же проклятие? Сила, которую я получу?

– У Ярая оставался же какой-то запас кристаллов? Этого хватит, мы найдём или сделаем ещё, вытрясем из твоего отца, если потребуется…

– А яд? – не придумав ничего другого, спросила я.

– Кир за пару мгновений тебя вернёт в нормальное состояние.

– Спасибо, не надо.

Казалось, мэтр не подумал, что я уже давно взвесила всё и приняла решение. У меня был целый год, чтобы понять, необходимо ли становиться тенью, есть ли в этом хоть какой-то смысл. И я была искренне благодарная Яраю за предоставленную возможность обдумать это без нервов и паники – только с помощью осколков серебристых зеркал удавалось унять метку проклятия, не давая ей поглотить мою душу. Но полагаться на них и дальше опасно. Если мне суждено забирать чужие жизни, чтобы продолжать жить самой, уж лучше это будет по чьему-то приказу или для дела… по крайней мере, эти мысли успокаивали меня. Как будет на самом деле, я знать не могла.

– Ладно, твоя взяла, – Таши шумно выдохнул и поднял руки. – Но… будет больно. Я могу перенести эту боль на себя. Тебе не обязательно проходить через ритуал самостоятельно.

Чтобы стать тенью, многого не требовалось: всего лишь умереть. И всего лишь воскреснуть после. Эту деталь посвящения я узнала от Ио, потому что мэтр не посчитал нужным говорить. Видимо, чтобы не пугать.

Тогда зачем он пытается переубедить сейчас?..

– Нет, – серьёзно посмотрев на мэтра, произнесла я. – Так что могло бы понравиться Кирино?

Таши пожевал нижнюю губу, встряхнул головой и шумно выдохнул через нос, прекрасно понимая, что если сделает что-то без моего согласия – обидит до глубины души. Приятно осознавать, что мэтр дорожил моим доверием, но вместе с тем… тащить некоторые вещи из него приходилось клещами. И тут поди пойми, что вообще у него в голове творилось.

– Что-нибудь с горьким шоколадом, – Весташи протянул пиалу с ядом цикута, смешанным с чаем, чтобы было не так противно, – и апельсиновой цедрой. Может быть, кекс? Он… не особо привередлив в этом плане.

Стало чуточку легче, когда Таши поддержал смену темы. Мне не хотелось задумываться лишний раз о том, что предстояло, да и Кирино был прав – мэтр в некоторых вопросах хлопотал подобно наседке. Не будь его рядом, как бы я справлялась? Иметь поддержку, вне всяких сомнений, хорошо и приятно, однако… В памяти сразу всплывал лес из мачтовых сосен, тёмная пелена, чудившиеся отовсюду шаги преследователя. Без хмыря тогда ничего не смогла бы. А здесь… если Весташи прошёл через подобное без чьей-либо помощи, чем я хуже?

– С чего вдруг ты решила узнать о его предпочтениях? – хмыкнул Таши, глядя на то, как я короткими глотками опустошаю пиалу. – Тебе так неприятно моё предложение помощи, что ты решила отвлечь меня разговорами о Кире?

– А почему ты до сих пор не рассказал Кирино, где его потерянный осколок? – в тон ответила я, зная заранее, какая за этим вопросом последует реакция. Всё-таки задавала его не в первый и даже не во второй раз. – Ты не поговорил с ним?

– Нет так нет, – он качнул головой и усмехнулся. – Сама так сама.

– И со мной не поговоришь? – наигранно обиделась я.

– Давай сойдёмся на том, что это маленькая месть за то, что он со мной не разговаривал долгое время. Три года – это ведь достаточно долго?

Для приличия посверлила мэтра взглядом и только после этого согласно кивнула. На деле ему достаточно было сказать, что ко мне это не имело никакого отношения, и на этом я успокоилась бы… успокоилась, если бы не любопытство. Конечно, я могла рассказать всё Кирино, но такой поступок казался неправильным и в чём-то даже… подлым. Да и есть ли у меня право совать нос в чужие ссоры?

– Мне стоит подготовиться к чему-то особенному? – аккуратно поставив пиалу на середину стола, я так и не смогла поднять голову.

– Котёнок, к этому… нельзя подготовиться. Думаешь, мне нравится мучить неизвестностью? – мэтр тяжело вздохнул и накрыл мою ладонь своей. – Я буду рядом. Потом тебя обязательно осмотрит Кир, чтобы… чтобы мы удостоверились, что с тобой точно всё в порядке. Кому-то после ритуала нужно время на восстановление. Кому-то достаточно нескольких часов, чтобы прийти в себя.

– А кто-то больше никогда не встаёт на ноги, да? – мрачно усмехнулась я.

– Откуда ты?.. Ах, да. Наставница. Что ж, врать не буду, бывает и такое. Именно для этого Кир и будет ждать внизу. Я не позволю случиться непоправимому. А он, – при этих словах Таши печально улыбнулся, – и подавно. Доверься нам.

– Хорошо. Что дальше?

С этого момента я наблюдала за происходящим словно со стороны. Мэтр отодвинул столик к стене. Туда же переместились раскиданные по полу подушки, а вот жаровня с медным чайником на ней осталась на месте. По просьбе Таши я собрала волосы в высокий пучок и ослабила пояс халата, чтобы было видно солнечное сплетение – момент, когда надо было остаться без одежды совсем, мэтр оттягивал как мог. Окунув кисточку во флакончик с сурьмой, Весташи нарисовал мне руну Khsarysh между ключиц и протянул вновь наполненную до краёв пиалу.

Сознание сделалось совсем туманным и спутанным, я будто превратилась в послушную куклу – что бы Таши ни сказал, выполняла это беспрекословно и без сомнений. Не осталось ничего, кроме его голоса и мутных пятен, в которые превратилась комната.

– Постарайся вспомнить что-то хорошее. Это станет твоим спасением.

Что-то хорошее? Пожалуй, таковым можно было считать детство. До того, как я узнала об истинной сущности отца, до того, как очутилась в лапах Цикады…

Двор нашего дома; не яркое, но тёплое весеннее солнце. Я сижу на крыльце, разглядываю картинки в книжке, ещё не умея читать – всевозможные драконы и чудища, бесстрашные рыцари и волшебники, сражающие их. Рядом мама, и она заплетает мне косы цветными лентами, а нянюшка развешивает простыни и причитает, причитает, причитает… Я не расстроена, потому что о моей выходке мама обещает не говорить отцу, она не считает, что произошло что-то ужасное. Но Берта продолжает ворчать, потому что «где это видано, чтобы шестилетняя пигалица сбегала на речку вместе с соседскими мальчишками». В то, что их подговорила я, она отчего-то не верит. Я подставляю лицо ласковым солнечным лучам и улыбаюсь. Меня грозятся лишить яблочной пастилы к обеду, но это не страшно, совсем-совсем не страшно. Потому что наказывать и запирать в комнате не будут…